– Я хотела спросить у вас насчет Джека, – говорю я. Эванс посмеивается.

– Нет, я не дам тебе его домашний адрес, расписание, номер телефона или даже номер социального страхования.

– Что?

– Именно это просят все девочки.

– Я не все, мистер Эванс.

– Знаю, – улыбается он, печатая еще быстрее на компьютере. – Тебя исключили из предыдущей школы за… как полиция это называет? Намеренное причинение вреда? Согласно твоему личному делу ты дралась со всеми, до кого могла достать, даже с теми, кто всего лишь не так на тебя посмотрит. Хм, интересно, что сделало тебя такой обидчивой?

– Ох, не знаю, дайте подумать, может годы злостных издевательств из-за того, что я толстая.

– Но это поддразнивание вдохновило тебя, не так ли? Поэтому ты сбросила вес. Так что ты должна быть благодарна людям, которые отталкивали тебя.

Я недоверчиво смеюсь.

– Вы, черт побери, издеваетесь надо мной?

– Язык, Айсис, – говорит он вежливо. – Мы же не хотим еще одну отметку в твоем личном деле, не так ли? Оно и так уже настолько истерто.

Я недооценила этого парня. Он очень хороший игрок. Естественно. У него ведь за плечами годы взрослой жизни, где все улыбаются, когда кого-то ненавидят, и сдерживают свои эмоции, чтобы натренироваться. Он просто мастер пассивно-агрессивного-дерьмового-тхэквондо. А я больше мастер агрессивного стиля. Мы танцуем вокруг друг друга в двух несочетающихся стилях, поэтому ни у одного из нас ничего не выходит. Тогда, я меняю свою позицию.

– Я слышала, что Джек очень умный, – добавляю своему голосу жеманный тон. – Должно быть, в этой школе хорошо преподают, да?

Эванс смотрит на меня, его грудь раздувается.

– Конечно. Наши преподаватели являются профессионалами в своем деле, и скоро ты убедишься в этом. Джек – самый умный ученик за многие годы. Он набрал высший балл по SAT20.

Я ухмыляюсь про себя, а для директора мило улыбаюсь.

– Это означает, что, возможно, он поступит в очень хороший колледж, так?

– О, в самый лучший. Вообще-то, как раз сегодня он подал заявление в Йель.

Сегодня? Довольно странное совпадение. Когда я подслушивала разговор Джека и Эванса несколько недель назад, Хантер ненавидел даже саму идею подачи заявления в Лигу Плюща. Что же изменилось? Я прищуриваюсь, но продолжаю улыбаться.

– Вааааау. Йель! Этот университет ведь состоит в Лиге Плюща, верно? Очень впечатляет.

– Также Джек подаст заявление в Принстон, он сам так сказал. Если кто-то, вроде него, останется здесь, то это будет огромной потерей.

– Точно! Определенно. Он первый с нашей школы, кто попадет в Лигу?

Глаза Эванса загораются.

– Ну, не первый. Перед ним было еще три человека. Но, да, он будет первым за последние двадцать лет.

– Вы, должно быть, очень гордитесь им.

– Несомненно. Чрезвычайно горжусь.

– Вероятно, все будут думать, что это все благодаря вашему руководству!

– Ох, – он притворно смеется. – Я бы так не сказал.

И тут до меня доходит.

– У вас ведь есть доступ ко всем личным делам, не так ли, мистер Эванс?

Пытаясь покрасоваться своей властью, он прихорашивается, безуспешно укладывая волосы на лысине.

– Хм? О, да. Да, есть.

– И, естественно, у вас есть личные дела со всех предыдущих школ.

– Конечно.

– Включая мою.

– Да, так я узнал, что тебя исключили.

– И, держу пари, что в этих документах есть мои старые фотографии, верно?

Эванс замирает, его пальцы застывают над клавиатурой. Попался, ублюдок!

– Дайте-ка догадаюсь, – говорю я медленно. – Джек позвонил вам. Скорее всего, в воскресенье. И попросил вас найти старые фотографии толстой меня, а затем развесить их повсюду, чтобы все могли увидеть. А взамен, он подаст заявление в университеты Лиги Плюща, которыми вы постоянно ему докучали.

Эванс посмеивается.

– Бред...

– Да? Потому что эта фотография была снята для ежегодника моей старой школы, и они поместили её в секцию под названием: «СТУДЕНЧЕСКИЕ ПРОВАЛЫ! XD».

– Что такое XD?

– Перевернутое Смеющееся лицо в ужасных пропорциях. Смайлик такой. Не меняйте тему!

– Айсис, послушай, я действительно хотел бы поймать того, кто так ужасно с тобой поступил. Но дело в том, что у нас нет хорошей системы видеонаблюдения. И Маркус сказал, что признаков взлома не было...

– Потому что никто не врывался. Вы просто открыли ворота и двери своим ключом. Ученику пришлось бы разбить окно или сломать вентиляционную решетку или что-то еще, чтобы пробраться внутрь.

– Ну, всё, достаточно! – раздраженно выкрикивает Эванс. – Вон из моего кабинета, сейчас же!

– Что, если я сообщу об этом охране кампуса? А? Что будет тогда? Ох, подождите, они же ваши служащие! Может, мне стоит пойти с этим в полицию.

– У тебя нет доказательств. Убирайся!

