Я не мог освободиться, так что положил одну руку ей на подбородок, а другую запустил в волосы. Нащупав заколку, я расстегнул ее, и на мою ладонь упали мягкие локоны. Я намотал эту блестящую массу кудрей на кулак и запрокинул голову мисс Миллс, чтобы быстрей добраться до рта. Но мне нужно было больше. Мне нужна была она целиком. Моя горячая штучка застонала, и я потянул сильнее.

– Тебе это нравится.

– О боже, да.

В ту же секунду у меня из головы вылетело все остальное: где мы, кто мы и что мы чувствуем по отношению друг к другу. Никогда ни к кому я не испытывал такого животного притяжения. Когда мы были вместе, как сейчас, все остальное не имело значения.

Мои руки скользнули у нее по бокам, сжали край майки и стянули через голову, на секунду разорвав наш поцелуй. Чтобы не остаться в долгу, она сдернула пиджак у меня с плеч и уронила на пол. Большими пальцами я выписывал круги по ее коже, медленно подбираясь к застежке джинсов. Когда я расстегнул молнию, джинсы соскользнули на пол, и она скинула их вместе с сандалиями. Я покрыл поцелуями ее шею и плечи.

– Проклятье!

Подняв голову, я увидел ее совершенное тело, целиком отраженное в зеркале. В своих фантазиях я представлял ее раздетой чаще, чем готов признать, но реальность была еще лучше. Неизмеримо лучше. На ней были совершенно черные трусики, скрывавшие лишь половину попки, и подходящий к ним лифчик, а по спине волнами спадали шелковистые волосы. Мышцы ее длинных загорелых ног напряглись, когда она привстала на цыпочки, чтобы дотянуться до моей шеи. От этого зрелища вкупе с прикосновением ее губ мой член заныл, распирая ширинку.

Она больно укусила меня за ухо и принялась расстегивать пуговицы рубашки.

– Кажется, ты тоже любишь пожестче.

Я расстегнул брюки и пояс, стряхнул их на пол вместе с трусами, а затем, подтащив ее к себе, опустился в кресло. Когда мои руки скользнули по ребрам мисс Миллс в поисках застежки бюстгальтера, по ее телу пробежала дрожь. Ее грудь прижималась ко мне, словно требуя действовать быстрее. Я целовал ее в шею, пока пальцы лихорадочно расстегивали лифчик и спускали с плеч бретельки. Затем чуть откинулся назад, позволяя лифчику упасть, и в первый раз взглянул на ее совершенно обнаженную грудь. И эта грудь, черт побери, была идеальна. В воображении чего я только с нею не делал: трогал, целовал, сосал, трахал, но все это не могло сравниться с простым взглядом на оригинал.

Она уселась мне на колени, и теперь нас разделяли лишь крохотные трусики. Я прижался лицом к этой восхитительной груди, а пальцы мисс Миллс погрузились мне в волосы, притягивая ближе.

– Хочешь меня попробовать? – прошептала она, глядя сверху вниз.

При этом моя страстная кошечка резко дернула меня за волосы так, что пришлось откинуть голову.

На ум не шло никакого меткого комментария – никакой шпильки, заставившей бы ее заткнуться и просто трахнуться со мной. Я лишь хотел ощутить вкус ее кожи. Хотел больше всего на свете.

– Да.

– Тогда попроси вежливо.

– Нахрен вежливость. Пусти меня.

Всхлипнув, она наклонилась, и один из ее идеальных сосков очутился у меня во рту. При этом она еще сильней потянула меня за волосы. Черт, ощущения были восхитительные.

Мой мозг просто разрывался. Больше всего на свете я хотел войти в нее, но ясно понимал, что, когда это кончится, я возненавижу нас обоих. Ее за то, что превратила меня в слабака, а себя за то, что позволил похоти возобладать над здравым рассудком. Но еще я понимал, что не могу остановиться. Я превратился в торчка, живущего ради следующей дозы. Моя идеально отлаженная жизнь рушилась, а я думал только о том, как нестерпимо хочу трахнуть эту женщину.

Огладив руками ее бока, я провел пальцами по резинке трусиков. По телу мисс Миллс пробежала дрожь. Я изо всех сил зажмурился, сминая ткань в кулаке и одновременно приказывая себе остановиться.

– Давай же, сорви их… ты ведь этого хочешь, – промурлыкала она мне в ухо, а затем сжала зубы.

Через полсекунды от ее трусиков остались лишь обрывки кружева в углу комнаты. Грубо схватив за бедра, я приподнял женщину, сжал другой рукой основание члена и насадил ее на себя.

Ощущение было таким мощным, что мне пришлось силой удерживать ее бедра, чтобы не взорваться в тот же миг. Если бы я кончил сейчас, она бы не упустила случая припомнить мне это позже. А я не хотел давать ей такого шанса.

Восстановив контроль, я начал задавать ей ритм. Мы еще не занимались этим в такой позиции – лицом к лицу, она сверху, – и, хотя мне вовсе не хотелось этого признавать, наши тела идеально подходили друг другу. Отпустив бедра и взяв ее за ноги, я свел их у себя на талии. Изменив позицию, я глубже вошел в нее и теперь вынужден был прижаться лицом к ее шее, чтобы приглушить стон.

Я слышал голоса, доносившиеся со всех сторон, – люди заходили и выходили из других примерочных. Мысль, что нас могут застать в любую секунду, только делала удовольствие острее.

Выгнув спину и запрокинув голову, она подавила стон. Обманчиво невинная манера мисс Миллс прикусывать губу сводила меня с ума. Я снова обнаружил, что гляжу в зеркало поверх ее плеча. Никогда в жизни не видел ничего более возбуждающего.

