– Все в порядке?

Он кивнул и убрал телефон в карман, не утруждая себя объяснениями.

– Помимо встречи с инженерами из «МТА» я бы хотел посетить несколько станций метро и места, где предлагают установить шлюзы. – И снова вежливо мне улыбнулся.

Кивнув в сторону лестницы, он предложил:

– Пойдешь со мной?


Станция «Саут-Ферри» была в числе тех, что больше всего пострадали от урагана «Сэнди». Вход в метро располагался на высоте тротуара и был всего в сотне метров над уровнем моря, поэтому туннель затопило за считаные секунды. Морская вода разрушила практически все, что попалось ей на пути, и повредила кабеля и оборудование. Вот почему мы пришли сюда – попытаться перехитрить мать-природу и разработать систему, которая предотвратит подобные катастрофы в будущем.

Под аккомпанемент шумного дорожного движения я спустилась на недавно вновь открытую станцию следом за Найлом, любуясь его широкими плечами. Сегодня он выглядел чертовски деловым. Пока мы ехали на такси, он сохранял бесстрастное выражение лица и почти не разговаривал. Поверх темного костюма он набросил еще более темное пальто, и его коричневый кашемировый шарф все время соскальзывал с плеча.

Нас встретила группа инженеров, Найл представил нас, запоминая, как зовут каждого человека и внимательно слушая, что они говорят по дороге от одного конца туннеля до другого. У меня кружилась голова, когда я смотрела на Найла – такого знающего, совершенно в своей стихии, – и одновременно вспоминала, каким он был прошлой ночью. За последние шесть месяцев я составила каталог воспоминаний о Найле Стелле, но несколько случаев в Нью-Йорке затмили их все.

Найл подозвал меня, я встала рядом и стала наблюдать, как он приседает, снимает мерки и изучает место для предполагаемого входа. Я не могла сосредоточиться. Мне хотелось вобрать все, что я вижу, но после вчерашнего, находясь так близко от него, я совершенно утратила разум. Он думает об этом? Или притворяется, что ничего не было?

Мне в голову пришла жуткая мысль. А что, если он и правда забыл?

За работой он называл цифры и делал замечания, но было шумно, грохот поездов и шум людей не давали его расслышать. Мне пришлось придвинуться еще ближе, так близко, что его плечо время от времени касалось моей ноги.

Я предположила, что это случайно, и пыталась не реагировать, хотя по моей коже бежали мурашки. Но на второй-третий раз я призадумалась.

– Руби, – сказал он, взглянув на меня. – Ты записала, что это последняя из вновь открытых станций?

Я кивнула. Конечно, записала. С учетом того, как это для него важно, я собирала информацию повсюду. Моя ручка замерла, уткнувшись кончиком пера в бумагу, когда я почувствовала, как его ладонь сомкнулась вокруг моей щиколотки. Замерла на секунду, а потом его пальцы медленно двинулись вверх к колену, едва касаясь меня, и отстранились.

Я вся запылала. Кожа горела в том месте, где он прикасался ко мне, и между ног пульсировало. Я пошатнулась, соски напряглись, груди потяжелели, бедра свело.

Сердце заколотилось. Он помнит. Ему просто надо справиться со своими мыслями.

В течение всего дня его безмолвное внимание усиливалось, окутывая меня: ладонь, прижавшаяся к моей пояснице, когда мы выходили со станции; пальцы, отбросившие прядь волос с моего лба, когда мы стояли в очереди за кофе; большой палец, скользивший по моей нижней губе туда-сюда, туда-сюда, пока наш поезд мчался по темному туннелю.

Я не могла дышать. С трудом держалась на ногах.

Когда в вагоне освободилось место, он подтолкнул меня, чтобы я села, и встал передо мной так, что пряжка его ремня оказалась в нескольких дюймах от моего лица. Выше ремня была рубашка, аккуратно заправленная в брюки. А ниже – четкие очертания его напряженного члена.

Господи боже мой.

Я протянула руку и взялась за петлю на его брюках, а он сосредоточенно смотрел на меня и молчал.

На выходе из вагона, когда я поднялась, собирая свои вещи, он встал за моей спиной. Его большие ладони легли мне на бедра, и он прижался ко мне.

Я его почувствовала.

Имею в виду, почувствовала его.

У меня перехватило дыхание, когда он приблизил губы к моему уху и выдохнул:

– Нам налево.

К тому времени, когда мы вернулись в наш временный офис, я была готова взорваться. Между ногами у меня все набухло, кожа покрылась потом. Чувства обострились до чрезвычайности, и даже самые обычные вещи – кружево лифчика, льнущее к груди, – возбуждали.

Но все это ни к чему не привело, как я надеялась. Вместо того чтобы закрыть дверь в наш кабинет и прикоснуться ко мне – мне было совершенно наплевать, что мы на работе, – он сел за стол и начал перебирать документы, пока я стояла в молчании и смущении.

Это была сущая пытка. Я без ума от него, я вижу и чувствую, как растет его интерес ко мне, но при этом он все время отступает после каждого шага вперед. Мне хотелось просто задать ему вопрос, но вдруг он совсем закроется.

