Закрыв глаза, я ответила:

– Несмотря на то, что я о нем знаю, я понятия не имею, как он отреагирует, если я ему позвоню…

– Не звони, детка. Приди к его дому, ты ведь каждый раз этого хочешь, когда возвращаешься с работы домой. Сядь на крыльцо и жди его. Он тебя увидит, у него тут же встанет член. Ты скажешь, что тебя приняли к Мэгги, а еще, ой, что ты его любишь и хочешь нарожать ему детишек.

– Что, если я приду, а там Порция?

– Нет.

– Или, я не знаю, он все обдумал и пришел к логическому выводу, что я была права. Надо контролировать свои эмоции.

– Ты меня слушаешь? – спросила она. В ее голосе прозвучали расстроенные нотки, и я поняла, что она вот-вот взорвется. Она девушка терпеливая, но если ее довести до ручки, взрыв сметет все живое.

– Да, но…

Лондон начала нажимать кнопки на телефоне, заглушая мои возражения громким «биип!». Потом спросила:

– Ты все?

– Да.

– Тогда послушай. Это настоящая жизнь, Руби. Это не кино, где встречаются два одиночества, у них плохой опыт предыдущих отношений, смешных и нелепых, но благодаря этому опыту оба участника стали крепче и лучше. В жизни бывают бывшие мужья и жены, приемные дети и домашние питомцы, которых ненавидит вторая половина. Иногда людям больно, и у них нет родителей-психотерапевтов, которые им помогут. Бывшая жена, особенно такая, из-за которой он чувствовал себя неудачником, – не то, что можно легко забыть.

Сглотнув, я сказала:

– Знаю, боже мой, я знаю.

– Тогда прости его за то, что он повел себя глупо и не был достаточно открыт с тобой. Ты знаешь, я всегда на твоей стороне, но сейчас я думаю, что пришло время увидеть его и определиться, можете ли вы быть вместе или тебе надо двигаться дальше. Ты его любишь. И это ты его бросила.

– Знаю, знаю.

– Он тоже признался тебе в любви, – напомнила она. Я ведь рассказывала ей об этом всего лишь раз семьсот. – Я никогда не видела Найла Стеллу, но я не думаю, что он из тех парней, которые могут сказать эти слова и забыть о них два месяца спустя.

Мне нечего было сказать, и я пялилась на стену, понимая, что она права.


Прийти к его крыльцу оказалось не так просто. При мысли о том, чтобы снова его увидеть, кружилась голова и меня тошнило.

К счастью или к несчастью, в понедельник и вторник работа решила все за меня. К нам приехал архитектор, и мне надо было все время находиться под рукой – готовить кофе, заказывать еду и удовлетворять другие просьбы, с которыми, видимо, может справиться только временный сотрудник.

Напряжение внутри меня нарастало, и я не ответила на звонки Лондон ни в понедельник поздно вечером, ни во вторник. В среду она накричала на меня в смс:

«ТЫ К НЕМУ СХОДИЛА? ЧЕРТ БЫ ТЕБЯ ПОБРАЛ, РУБИ, НАПИШИ ТОЛЬКО – ДА ИЛИ НЕТ».

Я всхлипнула и ответила:

«Пойду сегодня после работы. Раньше не было возможности».

Она: «Что ты наденешь?»

Со смехом я написала: «Не думала об этом».

«Хахаха. Ну серьезно».

Я взглянула на свой сегодняшний наряд, и у меня что-то дрогнуло в груди, пока я делала селфи. Короткая темно-синяя юбка, моя любимая синяя блузка в красный горошек. Я сфотографировала себя под неправильным углом и выглядела толстой, но все равно отправила. Лондон знает мой гардероб не хуже своего собственного.

«Черт, куколка. Ты обула красные каблуки?»

«Да».

«Бог мой. У него будет такой стояк, как никогда в жизни».

Улыбаясь в экран, я напечатала: «Будем надеяться» – и убрала телефон в сумку. Я была вне себя от волнения при мысли о сегодняшнем вечере. Я буду счастлива просто улыбке, поцелую в щеку, словам, что он не против попробовать еще раз. Надо притвориться, что я не умираю от желания заполучить его.

Ох уж этот рабочий день. Вы знаете, как это бывает. Секунды тянулись бесконечно, минуты казались часами. Такое ощущение, что прошла неделя. Под конец дня я столько раз обдумывала вечер, что мне начало казаться, будто никакого Нилла Стеллы не существует, это плод моего воображения.

Наконец стукнуло полшестого, и сотрудники начали покидать офис. Я зашла в туалет поправить макияж и одежду и с ужасом уставилась на себя в зеркало.

Шелковая блузка сильно помялась. О чем я думала сегодня утром? Юбка слишком короткая. Как у шлюхи. Сколько ты берешь за час, детка? Я застонала и придвинулась к зеркалу. Тушь размазалась… по всему лицу. Румяна стерлись.

Я сделала, что могла, но проблема заключалась в том, что я настолько перенервничала, что меня подташнивало. Посидеть еще в туалете, на случай если меня вырвет? Взять с собой пакет? Зачем я так долго ждала, чтобы увидеть его? Что, если я не смогу произнести ни слова?

Потом случилось нечто очень странное: я засмеялась. Я ужасно боюсь идти к Найлу Стелле. Я проверяю макияж, переживаю по поводу тошноты и беспокоюсь, что утрачу дар речи.

