Дениза (Деннис) Робинс - Прекрасные мечты

Сигна Мэнтон лежала в шезлонге на веранде отцовского бунгало в Сунгей-Муране и обмахивалась газетой, которую только что пыталась читать.

В это время года в Сингапуре было жарко. Слишком жарко. Даже для английской девушки. Несмотря на то что на Сигне была самая тонкая рубашка и белые льняные шорты, а от солнца ее защищали тростниковые ставни, голова ее все равно раскалывалась. Приближалась гроза. В воздухе буквально висело ее предчувствие, и Сигна с нетерпением ждала живительной для столь удушливого дня дождевой влаги.

Вдруг она вскочила на ноги с выражением испуга на худеньком бледном лице. Сигна была красива, светловолоса и прекрасно сложена, но горячее солнце и сырой воздух этой части Малайзии лишили ее обычных живости и румянца. От этого ее и без того огромные, фиалкового цвета глаза казались еще больше, оттеняемые бледным золотом гладких волос, подстриженных «под пажа», с челкой. Сегодня нервы ее были на пределе, поэтому появление местного жителя, столь внезапно вынырнувшего из-за угла веранды, так напугало ее.

«Сигна, ты идиотка, — укорила себя она. — Это же всего лишь один из слуг».

Она опустилась обратно в шезлонг, прикрыв глаза и изо всех сил желая, чтобы ее отец поскорее вернулся домой. Где он? Что с ним случилось? Он отсутствовал уже почти неделю, и она жила в бунгало одна.

Она привыкла к Сингапуру. Она выросла на Малайском архипелаге; но после смерти ее матери, норвежки, от которой Сигна унаследовала красоту, единственным близким человеком остался ее отец, добродушный и мягкосердечный плантатор, которого здесь все знали и называли «старина Том Мэнтон».

У дорожки, ведущей из сада, послышались тяжелые шаги. Сигна опять вскочила. Она была одна и беззащитна. Если слуги узнают, что ее отец пропал, могут случиться неприятности. При виде неуклюжей фигуры мужчины, приближавшегося к ней, ее лицо вспыхнуло. Одного взгляда на его неприятное, с глубокими морщинами лицо было достаточно, чтобы она занервничала еще больше. Это был Стэнли Ричардс, их ближайший сосед-плантатор, горький пьяница. Было очевидно, что даже в такой ранний утренний час он уже был хорош. Его пошатывало на ходу, а когда он заговорил, подойдя к ней, его голос прозвучал хрипло и нечетко.

— Сидишь тут совсем одна, а, детка? — произнес он, глядя на Сигну сверху вниз.

— Да, — ответила она. — Папа еще не вернулся домой.

Ричардс подтянул к себе стул, поставил его рядом с шезлонгом Сигны, уселся, вытер платком пот с лица и шеи и закурил.

— Странно, — сказал он. — Интересно, что это с ним случилось.

Сигна нервно огляделась:

— Видит небо, я бы тоже хотела это знать. Если бы с ним произошел несчастный случай или нечто в этом роде, кто-то из слуг обязательно вернулся бы и сообщил мне.

— Конечно, вернулся бы, — успокаивающе отозвался сосед. — Ты не волнуйся. Почему бы тебе не принести мне что-нибудь выпить, и мы постараемся забыть о неприятностях. Давай-ка повеселимся, ты и я.

Щеки Сигны вспыхнули.

— Не хочу я забывать, — обрезала она. — И к тому же вы сегодня уже достаточно выпили.

Он расхохотался, а потом запел хриплым голосом:

Вскочив на ноги, Сигна с презрением и возмущением посмотрела на него:

— Негодяй! Вы уберетесь сами или мне приказать слугам, чтобы они вас вышвырнули?

Однако он вдруг резко протянул к ней руку, пытаясь схватить ее и притянуть к себе. Взглянув в его глаза, она испытала настоящий ужас. Даже малайцев она боялась меньше, чем этого пьяного англичанина. Ее сердце, казалось, перестало биться. Защитить ее было некому, а Ричардс был человеком беспринципным — и он был пьян. Нужно было побыстрее уносить от него ноги.

Прежде чем он сообразил, что она собирается делать, Сигна проскочила мимо него на ступени веранды и выбежала в сад, под палящее солнце. Убегая прочь, она слышала за спиной его голос:

— Вернись, Сигна. Не будь дурой, вернись!

Она все бежала, задыхаясь, почти ничего не видя из-за слепящего солнца. Она понятия не имела, куда бежать, и инстинктивно направилась к китайскому храму, расположенному на полпути к вершине холма по дороге в город, — полуразрушенному храму, в котором она часто играла в детстве со своей няней. Она не останавливалась, пока не добежала до тени, которую отбрасывало огромное здание. Здесь она поняла, что этот бег по жаре стал последней каплей для ее и без того расшатанных нервов. Ноги вдруг перестали ее слушаться, земля словно рванулась ей навстречу, и со слабым стоном она рухнула вниз в глубоком обмороке.