Я саркастически салютую ему, захлопывая за собой дверь так сильно, что слышу, как один из глупых стеклянных пингвинчиков падает и разбивается. Эванс ворчит и кричит на секретаря, прося веник, а я ухожу с ухмылкой. Его возмущение все подтверждает. Я выиграла, и мы оба это знаем. Директор М.Эванс Гудворс – мелкая сошка, и не представляет собой реальной проблемы.

Я практически разочарована, но затем я вспоминаю Джека.

У меня все еще есть Джек.

Меня ждет прекрасная, доставляющая удовлетворение проблема.

***

Однажды мир должен был узнать о моей незрелой сексуальной привлекательности.

Сегодня именно этот день.

В среду я одеваю самый откровенный, поразительный наряд, который могу позволить, чтобы пройти дресс-код: короткую джинсовую юбку, ярко-красную блузку с прорезями по бокам и широким горлом, чтобы открыть ключицу и плечи. На мне красные сандалии, волосы убраны в высокий хвост, и утром я нанесла в пять раз больше косметики, чем обычно. И выгляжу также горячо как ад. Ну, я всегда выгляжу горячо. Но сейчас меня просто невозможно проигнорировать.

Джек пытался оскорбить этими фотографиями мой внешний вид. Что ж, у него получилось. Он хорошо выполнил свою работу. Так что у ребят теперь точно не будет другого выбора, кроме как заметить разницу между фотографиями «до», развешенными по всей школе, и фотографией «после», которая дышит и ходит в ярко-красной блузке. Если Хантер ожидал, что я съежусь, стану носить исключительно скучные цвета и избегать внимания, то он очень, очень ошибался. Может, я и не так красива, как Кайла или Эйвери, но определенно лучше девочки с фото, и это надо показать всей школе.

Я паркуюсь возле главного входа и разыгрываю большое шоу: медленно засовываю книги в рюкзак и закрываю машину, чрезмерно нажимая на ключ. Машу некоторым ученикам и среди них узнаю Эйвери, которая насмехается надо мной, когда я прохожу мимо. Кайла подбегает ко мне, но Эйвери хватает её за руку и тащит назад. Я отправляю Кайле «скоро увидимся» улыбку. В любом случае, даже лучше, что она не подошла и не поинтересовалась в чем дело. У меня в запасе еще много мест, где нужно шокировать народ. Они пялятся на меня, перешептываются, но ни один из них не смеется, и даже ухмылок нет. Мальчики присвистывают, а какая-то девочка спросила: «где я купила эту юбку». Половина меня ужасно напугана всем этим вниманием. Руки трясутся, в горле пересохло. Но другая половина прекрасно осознает, что я должна это сделать. Не для войны, не для того, чтобы доказать, насколько Джек был неправ. Я делаю это ради себя. Ради девочки на фотографии.

Я направляюсь на первый урок, когда звенит звонок.

– Привет, миссис Грейсон! – улыбаюсь я. Она внимательно осматривает меня, как и все остальные.

– А-Айсис? Господи, ты выглядишь так...

– По-другому? Сногсшибательно?

– Распутно!

– Не у всех нас есть такое богатство как ученая степень по английскому языку, миссис Грейсон. Некоторым приходится работать на улице.

Она бледнеет от макушки до кончиков пальцев на ногах. Ох, если бы она только знала, что её любимый Джек Хантер на самом деле является первоклассным высокооплачиваемым жиголо. Она бы тут же грохнулась в обморок. Оу, а уже через пару секунд, скорее всего, сняла бы его на ночь.

Иду на тригонометрию. Мистер Бернард следит за мной, словно я бешеная собака, но я обворожительно улыбаюсь ему, пытаясь выглядеть непорочно. Спустя две секунды он переводит взгляд на дверь позади меня.

– Ты оставила вмятину на двери, Айсис.

– Извините, мистер Бернард. Она стала несчастной жертвой войны. Я здесь всего на секунду.

– Ну, хорошо. Но только на одну секунду.

Мне нужно потянуть время, пока не придет Джек. Я замечаю мальчика-ножа. Он ходит на тригонометрию с Джеком? Впечатляет. Я сажусь за парту рядом с ним. Парень кивает мне, но выражение его лица остается хмурым.

– Ты выглядишь иначе, – говорит он хриплым голосом. Я в первый раз слышу, как этот парень говорит.

– Спасибо! Ты тоже! Новая стрижка? Держу пари, ты сам её сделал.

– Раз уж ты заговорила об этом, то нож-бабочка А-9 Buck21 очень хорошо отрезает волосы, запомни. Или его можно использовать классически, например, для рубки мяса на ребрышках.

– Похоже на правду, – киваю я, хотя сама не имею ни малейшего понятия, о чем он говорит.

– Кого ты ждешь? – спрашивает мальчик-нож.

– Так очевидно, да?

– Тогда Джека. Накричать на него было недостаточно?

– Он развесил мои фотографии по всей школе! Черт, нет! Накричать недостаточно!

Мальчик-нож кивает.

– Видел. Я повеселился, разрезая их транспортиром. Думаю, никто не имел права высмеивать это.

Даже не знаю, улыбаться ли мне от того, как мило он говорит, или встревожиться от того, как зло он говорит. Решаю довольствоваться обоими пунктами, когда заходит Джек. Он проходит мимо меня и садится за парту прямо позади нас. Я оборачиваюсь и наблюдаю, как он достает свой рюкзак.