– Потому что тебе это нравится.

С этими словами он встал и, притянув меня к себе, потащил в спальню.

17

У меня был опыт коммерческих переговоров, работы с недобросовестными партнерами и заключения рискованных сделок. А сейчас я совершил абсолютно нехарактерный для себя поступок – я пошел ва-банк. Но, поскольку речь шла о Хлое, мне было плевать. Я выложил все карты.

– Тебе не терпится вернуться домой? Тебя не было почти три недели.

Она пожала плечами, бесцеремонно стащила с меня боксеры и сжала мой член в теплых пальцах с такой привычной уверенностью, что все тело заныло от желания.

– Я хорошо провела здесь время.

Я медленно расстегнул все пуговицы ее блузки, целуя каждый обнажавшийся дюйм кожи.

– Сколько нам осталось до самолета?

– Тринадцать часов, – ответила она, не взглянув на часы.

Судя по скорости ответа и по тому, что я нащупал, просунув два пальца ей в трусики, она не собиралась в ближайшее время покидать эту комнату.

Я почесывал ногтями ее бедра, поддразнивал языком ее язычок и терся об ее ногу до тех пор, пока она не подалась мне навстречу. Обхватив ногами мои бедра, она уперлась ладонями мне в грудь. Я резко вошел в нее, намереваясь заставить ее кончить столько раз, сколько смогу до восхода солнца.

Для меня не осталось ничего в мире, кроме ее гладкой кожи и негромких стонов, которые она выдыхала мне в шею. Я скользил в ней, над ней, снова и снова, растеряв все слова и сам потерявшись в ней. Ее бедра двигались в одном ритме с моими. Она приподнялась, прижавшись грудью к моей груди. Мне хотелось сказать ей: «То, что между нами, прекрасней всего, что со мной было. Чувствуешь ли ты то же самое?»

Но слов у меня не осталось. Только инстинкты и желание, только ее вкус у меня во рту и отголоски ее смеха, звенящие в ушах. Я хотел, чтобы этот звук никогда не смолкал. Я хотел стать для нее всем: любовником, спарринг-партнером и другом. В этой кровати я мог быть кем угодно.

– Я не знаю, получится ли у меня, – произнесла она в бесконечную секунду на самой границе оргазма, вцепившись в меня так крепко, что на коже могли остаться синяки.

Но я понял, о чем она, потому что был так же переполнен болезненным желанием и так же не знал, чем все это кончится. Я хотел ее так, что ежесекундно ощущал и сытость, и дикий голод, и мой мозг не знал, как во всем этом разобраться. Поэтому вместо того, чтобы ответить ей или начать уверять, что знаю, как нам быть, я поцеловал ее в шею и, погладив нежную кожу бедра, шепнул:

– Я тоже не знаю, но пока не готов все бросить.

– Мне так хорошо, – выдохнула она мне в подбородок, и я застонал в ответ от сладкой боли, неспособный выговорить ни единого слова.

Я боялся, что сейчас завою.

Я целовал ее.

Вдавливал ее глубже в матрас.

Это безумное блаженство продолжалось, казалось, вечно. Она поднималась навстречу мне, ее рот был горячим и ненасытным, сладким и горьким.


Я проснулся, когда у меня из-под головы выдернули подушку, и Хлоя рядом пробормотала что-то невнятное о шпинате и хот-догах.

Эта женщина, неукротимая в постели, еще и говорила во сне.

Я жадно провел рукой по ее заду, а потом перекатился на бок и взглянул на часы. Было пять с небольшим утра, но нам вскоре надо было вставать, чтобы успеть на восьмичасовой рейс. Как ни жаль было покидать наше уютное гнездышко порока, впереди замаячила реальная жизнь. Я ничего не сделал по работе за всю конференцию и постепенно начинал чувствовать вину перед собственной карьерой, которую столь беспардонно забросил. В последние десять лет вся моя жизнь была посвящена карьере, и, хотя разрушительный эффект Хлои на эту сферу уже не вызывал у меня прежней ярости, следовало сосредоточиться. Настало время вернуться домой, нацепить шляпу большого босса и взять всех виновных на карандаш.

Лучи утреннего солнца пробивались сквозь занавески и омывали бледную кожу Хлои серебристо-серым сиянием. Она калачиком свернулась на боку, повернувшись ко мне. Ее волосы темным водопадом рассыпались за спиной, а лицом она зарылась в мою подушку.

Я понимал, отчего она не до конца верит в возможность наших отношений в реальном мире. Радужный мыльный пузырь Сан-Диего был прекрасен отчасти потому, что здесь не имела значения ни ее работа в «Райан Медиа», ни моя роль в семейном бизнесе, ни ее стипендия, ни наши старые разногласия. Я готов был ринуться в отношения с головой и даже надавить на нее, чтобы четко понять, чего ждать в дальнейшем, – но, возможно, ее осторожный подход был более верным.

Прошлой ночью мы сбросили одеяла на пол и не позаботились втащить их обратно на кровать, так что я мог вволю полюбоваться обнаженным телом Хлои. Сомнений не было – я легко бы привык каждое утро просыпаться рядом с этой женщиной.

Но, к сожалению, времени понежиться в постели у нас не было. Я попытался разбудить ее, сначала положив руку на плечо, затем поцеловав в шею и, наконец, чувствительно ущипнув за задницу.

Хлоя огрела меня по руке прежде, чем я успел ее убрать. И я даже не был уверен, что она проснулась.