Солнце исчезло за грядой грозовых облаков. Вдалеке загрохотал гром. Гроза, которую так ждала Сигна, с неожиданной яростью обрушилась на округу. Проливной тропический дождь потоками падал на землю, закрывая пеленой и китайский храм, и голубовато-зеленые холмы вдалеке. Девушка ничего этого не слышала и не чувствовала. Не видела она и серый «форд», показавшийся на дороге. Машина почти поравнялась с ней, прежде чем водитель заметил распростертую на земле фигурку и ударил по тормозам, развернув «форд» чуть ли не поперек дороги.

В ту же минуту мужчина подбежал к девушке, склонился над ней, тронул ее за плечи и с удивлением и беспокойством вгляделся в ее бледное лицо, к которому прилипли промокшие золотые волосы.

— Это дочь Тома Мэнтона, — пробормотал он себе под нос. — Что с ней случилось?

В этот момент Сигна открыла глаза и, ничего не различая от испуга, завопила, увидев склоненное над ней лицо.

— Отпусти меня, — отчаянно забилась она в его руках. — Не прикасайся ко мне!

— Все в порядке, — ласково проговорил мужчина. — Я Блэйк Сондерс — друг вашего отца. Объясните мне, что с вами.

Сигна перестала бороться, ее взгляд, направленный на молодого человека, прояснился. Красивые серые глаза, глядевшие на нее с улыбкой, светились добротой и были совсем не похожи на налитые кровью похотливые глаза Стэнли Ричардса. Блэйк Сондерс? Да, она о нем слышала, отец говорил о Блэйке. Он недавно в Сингапуре. Он и еще один англичанин по имени Ивор Гардинер недавно купили, как партнеры, плантацию каучука здесь, в Сунгей-Муране.

— Я так рада, что это вы. — Сигна с облегчением вздохнула и добавила с детским простодушием: — Наверное, я упала в обморок. Я убегала из нашего бунгало. Там был Стэнли Ричардс. Он опять был пьян. Стыдно признаться, но я перепугалась.

Лицо Блэйка посуровело, пока он слушал объяснения Сигны. Он все понял. Он слышал в клубе немало сплетен о таинственном исчезновении старого Тома Мэнтона, а уж запои Ричардса и вовсе были притчей во языцех. Было очевидно, что девушка находилась на грани истерики, и нетрудно было понять почему. Нельзя было позволять ей остаться на плантации одной, не считая нескольких слуг и ее старушки няни.

— Послушайте, — сказал Блэйк Сондерс, когда она закончила свой рассказ, — вы должны поехать со мной на нашу плантацию. Мы с Ивором приглядим за вами, пока не вернется ваш отец. За вашими вещами и няней мы пошлем, а поехать вы можете прямо сейчас, со мной, на моей машине.

Сигна ощутила огромное облегчение. Она с усилием поднялась на ноги и провела рукой по растрепанным волосам. У нее ужасно щипало глаза, ей было больно оглядываться вокруг. У нее ныла каждая косточка. Ей уже доводилось так себя чувствовать, и она с ужасом подумала, что сейчас у нее начнется приступ лихорадки. Хотя она и была молода — всего девятнадцать, — малярия уже успела добраться и до нее, и у нее не было физических сил противостоять болезни.

Сигна попыталась улыбнуться Блэйку Сондерсу.

— Да, пожалуйста, позвольте мне поехать с вами, — сказала она.

Он тоже встал и протянул ей руку. Она вложила свою ладонь в его, и он сразу же понял, что у нее лихорадка, — эти тонкие маленькие пальцы буквально обожгли его. Ее глаза затуманились. Она покачивалась, и он обнял ее за плечи. Светлые шелковистые волосы щекотали ему губы. Он почувствовал аромат, исходящий от них… ее аромат. Она была такая милая, стройная, просто прелестная. И Блэйк Сондерс внезапно потерял голову и влюбился — впервые в своей жизни.

Он поднял Сигну на руки.

— Вы больны, дорогая моя, — сказал он. — Я отнесу вас в машину.

Она не ответила. Малярия, похоже, брала верх, и Сигна потерялась в круговерти озноба, боли, страдания. Она дрожала и постанывала у него на руках, как больной ребенок.

Он устроил ее на заднее сиденье своего старенького ветхого «форда», подложив под голову свой свернутый плащ. Его переполняла нежность к ней.

По дороге на свою плантацию сквозь проливной дождь он не переставая думал о неожиданных чувствах к этой девушке. Он мог бы посмеяться над собой, но не стал, не посмел. В конце концов, во всем этом не было ничего смешного, говорил он себе. Человек может влюбиться с первого взгляда. Со многими такое бывает. Правда, для Блэйка Сондерса это было странно. До сих пор в его жизни не было женщин. Не потому, что он не испытывал потребности в противоположном поле. Он любил женщин. Ему нравилось женское общество, он робко, втайне, поклонялся красоте. Но он был неизлечимо застенчив. Он был не уверен в себе, в собственной внешности и способности привлекать женщин. Многие говорили ему, что он хорош собой и, если попробует, сможет очаровать любую девушку. Но проблема состояла в том, что он никогда не пробовал. Но Сигна… Сигна Мэнтон, такая молодая и красивая и в то же время такая беспомощная, запала ему в сердце. Он понял вдруг, что рядом с ним сейчас та девушка, с которой он может поговорить, подружиться… которую он может обожать. И которой он может высказать все, что творится в его душе.