Она опять потянула меня за волосы и прижалась к моим губам. Наши языки заскользили в такт движению бедер.

– Ты смотришься на мне так хорошо, – прошептал я. – Обернись, тебе надо это увидеть.

Я приподнял ее и развернул лицом к зеркалу. Оказавшись спиной ко мне, она вновь опустилась на мой член.

– О боже, – простонала она.

Тяжело задышав, она откинула голову мне на плечо. Я не знал, что так поразило ее – мой член внутри или отражение в зеркале. Или и то, и другое.

Схватив мисс Миллс за волосы, я снова заставил ее поднять голову.

– Нет, я хочу, чтобы ты смотрела туда, – прорычал я ей в ухо, скрещивая взгляд со взглядом ее зеркального двойника. – Я хочу, чтобы ты видела. И хочу, чтобы завтра, когда все у тебя будет ныть, ты вспомнила, кто сделал это с тобой.

– Заткнись, – прошипела она, но по дрожи, пробегавшей по ее телу, я понял, что каждое мое слово достигает цели.

Затем она закинула руки назад и нащупала мою шевелюру.

Я прикасался к каждому дюйму ее кожи, целуя и покусывая шею и плечи. В зеркале я видел, как вхожу и выхожу из нее – и понимал, что никогда не забуду этого, как бы потом ни пытался. Вздохнув, я поднес руку к ее клитору.

– О черт, – прошептала она. – Пожалуйста.

– Тебе это нравится? – спросил я, мягко надавливая и описывая пальцем круги.

– Да, пожалуйста, еще, да, да.

Наши тела к этому времени покрыл тонкий слой пота. Ее волосы слегка липли ко лбу. Ее взгляд не отрывался от наших отражений. Мы продолжали двигаться, и я ощутил приближение оргазма. Я хотел, чтобы ее взгляд в зеркале встретился с моим – но в ту же секунду понял, что так она увидит слишком много. Я не желал, чтобы она с такой очевидностью поняла, что со мной творит.

Люди вокруг нас продолжали разговаривать, совершенно не замечая, что происходит в этой маленькой комнатушке. Если не предпринять что-нибудь, наш секрет ненадолго останется в тайне. Когда движения мисс Миллс стали более лихорадочными и ее пальцы еще крепче впились мне в волосы, я зажал ей рот ладонью и задавил крик, вырвавшийся в момент оргазма. Свои собственные стоны я приглушил о ее плечо. Еще несколько движений – и я разрядился внутрь нее. Ее тело, прижавшееся к моему, обмякло, а я привалился к стене.

Мне надо было встать. Надо было встать и одеться, но я не знал, удержат ли меня трясущиеся ноги. Все надежды на то, что секс станет менее ярким и я справлюсь со своей одержимостью, растаяли, словно дым.

Разум медленно возвращался ко мне, а с ним и чувство досады. Я снова поддался слабости.

Сняв мисс Миллс со своих колен, я потянулся к валявшимся на полу боксерам.

Когда, обернувшись, она взглянула на меня, я ожидал увидеть в ее глазах безразличие или ненависть. Но вместо этого в них мелькнула какая-то мягкость и уязвимость – мелькнула на мгновение, прежде чем она зажмурилась и отвернулась. Мы оба молча оделись. Примерочная неожиданно показалась слишком тесной и слишком тихой. Я отчетливо слышал каждый наш вдох.

Расправив галстук, я подобрал с пола ее порванные трусики и сунул в карман. Затем положил ладонь на дверную ручку, но что-то меня остановило. Пальцы, будто по собственной воле, огладили кружевную вещицу, свисавшую с одного из крючков на стене.

Обернувшись к мисс Миллс, я сказал:

– Купи заодно и пояс для чулок.

И, не оборачиваясь, вышел из примерочной.

5

В вентиляторе над моей кроватью было восемьдесят три трубки, двадцать девять болтов, пять лопастей и четыре лампочки. Я перекатилась на бок. Мышцы в определенных частях тела точно решили поиздеваться надо мной, напоминая, отчего мне так и не удалось заснуть.

«Нет, я хочу, чтобы ты смотрела туда. Я хочу, чтобы ты видела. И хочу, чтобы завтра, когда все у тебя будет ныть, ты вспомнила, кто сделал это с тобой».

Он не шутил.

Без всякого участия сознания моя рука скользнула к груди и принялась сжимать сосок под майкой. Я закрыла глаза и представила его пальцы на месте своих. Длинные, сильные пальцы, ласкающие низ груди, большие пальцы рук, теребящие соски, широкие ладони, обхватывающие меня… проклятье. Громко вздохнув, я скинула с кровати подушку. Мне было отлично известно, к чему приведут эти мысли. Это повторялось уже три ночи подряд, и сейчас надо было остановиться. Сердито фыркнув, я перевернулась на живот и крепко зажмурила глаза, призывая сон. Как будто это хоть раз сработало.

Я совершенно отчетливо помнила тот день почти полтора года назад, когда Эллиотт позвал меня наверх, в свой кабинет, для разговора. Еще в колледже я начала работать в «РМГ» младшим помощником Эллиотта. Когда моя мать умерла, Эллиотт взял меня под крыло. Он играл роль не столько отца, сколько умного и заботливого наставника, зачастую приглашал меня к себе домой на ужин и всячески опекал. Его дверь всегда была для меня открыта. Но тем утром его голос в трубке звучал непривычно-формально, и, если говорить честно, я перепугалась до чертиков.