на ногтях лака. Больше недели я совсем не красилась. Черт, да в некоторые

дни я даже не надевала лифчик.

– Эти две недели такие странные, – прошептала я.

Он кивнул.

– Бывшие жены и фиктивные браки, – продолжала я. – Водопады вина по

всему восточному побережью и мачо-дровосеки.

– Утренняя йога и жуткое пение, – добавил он. – Мне понравилось

жуткое пение.

– Ага, моя любимая часть этого отпуска.

– Да ну, твоя любимая часть? – с нахальной улыбкой переспросил он.

– Ну ладно, возможно, был момент или два, которыми я наслаждалась

больше.

– А я наслаждался каждым, – сказал он, а потом сделал паузу, чтобы

подумать. – Почти каждым, – за минусом Бекки, предположила я.

Посмотрев на него, я подождала, когда он встретится со мной взглядом.

– Я еще увижу тебя?

– Не сомневаюсь.

– Ты будешь скучать по этому? – тихо спросила я.

Его взгляд стал тяжелым.

– Это серьезный вопрос?

Я не до конца понимала, как ему ответить.

– Ну… да. Я же ведь лишь девушка на отпуск.

На его челюсти сжались мышцы, когда он отвел взгляд в сторону, чтобы

подумать.

– Буду.

Было не понятно, имел ли он в виду меня или секс, или этот дом, или

саму возможность оказаться вдали от всего, но когда я ответила ему,

заметила, что затаила дыхание:

– Хорошо.

– Уверен, что в первую ночь в моей кровати мне будет одиноко, –

добавил он, и у меня в голове заработали колесики, пытаясь осмыслить его

слова. – Просто мы не можем ожидать, что это нас куда-то приведет.

– Я и не жду, – немного отодвинувшись и почувствовав легкую обиду, сказала я. – Просто говорю, что ты мне нравишься.

Снова просунув руки под мои колени, Дженсен встал и с легкостью

поднял меня. Казалось, деревянные ступени скатывались вниз под его

уверенными шагами, а дверь в спальню распахнулась от легкого удара

плечом.

А потом, оказавшись надо мной, лежащей на кровати, он внимательно

всматривался своими зелеными глазами в мое лицо.

– Ты мне тоже нравишься.

Мне хотелось выжечь в памяти остаток того дня: как он раздевал меня –

лениво, поскольку знал, что на мне под одеждой; как встал и, сняв с себя

https://vk.com/beautiful_bastard_club

свитер, бросил его на мягкое кресло в углу, а потом пополз ко мне по

кровати, не отводя пристального взгляда.

Вот, значит, оно как – заниматься любовью?

Глядя на Дженсена над собой, когда он провел руками по моей

обнаженной груди, я вдруг почувствовала себя очень и очень наивной. Я-то

думала, что занималась любовью, по крайней мере, с Марком, если не с

каким-нибудь другим парнем, в которого была влюблена. Я говорила Марку, что люблю его, и была уверена в своих чувствах. Но секс с ним с самого

начала был небрежный и пьяный – типа по-быстрому нагнуться над

кроватью. Я принимала ту нетерпеливую страсть за любовь.

Но глядя на Дженсена сейчас, пока он, не закрывая глаз, жадными и

откровенными руками спускался вниз по моему телу, я понимала, что ко мне

еще ни разу не прикасался мужчина. Скорее мальчики. Но никогда –

мужчина, который не торопится и щедро тратит время на изучение. И

разница заключалась не в том, как именно он ко мне прикасался, а в том, что

я в этот момент ощущала: словно он может делать что угодно, и я позволю

ему без единого вопроса; словно когда мы с ним наедине, мне нет

необходимости прятать ни пяди своего тела.

На улице еще не совсем стемнело, но несмотря на то, что ужин явно

начался – снизу доносились голоса, смех и звон бокалов – мы с Дженсеном

не спешили прервать игру. Он кончил мне в рот с беспомощным стоном, я –

ему на язык с приглушенным собственной ладонью вскриком. И потом мы

целовались, целовались и целовались, наверное, еще целый час, пока я не

ошалела от гипервозбуждения и неистовства и не захотела его под собой.

Своей блузкой привязав его руки к спинке кровати, я упивалась

восхищением в его глазах, напряжением мышц и тем, как он изо всех сил

сдерживался, наблюдая, как я трахаю его.

Дженсен по-прежнему не был болтуном в постели. И даже его стоны и

рыки как будто с трудом вырывались из него – он сдавленно и тяжело дыша

произнес удивленное «Охуеть», когда я кончила, и он это почувствовал. Мне

хотелось разлить по бутылкам его стоны, чтобы потом выпить капля за

каплей. Хотелось сберечь его запах, чтобы после укутаться в него.

