Наверное, Макс сделал этот снимок как раз в тот момент, когда целиком вошел в меня.

Закрыв глаза, я вспомнила, какие ощущения испытывала во время оргазма. Я была как оголенный провод, подключенный к розетке – и тот заряд, что должен был осветить весь огромный темный зал, вместо этого прошел сквозь меня.

Макс, нащупав мой клитор, поглаживал его пальцами. Ощущение было таким сильным, что мне захотелось сжать ноги, но он, зарычав, удержал меня и возобновил толчки.

Я поспешно запихнула рамку обратно в конверт и спрятала все это в сумку. По коже, как плющ по стволу дерева, поползло предательское тепло – и я даже не могла включить посильнее кондиционер, не могла распахнуть окно в своем высотном офисе.

Откуда он узнал?

Осознание навалилось на меня свинцовой тяжестью. Я и представить не могла, насколько хочу, чтобы мы были на этой фотографии, чтобы меня увидели. Но он понял, и, возможно, понял больше, чем я сама. Спотыкаясь, я подошла к столу, рухнула в кресло и попыталась проанализировать ситуацию. Но тут прямо передо мной очутился сегодняшний номер «Нью-Йорк Пост», открытый на шестой странице – «Светская хроника».

И посреди страницы заголовок: «Бог секса Стелла приходит на вечеринку один».

«Венчурный капиталист, миллионер и известный плейбой попробовал нечто новенькое в субботу на вечеринке в Музее современного искусства. Нет, он не разглядывал картины и не участвовал в сборе денег (будем честными – у него это и так получается лучше, чем у всех игральных автоматов Лас-Вегаса, вместе взятых). В субботу вечером на ежегодном благотворительном мероприятии по сбору пожертвований для фонда Алекса Лемонейда Макс Стелла появился… в гордом одиночестве.

В ответ на вопрос, где же его спутница, он просто сказал: «Надеюсь, она уже внутри».

К нашему глубочайшему сожалению, репортеры не были допущены к участию в мероприятии.

Но мы доберемся до тебя в следующий раз, Безумный Макс».

Я молча пялилась на газету. Было ясно, что Джордж оставил ее здесь специально для меня. Вероятно, сейчас он лопается от смеха.

Дрожащими руками я сложила газету и швырнула в ящик стола. Почему мне в голову не пришла мысль, что там могли оказаться репортеры с камерами? То, что там их не было, – просто чудо. И хотя Макс это наверняка знал, я-то не знала – и даже не подумала об этом.

– Вот херня, – прошептала я.

Внезапно с пугающей ясностью я осознала, что происходящее между нами либо должно закончиться раз и навсегда, либо мне придется взять себя в руки. Я шла по скользкой дорожке, и испытывать чувство облегчения задним числом мне совсем не понравилось. Всего за одну неделю я трижды чудом избежала неприятностей.

Я нажала на пробел на ноуте, выводя компьютер из ждущего режима, и поискала в Гугле адрес фирмы «Стелла и Самнер». Увидев результат, я не смогла сдержать улыбку.

– Ну кто бы сомневался.

Рокфеллер-плаза, 30.


Офис «Стелла и Самнер» занимал половину семьдесят второго этажа здания Дженерал-Электрик, одного из самых известных архитектурных сооружений в городе. Даже я узнала его за несколько кварталов.

Однако меня удивило, как мало места занимает такая известная венчурная компания. Впрочем, для работы фирмы, которая в основном привлекала средства и инвестировала капиталы, нужно было немного: Макс, Уилл, несколько младших менеджеров и целая коллекция математических гениев.

Сердце стучало так быстро, что мне пришлось десять раз глубоко вздохнуть и заскочить в туалет неподалеку от дверей их офиса, чтобы успокоиться.

Проверив все кабинки и убедившись, что туалет пуст, я прямо взглянула в глаза собственному отражению.

– Если ты намерена продолжать это, запомни три вещи, Сара. Первое: он хочет то же, что и ты. Только секс, никаких обязательств. Больше ты ему ничего не должна. Второе: не бойся требовать того, чего ты хочешь. И третье, – я выпрямилась и глубоко вздохнула, – будь молода. Развлекайся. Забудь обо всем остальном.

Стеклянные двери, ведущие в офис «Стелла и Самнер», автоматически открылись при моем приближении, и пожилая секретарша приветствовала меня доброй улыбкой.

Улыбнувшись в ответ, я сказала:

– Мне надо встретиться с Максом Стеллой.

Ее улыбка и лицо показались мне знакомыми. Взглянув на табличку с именем, я прочла: «Бриджит Стелла».

Боже правый, его матьработает у него секретаршей?

– Вам назначена встреча, дорогая?

У нее был такой же акцент. Вздрогнув, я снова перевела взгляд на ее лицо.

– Вообще-то нет. Я надеялась, что он найдет для меня минутку.

– Как вас зовут?

– Сара Диллон.

