Молони кивнул, соглашаясь.

— Согласен, — сказал он. — Убедимся, что все долги собраны, а все запасы учтены.

— Следите, не появилась ли крыса. Галло попытается украсть наш бизнес, вербуя наших парней. Если обнаружите, что кто-то сливает информацию, то будем с ним разбираться, — объяснил Барри.

— Кто-то точно сливает Галло информацию. Это факт, — подтвердил Молони. — Никто ни в чём не хочет признаться? — обратился он к присутствующим.

Мужчины стали невинно переглядываться. Их невинные и обличительные взгляды взбесили Молони. Он не потерпит измену.

— Нет? — последний раз спросил он.

В мгновение ока Барри поднял пистолет и выстрелил Кевину Лэндри прямо в лоб. Гром выстрела эхом отскочил от стены и превратился в дикий барабанный бой, звучащий в унисон с биением пульса всех мужчин в зале. Кевин хоть и умер мгновенно, остался в вертикальном положении, как будто всё ещё был при исполнении служебных обязанностей.

Молони усмехнулся. Он чувствовал себя сильнее от их страха. Его мышцы напряглись и потянули ткань рукавов пиджака. Власть, когда он держал в руках чью-то жизнь, была для него самым сильным афродизиаком. Его девушке придётся нелегко сегодня ночью.

Щелкнув предохранителем пистолета, Молони отпустил людей. Остались только Барри и Фрэнк. Молони повезло иметь таких верных людей. Фрэнк отвечал за его безопасность. Он попал в дело, будучи подростком, чтобы погасить долг. А остался, потому что оценил преимущества своего положения. Барри же был вечным помощником. Он работал на предыдущего босса, и когда Молони возглавил дело, Барри обещал свою лояльность. Он был правой рукой Молони, его стрелком и его голосом разума.

— Что насчёт девчонки? — спросил Молони, — она ещё жива?

Барри оперся пальцами на деревянный стол и расправил плечи. Хотя он и не нёс за это ответственность, все равно чувствовал себя обязанным исправить проблему.

— Морт использует самые убедительные методы, чтобы собрать информацию.

Молони удовлетворенно кивнул. Джино Галло может использовать его прошлые недоделанные дела против него, поэтому крайне важно устранить девушку. Когда это осложнение решится, он сможет приняться за устранение итальянцев.


***

Джосси сидела, скрестив ноги, на полу своей квартиры среди пыли и паутины. Листы бумаги, вытащенные из переплёта, валялись вокруг неё, как опавшие листья. Она повторяла имя Тристана снова и снова, как будто звук его имени мог воскресить в её памяти их прошлое. Он знал её. Знал её в прошлой жизни, в которой она попала под суровые жернова судьбы и была выплюнута ими в нынешнюю реальность. Её переполняли противоречивые желания: с одной стороны, она хотела забыть его, а с другой, хотела познакомиться с ним заново.

Из окна на пол комнаты падал золотистый луч света. Частицы пыли планировали на свету, и когда Джосси шевельнулась, они хаотично закружились, как если встряхнуть снежный шар. Она была в восторге от них, даже завидовала их беззаботному и бесцельному существованию.

"Тристан" — снова и снова в её мозгу всплывает его имя. Теперь она знала не только лицо, но и имя ангела. Она улыбнулась, ведь хотела бы заняться с ним скорее дьявольскими вещами. Джосси хотела узнать и покорить его, как никто прежде. Она хотела оставить отметки на его коже и объединить их дыхание, шепча сексуальные обещания. Но прежде чем позволить фантазиям разгуляться, она сосредоточилась на своём эскизе.

Это больше, чем просто плотское влечение к его телу. Джосси хотела запомнить его внутри и снаружи. Она хотела вскрыть все его воспоминания и навеки сохранить их. Она хотела отдать себя Тристану и попросить его изменить её, сделать лучше, чем она есть. Но когда Джосси получала то, что хотела?

Кто-то постучал. Она проигнорировала визитера. Вместо этого Джосси сосредоточилась на воссоздании левого плеча Тристана. Она взглянула на прозрачную пластиковую упаковку таблеток на столе. Они, казалось, звали её. "Съешь меня". "Почувствуй себя хорошо". "Забудь всё". Она набросала очертания татуировки Тристана, наполняя её серым цветом. «Какое издевательство над оригиналом», — подумала она. Цвет должен быть красным или фиолетовым или глубоким синим. Но она не использует цвет на бумаге уже много лет. У неё даже красок нет.

Снова постучали в дверь, отрывая Джосси от рисования. Дверная цепочка раскачивалась от того, с какой силой дергали ручку. И как бы ей ни нравилось уединение, придётся открыть.

Сняв цепочку и открыв замок, Джосси распахнула дверь и увидела улыбающегося Алекса с ямочками на щеках. Его громадная фигура нависла над ней, и он с обворожительной улыбкой ждал приглашения войти. Джосси отошла в сторону и закрыла за ним дверь.

— Ты знаешь, можешь не запирать дверь, когда я здесь, Джо. Я позабочусь о тебе, — он подмигнул и протянул к ней руки.

Но Джосси это не впечатлило.