Развязав его, чтобы он мог играть с моим телом, как ему вздумается, я

провела ладонями по его покрытой потом коже – вверх по груди и к шее. Я

устала. Он был близко. Поэтому он приподнял меня и начал двигать бедрами

вверх еще быстрее и сильнее. Кровать протестующе скрипела и стучала

изголовьем об стену. Мои бедра горели, а на лбу у Дженсена вспухли вены, когда он оказался совсем на волоске, и, скрипнув зубами, он излился

удовольствием в меня, стиснув меня руками.

Это был откровеннейший секс на свете и, без сомнений, лучший в моей

жизни.

Когда, захлебываясь воздухом, он кончил, я не переставала смотреть на

его лицо, пытаясь запечатлеть в памяти. Сейчас он не думал о своей почте, своей команде и о всяких слияниях-поглощения, что ждали его в

https://vk.com/beautiful_bastard_club

понедельник. Сейчас его интересовало только движения моего тела на нем и

необходимость кончить – в меня.

Дженсен плашмя раскинулся на кровати, разведя руки в стороны и

тяжело дыша.

– Ни фига себе.

Наклонившись поцеловать его, я провела языком по соленой коже его

шеи и челюсти.

– Ни фига себе, – повторил он, чуть тише на этот раз. – Это было сильно.

Иди сюда.

Прижавшись своим ртом к моему, он мягко пососал мою нижнюю губу.

Суставы ныли, как и между ног, и Дженсен перекатил меня на бок и

притянул к себе, положив руку мне на задницу, чтобы я случайно не

отползла далеко. Он целовал меня сладко и не спеша, как любовник, у

которого в распоряжении все время мира. Как любовник, который,

постепенно успокоившись и став мягким внутри меня, потом снова станет

готов.

***

На ужине мы не появились.

Что, на самом деле, ужасно, поскольку снизу поднимались

умопомрачительные запахи.

– Надеюсь, вы там хорошенько наигрались, – с ухмылкой сказала Руби,

когда чуть позже мы спустились на кухню. – Потому что Уилл сделал

паэлью, и я тебе прямо скажу… Я готова есть ее и только ее всю свою

оставшуюся жизнь.

– То есть Уилл поедет жить к нам? – спросил ее Найл из кухни.

– У нас сложилась довольная напряженная шахматная партия, – сказала

я. – Мы оба упрямо не хотели сдаваться, пока все наконец не закончилось.

Уилл коварно ухмыльнулся.

– Шахматы, говоришь? А мне показалось, вы там картины вешаете.

– Да-да, кто-то определенно колотил по стенам, – кивнул Найл.

Кашлянув, я усмехнулась и посмотрела в пол.

– Ну, Пиппа так себе спортсменка. Поэтому она сдалась, как только игра

стала реально жесткой, – поддержал шутку Дженсен, наклонившись над

противнем паэльи на плите. – Превосходно. Вы оставили и нам немного.

Уилл засмеялся.

– Этим немного можно накормить семьдесят человек. Сами мы чуть не

лопнули, – он достал ложку, пока Найл вынул из шкафа две тарелки, и вскоре

мы с Дженсеном сидели за стойкой поедали паэлью, словно до этого

голодали несколько недель.

– Ну что, все готовы ехать домой? – спросила Ханна, облокотившись на

стойку возле раковины.

Все запротестовали; никто не хотел, чтобы поездка закончилась.

Складывалось впечатление, будто мы покидали летний лагерь, и всех тянуло

https://vk.com/beautiful_bastard_club

пообещать вечно дружить, постоянно быть на связи и хотя бы раз в год снова

и снова собираться здесь… но в реальности это была всего лишь пауза в

череде обычных будней. Ну а для Дженсена, который не был в отпуске

несколько лет, эта поездка вряд ли повторится в ближайшее время. Он уедет

отсюда и снова будет трудоголиком и человеком четких планов, каков он и

есть. А все то, что скрывалось под оболочкой и что он высвободил тут

наружу – этот раскрепощенный и страстный мужчина – исчезнет.

Взглянув на него, я обнаружила, что он смотрел на меня, и мы

встретились взглядами. Я ясно читала его признание, что ему было очень, очень хорошо.

И что все это было… так непредсказуемо.

https://vk.com/beautiful_bastard_club

Тринадцать

Дженсен

Моя привычка просыпаться рано, как правило, служила мне добрую

службу.

Вечный жаворонок, я часто задавался вопросом, такой ли я на самом

деле или же это просто прямое следствие того, что я вырос в доме с еще

шестью людьми. Встать раньше всех означало еще не закончившуюся

горячую воду в душе, сухие полотенца и уединение в ванной – как и

уединение в принципе – чего после семи утра уже не видать. В колледже это

означало, что я мог тусоваться почти до утра, приковылять в общагу и при

этом все равно встать рано и успеть сделать домашнее задание или

подготовиться к экзамену.

А во время этого отпуска я каким-то образом научился утром

продолжать спать и просыпаться, только когда Пиппа, ворочаясь,

прижималась ко мне своим горячим телом, или от доносящихся снизу