Руби подо мной изгибалась в моих руках, утратив остатки рассудка; на груди проступили крошечные капельки пота. Мои волосы пришли в полный беспорядок под ее настойчивыми пальцами.

О-о-о, она просто чудо.

– Позволь мне попробовать тебя на вкус! – взмолилась она. – Дай мне прикоснуться к тебе.

От звука ее слов по моему позвоночнику пробежало электричество, и член напрягся еще больше.

– Потерпи, дорогая.

– Не могу.

Я сдвинул резинку трусиков, целуя нежный живот чуть выше лобка.

Она зашипела и выдохнула, когда я стянул бледно-желтое кружево вниз и полностью ее раздел.

Руби осталась совершенно голой, и она была чертовски хороша.

Я чувствовал, что она смотрит на меня, когда я глажу ее бедро, наблюдает, как мои пальцы, более темные, чем у нее, скользят по ее коже, – загар на фоне белизны. Я никогда не чувствовал ничего нежнее, чем кожа внутренней части ее бедер, и мои пальцы дрожали, когда я продвигался все выше и выше. Сердце колотилось. Я уже трогал ее здесь, но в тот раз все было совсем по-другому – торопливо и интенсивно. Сейчас в моем распоряжении вечность. Я могу продержать ее в состоянии возбуждения всю ночь, лаская ее руками, целуя грудь и живот.

Мои пальцы добрались до складочки между бедром и промежностью, и я на секунду замер в дюйме от того местечка, где она хотела почувствовать меня. Она вздрогнула под моей рукой, поднимая бедра.

– Ты убиваешь меня своим поддразниванием, – прошептала она, потянувшись рукой к моему запястью. – Уверена, я кончу в ту самую секунду, когда ты ко мне прикоснешься.

То, как она произнесла «кончу», и сама мысль о том, что она настолько возбуждена, что мои прикосновения так действуют на нее, свели меня с ума. Улыбаясь и прижимаясь губами к ее бедру, я провел пальцами там, где она хотела, и застонал в ответ на ее резкий вскрик. Она была вся мокрая, скользкая и горячая, и я с трудом сдерживался, чтобы не прижаться к ней губами и не – еще более соблазнительная перспектива – приподняться на ней и просто скользнуть внутрь. Даже не могу себе представить, каково это – быть внутри нее.

Я порадовался, что на мне брюки и что в моих мыслях до сих пор есть крупицы сомнения – это помогало мне не торопиться.

Нельзя не сравнить этот опыт с единственным, которым у меня был раньше. Не будем учитывать одноразовую связь с девушкой из паба. Хотя чувство вины не давало мне толком об этом подумать. Я знал, что мне не следует сейчас думать о Порции, пусть даже я чувствую облегчение от того, что теперь не завишу от нее, но сейчас, когда рядом со мной голая Руби и мой мозг плавится от возбуждения, я просто не могу контролировать свои мысли, как я привык. Руби что-то такое со мной делала, отчего мне хотелось быть более открытым с собой и с нею.

Прикасаясь к ней, доставляя ей удовольствие сначала двумя пальцами, потом тремя, я чувствовал, как мысли мечутся у меня в голове. Вот как это должно быть – близость, доставлять удовольствие кому-то, кто хочет этого, и когда оба партнера целиком отдаются наслаждению. Сегодня она открылась мне, и в ответ я обрел некоторую свободу и расслабился рядом с ней. С каждым движением моей руки, с каждым стоном, вырывавшимся из ее губ, моя уверенность становилась все сильнее, пока я не пришел к выводу, что еще ни один мужчина так не хотел женщину, как я ту, что рядом со мной.

Я хотел целовать ее, лизать и трахать, но какая-то часть меня – темная половина, существование которой я никогда не признавал, – хотела полностью обладать ее губами, сияющей кожей, нежными бедрами и (я позволил себе признать это) самой прекрасной, мокрой насквозь промежностью, о которой можно только мечтать. Я хотел смотреть на нее и чувствовать, что она моя.

Она начала сжиматься в ответ на мои движения, и я задрожал от возбуждения. Как странно, все мое тело должно болеть от желания уткнуться в изгиб ее плеча, прижаться к гладкому животу, ощутить биение пульса на шее.

При виде того, как она изнемогает под моими прикосновениям, у меня буквально сердце подскочило к горлу. Я поднял взгляд от того места, где ласкал ее, и жадно впился губами в ее грудь, когда она в первый раз чуть-чуть успокоилась, задышала медленно и глубоко, а потом откинула голову на подушку и чуть не закричала, кончая и насаживаясь на мои пальцы.

На секунду она замерла, потом за волосы потянула меня вверх к себе, и я ловил быстрые облегченные вздохи с ее губ.

– Черт побери. – Она закрыла глаза и обмякла. – Я просто…

– Ты такая красивая, когда кончаешь, – прошептал я, впиваясь в ее подбородок, шею, рот.

– Это… – начала она, глядя на меня. – Такое впечатление, что я вижу сладкий сон.

Я провел влажными пальцами по ее животу, ребрам и наконец признался:

– Мне нравится, как ты пахнешь. Мне кажется, я сойду с ума, когда попробую тебя на вкус.