Александр Эрнандес — самец с гигантским телом и репутацией. Он вырос в самом неблагополучном районе города, погрязшем в криминале и насилии, но всё же парень не спешил уезжать оттуда. В его жилах текли грязь и пороки мегаполиса, что помогало выживать даже больше, чем его латиноамериканская кровь. Он был смертельным грешником и понимал, что в конце концов попадёт в ад. Его это не пугало. Принятие составляло основу его внутреннего мира.

Алекс знал, что такое преступления и наркотики с раннего детства, и для него существовал только один путь. Будучи подростком, он попал в колонию для несовершеннолетних и просидел там восемь месяцев. Тюрьма не улучшает людей. И когда он вышел, то стал в десять раз хуже, только его пристрастия изменились.

Он был молод, так что не являлся авторитетом. Однако его лояльность и готовность выполнять грязную работу быстро принесли ему уважение. Его тюремное заключение оказалось скорее школой, чем наказанием. Он крепко усвоил уроки, которые можно получить только с опытом. Никогда никому не доверяй, никогда не поворачивайся спиной к врагу и никогда не делись личной информацией. Один новичок произнёс имя своей девушки в непринужденной беседе во дворе. Шесть недель спустя она была мертва. Закон тюрьмы: враги внутри становятся врагами снаружи. Тюремные стены или свобода — по сути ничего не меняется.

Когда Джосси переехала в полуразрушенное здание, он был удивлен, что она жила одна. Он попытался приударить за ней, когда они встретились в холле, но ничего не добился.

— Хей, мамочка. Ты новенькая тут, так что я помогу тебе. Я Алекс.

— Джосси.

— Ага. Если что-нибудь понадобится, обращайся ко мне.

— Что-нибудь?

Он улыбнулся и схватился за дверной косяк над головой, напрягая бицепсы. Его глаза сияли победным блеском.

— Что угодно.

— Не-а, спасибо. Всё в порядке, — отказалась Джосси, заходя в квартиру.

— Бьюсь об заклад, что скоро это изменится.

Шесть недель спустя все действительно изменилось. Он пришел к ней после того, как проучил одного из своих лакеев. Кровь очень красноречиво украшала его одежду, но зато молодчик усвоил урок. После нескольких кружек пива его адреналин поднялся ещё выше. Пока он принимал душ, гнев ушел. Не прошло и пяти минут, как постучалась Джосси. Она пыталась на лице изобразить сексуальное желание, но он видит истинную эмоцию — страх.

— Я знал, что ты не сможешь сопротивляться.

— Заткнись, — прорычала она, толкая его в комнату.

В темноте он взял Джосси, склонив её над кухонным столом, и после ещё раз в своей постели, никогда не спрашивая, почему она вдруг согласилась. Позже Алекс понял, что она согласилась, только чтобы не быть в одиночестве самыми чёрными ночами. Она слишком боялась признать свой страх, поэтому просто предпочла защищенность в объятиях незнакомца.

С тех пор он оберегал её, как мог. Установил три замка на дверь и настоял, чтобы она ими пользовалась. Приносил ей еду несколько раз в неделю; в противном случае Джосси забывала поесть. Признавая её потребность в общении и защите, Алекс начал питать и платонический интерес к Джосси. Все остальные соседи утверждали, что она странная, но он знал девушку лучше. Она защищала себя и была одинока. Возможно, Джосси станет его единственным добрым делом, но забота о ней никогда не искупит все его грехи. Алекс необратимо проклят.

Прежде чем сесть, Алекс вытащил пистолет из-за пояса и положил его на стол. Он бросил бумажный пакет Джосси и привычно расслабился на диване, широко расставив ноги в сексуальном призыве. Его большое тело заняло весь диван, но Джосси никогда не возражала, занимая любимое место на полу. Он принес ей еду и остался, пока она не поела. Они мало разговаривали, часто вообще молчали. Не потому что девушка была застенчивой или грубой, просто её не интересовали светские разговоры. Хотя за то время, что они провели вместе, она рассказала ему свою историю, не полностью, но Алексу было достаточно, чтоб самому заполнить пробелы.

— Ешь, Джосси, — потребовал он, когда девушка сидела, глядя в ослепительный свет за открытым окном.

— Я поем, если ты принесешь мне ещё этого кокса. Хороший порошок. Не то дерьмо, что ты продаёшь.

— Я сказал тебе, что больше не дам тебе его. Ешь. И перестань покупать это дерьмо.

Он взглянул на нее угрожающим взглядом, выгнув брови и поджав губу. Алекс поднял упаковку с разнообразными разноцветными таблетками, похожими на конфеты. Она ничего не ответила и не стала настаивать, что она взрослая и сама может о себе позаботиться. Она и так очень долго сама о себе заботилась.

Джосси понимала, что ей не выиграть эту битву желаний. Он останется, пока она будет есть, сколько бы это ни заняло времени. Она переключила внимание на бумагу, затеняя лепестки каждого цветка.

Ей нравилось, что Алекс не спрашивает о её благополучии. Она не хотела врать ему, но знала, что если он спросит, то ответит то, что он хочет услышать. Она в тысячный раз произнесёт ложь: "Я в порядке". Алекс заботился о ней, и она не понимала почему. Если б у неё была хоть толика чувства самосохранения, она обязательно поблагодарила бы его.