– Козел.

– Нам надо вставать и собираться. Мы должны быть в аэропорту чуть больше, чем через час.

Хлоя перекатилась на спину и уставилась на меня мутными глазами. На лице ее отпечатались следы от подушки. Она не стала заворачиваться в простыни, как вчера утром, но и не улыбалась.

– О’кей.

Она села, отпила немного воды и поцеловала меня в плечо, а затем слезла с кровати. Я смотрел, как Хлоя голышом направляется в ванную. Она ни разу не оглянулась. Не то чтобы мне нужен был быстрый утренний перепихончик, но я не отказался бы немного поласкаться и поболтать в постели.

Может, не стоило щипать ее за задницу. Хлоя все не выходила, и, собрав одежду, я постучал в дверь.

– Я иду в соседний номер, чтобы принять душ и упаковать вещи.

После нескольких секунд молчания она ответила:

– О’кей.

– Могу я услышать что-то кроме «о’кей»?

Из-за двери раздался ее смех.

– По-моему, раньше я сказала «козел».

Я ухмыльнулся.

Но когда я стоял уже почти на пороге, Хлоя распахнула дверь ванной и шагнула прямо в мои объятия, обвив меня руками и прижавшись лицом к шее. Она все еще была не одета, а ее глаза показались мне немного красными.

– Прости, – сказала она, быстро клюнув меня в подбородок, прежде чем потянуть вниз для более глубокого и долгого поцелуя. – Просто я нервничаю перед полетом.

Хлоя развернулась и вновь скрылась в ванной, прежде чем я сумел заглянуть ей в глаза и понять, правда это или нет.


Соседний номер показался мне до странности стерильным, даже по гостиничным стандартам. На сборы, душ и одевание ушло всего лишь несколько минут. Но что-то мешало мне так скоро вернуться в номер Хлои. Как будто я хотел дать ей время побыть одной и разобраться с той безмолвной борьбой, что происходила в ее душе. Я чувствовал, что Хлоя спорит сама с собой, но к какому решению она придет? Решится ли на попытку? Или сочтет, что совместить работу и наши отношения невозможно?

Когда нетерпение победило вежливость, я вытащил чемодан в коридор и постучал в ее дверь.

Хлоя нарядилась так вызывающе, что я не меньше восьми часов пялился на ее ноги и грудь, прежде чем перевести взгляд на лицо.

– Привет, красотка.

Она ответила мне дрожащей улыбкой.

– Привет.

– Готова? – спросил я и шагнул мимо, чтобы взять ее чемодан.

Рукав моего пиджака задел ее обнаженную руку, и, прежде чем я успел понять, что происходит, она уже намотала на кулак мой галстук и прижала меня спиной к стене. Ее губы нащупали мои.

От удивления я застыл.

– Ого, какая прыть, – пробормотал я поверх ее поцелуя.

Распластав одну ладонь у меня по груди, другой Хлоя начала ослаблять галстук. Почувствовав, как напрягся мой член, она хрипло застонала мне в рот. Не успел я вспомнить, что нам надо на самолет, как ее ловкие пальчики уже сдернули с меня галстук и бросили на пол.

– Хлоя, – сказал я, вырываясь из ее рук. – Детка, у нас нет на это времени.

– А мне плевать.

Она вся превратилась в зубы и губы, рыскающие по моей шее, а ее руки жадно выдернули ремень из брюк и нащупали мой член.

Я тихо выругался, потому что был совершенно не способен сопротивляться, когда она так по-хозяйски щупала меня сквозь брюки и деловито сдирала одежду.

– Черт, Хлоя, ну ты и дикая штучка.

Я развернул ее, вдавил в стену и сунул руку под блузку, грубо отведя в сторону одну из чашечек лифчика. Ненасытность Хлои оказалась заразной, и мои пальцы с наслаждением стали щупать ее соски и тугую выпуклость груди, прижатой к моей ладони. Опустив руку, я задрал ее юбку и стянул трусики. Она отшвырнула их в сторону, и я приподнял ее.

Мне нужно было войти в нее, немедленно.

– Скажи, что ты хочешь меня, – произнесла она.

Слова с придыханием вырывались у нее изо рта. Вся дрожа, она закрыла глаза.

– Ты и понятия не имеешь, как сильно. Я хочу все, что ты можешь мне дать.

– Скажи, что мы сможем это сделать.

Она спустила мои брюки и боксеры ниже колен и обхватила ногами мою талию, вонзив каблуки туфель в ягодицы. Когда мой член безошибочно скользнул в нее, я накрыл ее рот ладонью и услышал, как она негромко, протяжно вскрикнула. Это был почти стон.

Почти всхлип.

Я резко вышел и вгляделся ей в лицо. По ее щекам катились слезы.

– Хлоя?

– Не останавливайся, – запинаясь, выговорила она и наклонилась, чтобы поцеловать меня в шею.

И чтобы спрятать от меня лицо. Одной рукой она пыталась нащупать мой член. Ее как будто охватило отчаяние. Мы уже занимались безумным, бешеным сексом, мы делали это тайно и впопыхах, но сейчас происходило что-то совсем другое.

– Подожди, – я качнулся вперед, сильней прижимая ее к стене. – Детка, что ты делаешь?

Хлоя наконец-то открыла глаза и уставилась на мой воротник. Она расстегнула одну пуговицу, затем другую.