Стоило мне произнести эти слова, как Руби жадными руками притянула меня к себе с новой страстью. Я был вне себя, а она почти сошла с ума – влажный ненасытный рот прижался к моему. Зубы ударялись о подбородки, мы страстно целовались, и она хлестнула меня ремнем по животу, сдирая с меня брюки.

Как ни странно, от боли я только сильнее возбудился.

Стащив мои брюки к коленям, Руби потянулась ко мне, сильной и теплой ладонью стиснув мой член.

– Черт возьми, – произнесла она, – ты…

Я отодвинулся, глядя на нее обезумевшими глазами. Она – третья женщина в моей жизни, когда-либо прикасавшаяся к моему члену, и мне было вообще все равно, что она говорит. Я пульсировал в ее руке, чуть ли не умоляя дать мне облегчение.

– Большой, – сказала она, рассматривая меня. – Иисусе. – А потом она провела ладонью по головке, надавливая именно с такой силой, как надо, и я громко застонал и чуть не пропустил ее следующие слова: – Я никогда не была с мужчиной…

От ее медленных движений вверх-вниз у меня в голове воцарился полный туман. Каким? Не американцем? Который не любит растягивать удовольствие? Не имел опыта со множеством женщин?

А потом до меня дошло, что именно исследует ее рука.

– Необрезанным?

Она кивнула, наклонив голову и прижимаясь губами к моей шее.

– Полагаю, это то же самое, только в некотором смысле даже легче.

– Легче? – Она удивилась.

Если ты, черт возьми, будешь двигать рукой чуть-чуть быстрее, может, ты поймешь, что я имею в виду.

Я протянул руку, сжав ее ладонь и заставляя двигаться быстрее. Внизу спины нарастало горячее напряжение, мне хотелось трахать ее, трахать ее руку, трахать что угодно, и она всхлипнула. Кожа на головке скользила туда-сюда под ее движениями.

– Он такой горячий, – застонала она. – О черт, я не могу поверить, что я это делаю. Не могу поверить…

– Тихо, – прошептал я, желая, чтобы она потерялась во мне, а не в мыслях о том, что она делает. Это реальность: я над ней, мой член в ее ладони, мой рот на ее шее, и мое сердце колотится рядом с ее сердцем. – Будь со мной.

Мои слова превратились в повторяющуюся мантру:

дай мне…

дай мне…

о черт, Руби, Руби…

дай мне…

дай мне…

Я не был уверен, о чем я вообще говорю.

Доставь мне удовольствие, скажи мне, что все это по-настоящему. Дай мне свободу говорить то, что я думаю. Разреши мне продолжать и потеряться в тебе, я так давно этого хотел. Дай мне место, где я могу быть в безопасности, открытый и беззащитный.

Ее рука замедлилась, большой палец описывал круги по напряженной скользкой головке, и она с широко распахнутыми глазами наблюдала за этим. И я тоже наблюдал. Зрелище, как она держит меня в руке, заставило меня застонать и задергаться.

– Мне нравится, что у тебя так стоит на меня, – прошептала она.

– О да, – ответил я. – Так стоит, что я чуть с ума не схожу все время.

В моем голосе слышалось отчаяние. Черт, я и правда в отчаянии.

Она взглянула на мой рот, и я наклонился поцеловать ее, впиваясь в ее влажные пухлые губы.

Ее соски отвердели, кожа блестела, и я внезапно подумал, что она ведет себя так, будто это все для нее, что мое удовольствие – это дар. Должен признаться, что мне льстило, что меня так хотят, с таким самозабвением. В то же время мне хотелось, чтобы она чувствовала себя со мной такой же свободной, как когда мы разговаривали или молча прогуливались по Пятой авеню.

Ее ладонь скользила вверх, вниз, сжимая меня так, как надо.

– Я могу почувствовать твой вкус на своих пальцах, – пробормотал я ей в рот, двигая бедрами и спускаясь поцелуями к ее груди.

Я еще увеличился в ее ладони, чувствуя, как удовольствие бежит по всему телу. Я отчаянно трахал ее руку и жадно сосал ее грудь до тех пор, пока в ее вздохах мне не послышалось умоляющее: кончай, кончай, кончай, кончай…

С низким стоном я кончил, излившись ей в ладонь, на бедро, пупок и даже частично на грудь, измученную моим ртом. Даже когда волна оргазма отхлынула и в комнате из звуков осталось только наше тяжелое дыхание, она не выпустила меня из руки. Наоборот, она прижала вторую ладонь к тому месту, где я кончил на ее кожу.

Только когда я успокоился, я понял, что мы вели себя как дикари – все эти ласки и поцелуи. Ее грудь покраснела от моей щетины; губы припухли. Кожу покрывал пот. Даже не поцеловав ее между ног, не войдя в нее, я пережил самый безумный сексуальный опыт в моей жизни.

Она закрыла глаза и призналась:

– Я в ужасе от того, что мои чувства к тебе могут оказаться больше, чем просто…

Я заставил ее замолчать поцелуем, втянув в рот ее нижнюю губу и скользнув пальцами между ног.

Я едва мог отвлечься от хаоса собственных мыслей. За все время своего брака я не испытывал ничего подобного. За всю свою жизнь я не испытывал таких сильных ощущений.

Что-то в этом пугало и казалось неправильным.

Мне надо подумать, перед тем как паника из-за этих всепоглощающих эмоций нахлынет на меня и заставит онеметь.