Кроме того, у меня ныло все тело. Эти нежные предварительные ласки длились весь день, и я уже не могла терпеть. Все мое тело вибрировало.

К счастью, у нас был отдельный туалет, я зашла в него и заперлась, впервые за день переведя дух. Я до сих пор ощущала слабый аромат его одеколона. Я подошла к маленькой кожаной кушетке под окном и представила, как он пахнет вблизи, если уткнуться носом в его кожу.

Мечтая об этом, я села и стянула трусики. Подумала, какая теплая у него, должно быть, кожа. Представила его пальцы на месте своих, как они скользят вверх под бедру и оказываются между ног. Если напрячь слух, я смогу расслышать, как он разговаривает с кем-то по телефону. Я притворилась, что он говорит только со мной.

Мое тело стало настолько чувствительным и влажным, что любое прикосновение, легчайшее скольжение кончика пальца по клитору сводило с ума. Закрыв глаза, я слушала его голос, и от этого звука возбуждение пробегало волной от сосков до промежности. Я представляла, как он что-то бормочет мне в шею, и мелодия его голоса превращалась в ритм его толчков внутри меня. Я представила, что по ту сторону двери он знает, чем я занимаюсь, и мечтает сделать со мной то же самое в следующий раз.

Мысли об этом оказалось достаточно, чтобы мое тело выгнулось дугой и я кончила.

Только потом я заметила, как тихо стало снаружи, и заволновалась, не слишком ли я шумела. Я слышала даже тиканье часов на своем запястье, слабый гул машин с улицы, но ни голосов, ни шагов в кабинете.

Придя в себя, я встала, поправила юбку и подошла к раковине освежиться.

Выйдя из туалета, я прокралась в коридор, чуть не столкнувшись с ним по дороге.

– Извини! – вскрикнула я, пытаясь удержать папки, посыпавшиеся на пол. – Давай я подниму! – я попыталась скрыть растущее замешательство.

Найл проигнорировал меня и сам начал собирать документы.

Я попыталась не смотреть ему в глаза, уверенная, что у меня на лице крупными буквами написано, чем я только что занималась.

Я разгладила юбку и поправила волосы, перед тем как взглянуть ему в лицо. Он внимательно рассматривал меня, склонив голову набок.

– Что? – спросила я, изображая невинность.

– Ты в порядке?

– Конечно, да.

– Ты покраснела. Ты точно хорошо себя чувствуешь? Я вполне справлюсь сам, если…

– Все хорошо, – ответила я, отходя от него подальше и испытывая приступ раздражения.

Он пошел следом за мной к моему столу, пытаясь прожечь взглядом дыру у меня в затылке.

– Ты же… не бегала по лестнице? – спросил он таким тоном, словно знал, что ответ утвердительный.

– Нет. Я… – Я хотела было соврать, но знала, что он не купится. – Господи, ты как собака, вцепившаяся в кость. Давай сменим тему?

Он смягчился, продолжая рассматривать мое лицо, а потом резко втянул воздух, глянув поверх моего плеча и словно вспомнив, где мы находимся.

– Ладно, пойдем.

– Я… – заговорила я, думая, кого надо убить, чтобы земля разверзлась и поглотила меня. На самом деле эта игра становилась нечестной. – Я просто…

– Ты просто… – Он сдвинул брови и уставился на мою ладонь, прикрывающую шею. Кажется, до него дошло. – В дамской комнате? Только что?

– Да.

– На работе?

Уф-ф-ф.

– Извини. После вчерашней ночи и сегодняшнего дня…

– Погоди… – сказал он и сглотнул. – Ты думала обо мне?

– Ну конечно, – начала я и умолкла, зажмурившись и сделав глубокий вдох. Как ему удается сохранять такое спокойствие? – Ты прикасаешься ко мне, а потом ведешь себя отчужденно. Эти противоречивые сигналы сводят меня с ума.

А сейчас я сходила с ума от унижения.

Я чуть не подпрыгнула, когда он пальцем приподнял мой подбородок.

– Ты кончила, моя дорогая?

Я вспыхнула и, взглянув ему в лицо, увидела, что он тоже возбужден.

Облизнула губы и кивнула.

– Расскажи мне подробно, о чем ты думала.

– О том, как хочу прикоснуться к тебе, – ответила я. Мой рот внезапно пересох. – Поцеловать тебя.

Он кивнул и уставился на мои губы.

Второго приглашения мне не требовалось. Я поднялась на цыпочки, провела носом по теплой коже его шеи. Он не то простонал, не то прорычал что-то и попытался отодвинуться. Глядя на меня, он, такое ощущение, пытался одновременно совладать с тысячью желаний. Я видела, что он разрывается на части. Может, я права и после развода он чувствует себя неловко. Может, он беспокоится, что события происходят слишком быстро. А может, ему некомфортно от того, что к чему идут дела: к головокружительному сексу и к тому, чтобы провести в постели все время до возвращения в Лондон.

В этот миг я решила: будь что будет. Даже если мне придется флиртовать с ним десять лет до того, чтобы один-единственный раз поцеловаться.

– Все в порядке? – тихо спросила я.

– Я просто подумал, может, следует… – Он сглотнул и нахмурился.

– Отослать меня в Лондон и больше никогда со мной не разговаривать?