Лора Каннингем - Прекрасные тела

— Это мусорный смерч, — объявила Марта. — Ветер разносит всякую дрянь по округе.

Джесси коснулась окна — стекло было холодным и каким-то ненадежным, словно могло в любую минуту дрогнуть и сдаться на милость стихии.

— Такое ощущение, что ветер продувает стекла, — сказала она подругам.

Она потуже обмоталась шерстяным платком и подбросила дров в камин. Полено треснуло, и оранжевые языки пламени взмыли вверх, готовые рассыпаться искрами по ледяному ночному небу над Нохо.

Прохаживаясь у камина, Джесси вспомнила нечто, о чем, казалось, давно забыла.

— Знаете, когда я была маленькая, в такие вот зимние вечера мой отец разжигал камин и ложился на пол у огня. Мама ложилась к нему на спину, а я… забиралась на спину к ней. Это была наша семейная пирамида. Мы могли провести так весь вечер. Тишина была… Когда я об этом думаю, то понимаю, что у нас царили мир и покой.

— Еще бы — в таком-то захолустье! — откликнулась Марта. — Я люблю Вермонт, но там слишком уныло.

— Нет, — возразила Джесси. — Там было чудесно. Мне всегда хотелось жить именно так…

— Лежа с детенышем на спине у мужа?

— Да, — ответила Джесси. — Знаешь, как здорово? У меня было десять кукол и никаких сомнений. Помню, когда мне исполнилось семь, я все думала: «В восемнадцать я смогу выйти замуж и рожать детей, осталось подождать всего одиннадцать лет…»

— И что же? — не унималась Марта.

— Что же… Того, что было у моих родителей, я не нашла… а другого я не хочу. Мне нужно… мне нужно это… священное безмолвие.

— И теперь ты его обрела? — подозрительно спросила Марта.

— Да, но только на мгновение. Наверно, я ошиблась… Он должен был позвонить сегодня вечером, но не позвонил.

Теперь казалось, что стекло прогнулось под напором вихря, завладевшего городом. Очередная порция мусора скользнула по окну, прежде чем закружиться в пространстве. Джесси вдруг вспомнила о нейтрино, про которые говорила Лисбет. Да, все сущее — это молекулы, материя, бесконечный круговорот…

Господи, стоит ли сопротивляться? Может, просто выйти на улицу и познакомиться с любым мало-мальски приличным мужчиной? Ничего не скажешь — здравая мысль… Но какая здравая мысль могла прийти в голову ледяной ночью в Нохо? Какой мало-мальски приличный мужчина станет торчать на улице в такую погоду?

Джесси подошла к Клер и протянула ей свой платок.

— Думаю, ты приняла правильное решение. У тебя будет свой…

— Знаешь, ребенок меня здорово согревает, — сказала Клер, возвращая платок Джесси. — Это первая зима в Нью-Йорке, когда я не мерзну.

— А вот я еще никогда так не мерзла, — призналась Джесси. — Такое ощущение, что где-то в центре моего тела ледник. Иногда я спрашиваю себя: «Зачем я здесь? Как я вообще здесь оказалась?»

— Ты хочешь сказать, в Нью-Йорке? Или на Манхэттене? — не поняла Марта.

— На этой планете, — ответила Джесси.

— Бог ты мой, какой безнадегой от тебя веет! — воскликнула Марта.

Ветер тут же показался игрушкой в сравнении с бурей негодования, захлестнувшей женщин. Чуть не свернув себе шеи, они резко повернулись к Марте, готовые защищаться:

— Безнадегой?!

В которой Марта срывается с цепи, и все сходятся на том, что вечеринка не удалась.

— Милые мои, — обратилась к подругам Марта, — я ведь не бесчувственная и вижу: ваша жизнь проходит даром. Поверьте, мне вас очень жаль.

— Жаль? — переспросили они хором.

Джесси заметила, как Клер побледнела и облокотилась о стену. А ведь она предвидела, что дело примет такой оборот, и всячески старалась предотвратить подобное развитие событий.

— Ах, тебе нас жаль? — спросила Джесси у Марты. — На твоем месте я бы не опускалась до жалости. — Она шагнула к Клер. — И вообще, Марта, ты часом не забыла, что у нас торжество?

— Да кошмар это, а не торжество. Я просто отказываюсь верить собственным глазам и ушам. Кто-то должен вбить в ваши головы хоть немного смысла. — И пошло-поехало. Марта заговорила об основах своей философии: — Истины. Существуют неоспоримые истины, и если вы их не признаете, то счастья вам не видать. Поймите, нужно устраивать свою жизнь — заработать денег, выйти замуж, родить ребенка.

Марта вскочила и забегала между Сью Кэрол, Ниной и Лисбет, возлежавшими кто на диване, а кто на полу. Тем временем Клер пятилась к двери, а Джесси следовала за Мартой, словно пытаясь физически воспрепятствовать тому, что та скажет.

— И меня просто добивает, — не унималась Марта, — что с вами все как об стенку горох. Вот вы тут собрались, женщины практически среднего возраста…

— Среднего возраста?! — донесся из-под диванных подушек вопль Сью Кэрол.

— Среднего возраста, — продолжала Марта, — и все такие же бестолковые и глупые, как и двадцать лет назад.

— Нам тридцать с небольшим… не такие уж мы старые, — возразила Лисбет, забравшись на «веселые качели».