Это нормально.

Больше не глядя в зеркало, я взяла сумку и вышла.

Коридор, лифт, улица. Семнадцать кварталов, один мост, и вот я на месте. Стою на углу и думаю.

В этот миг мне показалось, что сердце мое вот-вот разорвется на части и кровь закипит.

Он не знает, что я иду к нему. Я не видела его и не говорила с ним два месяца. Я попросила дать мне время, и он дал… Я одновременно была благодарна за это и злилась. Что, если для него все изменилось? От этого мне станет еще больнее, чем от неизвестности. Я могу пойти к себе домой. Поужинать хлопьями и пересматривать «Сообщество», пока не наступит время ложиться спать, и завтра сделать то же самое. Я могу продолжать работать в этом скучном месте, пока не настанет время переезжать, и тогда я исчезну из города, и мне не придется переживать все это. В один прекрасный день я забуду Найла Стеллу.

Или я могу повернуть направо, пройти два квартала до его дома, сесть на крыльцо и дождаться его. Сказать, что я хочу сделать еще одну попытку, и услышать его «да» или «нет». Если он скажет «нет», я пойду домой, насыплю хлопьев в тарелку, посмотрю сериал, и со временем боль утихнет. Но если он скажет да…

На самом деле выбора не было.

Я шла, уставившись на скучный серый тротуар и на свои красные туфли. Идти легче, если сосредоточиться на чем-то конкретном. Я сосчитала количество трещин в асфальте между судьбоносным перекрестком и квартирой Найла (двадцать четыре) и количество раз, когда мне хотелось развернуться и пойти домой (около восьмидесяти), и снова и снова обдумывала, что я скажу.

Привет. Я знаю, я поступила глупо, придя сюда и не позвонив перед этим, но я хотела тебя увидеть. Я соскучилась. Я тебя люблю.

Надо говорить проще, подумала я. Сказать как есть, и пусть он решает.

Я была уверена, что его нет дома, но на всякий случай позвонила. Никто не ответил, и я посмотрела на крыльцо, перевела дух и села на ступеньки, собираясь ждать и снова и снова повторяя то, что я ему скажу.

Привет. Я знаю, я поступила глупо, придя сюда и не позвонив перед этим, но я хотела тебя увидеть. Я соскучилась. Я тебя люблю.

Солнце медленно и неохотно катилось по небу. Мимо проезжали машины, соседи входили и выходили, бросая на меня короткие любопытные взгляды. Вечерняя суматоха на дорогах внезапно закончилась, и в домах загорелся свет. До меня начали доноситься запахи готовящегося ужина. Найла все еще не было.

Каждый раз, когда я думала, что мне лучше вернуться домой (вдруг он в баре с друзьями?), я волновалась – вдруг он появится ровно через минуту после моего ухода?

Я думала, он придет примерно через полчаса, но пошел час, другой, третий. Я сидела на ступеньках уже четыре часа, а его все не было, и мне в голову пришла ужасная мысль: что, если он на свидании?

Эта мысль была такой горькой, что я застонала. Уткнувшись лбом в колени, я сосредоточилась на дыхании. Вдох, выдох.

Не знаю, сколько еще времени я так провела – тридцать минут или три часа. Но потом меня будто что-то кольнуло. Все звуки утихли, кроме одного – слабого постукивания мужских туфель по асфальту. Звука размеренных широких шагов Найла Стеллы.

Сколько раз я прислушивалась к шагам Найла Стеллы: неисчислимое количество.

Я повернула голову и увидела его. То, что со мной произошло в эти секунды, нужно описать в медицинском справочнике под названием «любовная болезнь». Сердце сначала куда-то исчезло, потом снова появилось, увеличившись в размерах, и начало дико колотиться в груди. Его удары пульсировали у меня в ушах, отдавались в руках и ногах, и по телу побежали мурашки. У меня закружилась голова, и я прищурилась, потому что он начал расплываться, словно в тумане. Я подумала, что сейчас упаду в обморок.

Он был одет в темно-синий костюм – в свете уличных фонарей я разглядела оттенок – и выглядел потрясающе. Сильный, уверенный, с расправленными плечами и гордо поднятой головой.

На расстоянии двадцати футов он заметил меня.

И остановился, дернувшись и поднеся руку к затылку.

Я поднялась на трясущихся ногах, вытирая ладони о юбку. Моя одежда немного помялась на работе, но это было ничто по сравнению с теперешним ее состоянием. Не представляю, как я выглядела после нескольких часов сидения на его крыльце влажным июньским вечером.

Он неуверенно сделал шаг вперед, и я тоже двинулась навстречу. От любви у меня заныло в груди. Люблю его четко вылепленные черты лица и темно-карие глаза, и эти зовущие к поцелуям губы. Его большие ладони, длинные руки. Мне нравилось, что в десять часов вечера его костюм выглядит как с иголочки, мне нравился ровный четкий стук его шагов.

Мне хотелось броситься к нему в объятия и сказать, что я больше не хочу ждать, что он мне нужен.

Привет. Я знаю, я поступила глупо, придя сюда и не позвонив перед этим, но я хотела тебя увидеть. Я соскучилась. Я тебя люблю.

Он сделал еще один медленный шаг, я тоже, а потом мы оказались на расстоянии нескольких футов друг от друга. Мое сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.