Она снова улыбнулась – но не многозначительной улыбкой, слава богу, – сверилась с компьютером, а затем, чуть кивнув, подняла телефонную трубку:

– Здесь у меня Сара Диллон. Она хочет поговорить.

Выслушав ответ, на который потребовалось меньше трех секунд, Бриджит Стелла сказала:

– Хорошо.

Положив телефонную трубку, она обернулась ко мне:

– Направо по коридору и до конца. Его дверь последняя.

Поблагодарив секретаршу, я последовала ее инструкциям. Приблизившись к кабинету Макса, я обнаружила, что его хозяин стоит в дверях, опираясь о косяк и ухмыляясь с таким самодовольством, что ноги сами остановились, не дойдя добрых десять футов.

– Спустись на землю, – прошипела я.

Расхохотавшись, он развернулся и прошествовал в свой кабинет.

Я последовала за ним, закрыв за собой дверь.

– Я здесь не для того, о чем ты думаешь.

Потом, поразмыслив, уточнила:

– Ладно, может быть я здесь для того, о чем ты думаешь. Но на самом деле нет. Не здесь и тем более не сегодня, когда твоя мать сидит в приемной. О боже – да кто нанимает собственную мать секретаршей?

Он по-прежнему смеялся, и на щеке его играла чертова ямочка, и с каждым моим бредовым высказыванием его смех становился все громче. Будь я проклята, если он не самый очаровательный, забавный… бесящий меня до чертиков… козел!

– Прекрати смеяться! – выкрикнула я и тут же прижала ладонь ко рту, когда мой крик эхом отразился от стен.

С заметным усилием он состроил серьезную физиономию, подошел и поцеловал меня так нежно, что на секунду у меня вылетело из головы, зачем я пришла.

– Сара, – тихо сказал он, – ты прекрасно выглядишь.

– Ты всегда это говоришь, – парировала я.

Глаза невольно закрылись, плечи расслабились. Я не могла вспомнить, чтобы за последние три года Энди хоть раз похвалил меня за что-нибудь, не считая выбора вина к ужину.

– Лишнее доказательство моей честности. Но что это на тебе?

Открыв глаза, я взглянула вниз, на свою белую блузку, плиссированную темно-синюю юбку и широкий красный пояс. Макс уставился прямо на мою грудь, и под его взглядом соски напряглись.

Он знающе ухмыльнулся.

– На мне… офисный костюм.

– Выглядишь, как школьная оторва, которая пытается казаться паинькой.

– Мне двадцать семь, – напомнила я. – Так что можешь пялиться на мою грудь и не считаться при этом извращенцем.

– Двадцать семь, – повторил Макс с ухмылкой и с таким видом, будто каждый вытянутый из меня клочок информации – это драгоценная жемчужина в его будущем ожерелье.

– А сколько это дней?

Я сурово сощурилась.

– Что? Это…

Посмотрев на потолок пару секунд, я выдала:

– Примерно девять тысяч восемьсот пятьдесят. Но вообще-то больше, потому что мой день рождения в августе. Примерно десять тысяч.

Застонав, он драматическим жестом прижал ладонь к груди.

– О-бал-деть. Королева чисел, и с такой фигурой! Как я могу устоять против твоих чар?

Я не сумела сдержать ответную улыбку. Он никогда не грубил мне и не смеялся надо мной, и за полторы недели заставил испытать больше оргазмов, чем любой другой за… э-э, Сара. Негативное мышление. Переключись.

Оглядев меня еще раз, Макс заявил:

– Не могу дождаться, когда же ты наконец объяснишь, зачем озарила мой скромный офис своим присутствием. Но сначала отвечу на твой последний вопрос. Да, мать работает у меня секретаршей, и это немного необычно. Но ты только попробуй заставить ее уйти. Уверяю, ты лишишься по меньшей мере уха.

Он шагнул вперед и внезапно оказался совсем близко. Слишком близко. Настолько, что я разглядела тончайшие полоски на его модельном пиджаке и чуть заметную щетину на подбородке.

– Я пришла, чтобы поговорить с тобой.

Наверное, это прозвучало слишком жалко. Следовало вложить в слова больше настойчивости. Я не хотела вести себя так, как вела поначалу с Энди, и показаться слишком уступчивой. Только спустя шесть лет я поняла, что мне, по сути, было все равно, и поэтому я не спорила.

Макс улыбнулся.

– Я догадался. Не хочешь ли присесть?

Я покачала головой.

– Что-нибудь выпить?

Он прошел к небольшому бару в углу и вытащил хрустальный графин, наполненный янтарной жидкостью. Не подумав, я кивнула, и он налил виски в два стакана.

Протянув мне один, Макс шепнул:

– Сегодня только два пальца, Лепесточек.

Не выдержав, я засмеялась.

– Спасибо. Извини, но вся эта ситуация просто… сводит меня с ума.

Он заломил бровь, однако на сей раз решил обойтись без двусмысленностей.

– И меня.