— Тридцать с небольшим? — едва не брызжа слюной, воскликнула Марта. — Нет, милые мои, такого понятия не существует. — Она чеканила шаг, словно командир, муштрующий своих солдат. — Как называется ваша сказочка — «Спящие красавицы»? Просыпайтесь, девочки… ваша жизнь, во всяком случае ее производительный этап, почти позади. Вы грезите о завтрашнем дне, как школьницы. Но как можно мечтать о будущем, когда все уже в прошлом?

— А может, так лучше, — вступилась за себя и подруг Джесси. — Может, мы до сих пор ищем… Она запнулась в поисках слов и тут же заметила, что лампочки мерцают тем колеблющимся светом, который обычно предвещает отключение электричества. — Ладно, — продолжила Джесси, набираясь смелости, — может, мы до сих пор в поиске… поскольку нас не устраивает то, что у нас перед глазами.

— А что мы должны были делать? — поинтересовалась Сью Кэрол.

— Да хотя бы познакомиться с моими кузенами.

Раздался взрыв хохота.

— Я — пас, — весело объявила одна из дам. — С меня хватило одного их вида.

— Ну давайте, смейтесь надо мной, — с вызовом сказала Марта.

Женщины не заставили себя долго упрашивать. Тогда Марта первым делом набросилась на Нину, и Джесси поняла, что она давно собиралась это сделать.

— И ты еще смеешься надо мной? Может, ты забыла свою гнусную интрижку с мужиком в памперсах? Да от тебя за версту разит спреем от тараканов!

— Но разве я в этом виновата? — крикнула Нина.

— Да, ты! — отрезала Марта. — Нельзя сразу укладываться в койку.

— А что, если бы я подождала немного, то он бы не впустил дезинсектора?

— Причем тут это? Просто нужно правильно себя поставить. Вместо того чтобы бежать к нему домой, нужно было навести его на мысль пригласить тебя в дорогой ресторан, и теперь ты, по крайней мере, не благоухала бы дихлофосом.

— Но она не виновата, — вставила словечко Лисбет.

— А тебе откуда знать? Ты же ни с кем, кроме собственного дивана, не общаешься!

— Боже правый, — выдохнула Сью Кэрол, — более ядовитой пасти я в жизни не видывала…

— А ты, — Марта резко повернулась на каблуках, нацеливаясь на распластанную Сью Кэрол, — пританцовываешь в обнимку с мешочком игрушечных овощей за три доллара девяносто девять центов и волосом другой женщины… Ты же совсем затерла почетную гостью своими эгоистическими нуждами и тайнами своего психопатического брака.

— Что? — спросила Сью Кэрол. — А ну повтори!

— Ты слышала.

«Ну вот, разворошили осиное гнездо», — подумала Джесси, а вслух сказала:

— Перестань, Марта.

— Зачем? — та кинулась к ней. — Чтобы вы сидели в ожидании священного безмолвия? Оно скоро наступит, обещаю. Ты будешь торчать здесь, одна-одинешенька, в этом унылом фабричном помещении, которое я бы не рискнула назвать человеческим жильем и которое, говоря по справедливости, не стоит и сантима. Ты будешь одна, совсем одна, ну разве что в обществе… мороженых рыбьих голов!

Клер направилась к двери лифта и потянулась к кнопке.

— Я больше не выдержу, — сказала она. — Извини, Джесси, я должна идти.

Марта преградила ей дорогу.

— А ты, — ее голос смягчился, — ты… Я с тебя пылинки сдуваю, а ты так огорчаешь меня, приезжая сюда на велосипеде и демонстрируя полную неготовность к материнству.

— Это неправда, — вставила Джесси.

— Вы все пьете эту бурду, а у Клер из-за нее родится волосатый ребенок. И все же я пыталась, изо всех сил пыталась проявить сочувствие и быть полезной. Я уже молчу о том, сколько денег я угрохала на сегодняшний вечер. Но вам этого мало, и вы пытаетесь выставить меня полной идиоткой.

— Марта, это уже слишком! — одернула ее Джесси.

— Нет, — Марта даже не кричала, а издавала свистящее шипение. Ее зрачки блестели, а белки налились кровью. — Нет уж, давайте говорить начистоту. Весь вечер вы обсуждали меня, шептались за моей спиной.

Сью Кэрол приподнялась, подползла к Марте и внимательно посмотрела ей в глаза.

— Так, обкурилась, — констатировала Сью Кэрол. — Поглядите на нее. Это от травки — помните, она отобрала у меня косяк? Ну вот, теперь ко всем ее достоинствам добавилась еще и паранойя… С некоторыми это случается.

— С некоторыми, — повторила Марта все с тем же свистом. Теперь к этому звуку добавился другой, столь же назойливый, — это мокрый снег хлестал по стеклу. — С некоторыми, но не со мной.

Марта заговорила о том, что слышала их хихиканье и чувствовала их презрение в течение многих лет, во время всех этих звонков и походов в кино, обедов и ланчей.

— Вы не исключили меня из компании только потому, что вам легче время от времени видеться со мной, чем порвать со мной всякие отношения.

Все молчали. Атмосферное давление в комнате росло с каждой секундой. О, так, значит, она попала в самую точку. Марта знала, знала, что за этим стоит. Откровенная зависть. Даже при том, что она всячески старалась принизить свои достижения, подруг и не могли вынести ее успеха. Они ненавидели ее, хотя порой сами этого не замечали.