— Я… это не моя вина.

— Тогда чья? — Прошипела я. — Я даже не помню, что произошло.

— Я тоже! — Завопил он. — Ты была расстроена. Таблетка должна была помочь нам немного расслабиться. Это новый препарат, который я достал у Престона.

— У Престона? — Процедила сквозь зубы. — Ты дал мне то, что достал у Престона? Ты же мог нас убить!

— Тебе не обязательно было его принимать. Не сваливай всю вину на меня.

— Я доверяла тебе, — сказала я, сжав в руке трубку и стараясь ругаться на него как можно тише. — Но ты прав. Я осознаю свою вину в случившемся. Возможно, ты и любишь ее, но она — моя сестра. И теперь мне предстоит сделать все возможное, чтобы доказать — если ей все станет известно — что я изменилась.

— Ты не посмеешь рассказать, — в отчаянии воскликнул Стерлинг.

— Нет. Но ты ее прекрасно знаешь, Стерлинг. Финли всегда обо всем узнает. Она узнала, кто обрезал волосы ее Барби, хотя дома ее не было. В те выходные мы устроили вечеринку по случаю дня рождения. Кто угодно мог это сделать, но она знала, что вина на мне.

Стерлинг хохотнул.

— Я это помню. — Он на мгновение замолчал. — Ты права. Мы облажались.

Мои глаза закрылись. Губы едва касались динамика при следующих словах.

— Нет никаких мы. Я больше не хочу с тобой общаться, Стерлинг. Отныне каждый сам по себе.

— Элли…

Я повесила трубку и вздохнула, после чего, отстранившись от стола, начала собирать свои вещи перед обедом с Джоджо.

Как только я повернула за угол, она уже стояла возле выхода и ждала меня. Последовав за ней к ее «Оутбэку», залезла внутрь, обнимая себя, чтобы согреться. Джоджо, казалось, совершенно не обращала внимание на холод, спокойно повернула ключ зажигания, словно на ее руках не были надеты «спальные мешки», именующие себя варежками.

— Фотоаппарат взяла? — Спросила она.

Я приподняла сумку.

— Я решила отвезти нас в «Camp’s Café». В их меню нет блюд «с фермы на стол» (меню на основе только местных и региональных продуктов, часто — выращенных органическим способом), нет органики и прочего, так что местечко свободно от туристов и является одним из самых тихих в округе, я смогу показать несколько возможностей «Никона». Не могу дождаться посмотреть на твои будущие работы. У тебя, похоже, талант.

Я усмехнулась.

— Что? — Спросила Джоджо, выезжая на дорогу и тыкая в настройках обогревателя рукавицами.

— Финли тоже так говорила. Моя сестра.

— Она оказалась права. Быть может, мы начнем освещать не один только рынок сельскохозяйственной продукции и заблудших диких животных.

Джоджо припарковалась в переулке, предназначенном для «таунхаусов», усеявших весь квартал. По тому, как она вылезла из машины и хлопнула дверцей, ее это совершенно не обеспокоило. Мы шли рядом, я следовала за ней мимо мусорных контейнеров и нефтяных бочек сквозь дверь-ширму к заднему проходу на кухню.

— Джоджо! — воскликнул один из поваров.

Джоджо махнула рукой в знак приветствия, после чего жестом указала мне идти за ней мимо помещения для хранения продуктов, за грилем и мимо кассового аппарата.

— Мне как обычно! — Крикнула Джоджо. — Две порции.

Женщина за стойкой кивнула и передала своим сотрудникам.

— Два «Джоджоса»!

Стянув пальто, шарфы, варежки и шапки, мы положили их рядом с собой у окна.

— У тебя есть именной сэндвич? Круто.

— Нет, вообще-то. Просто я каждый раз заказываю одно и то же, тебе понравится. Поджаренный бисквит с авокадо, сверху яйцо средней прожарки и их фирменный соус. Корейский или что-то вроде того, что действительно странно для местечка с деревенской кухней, но это оху… очень вкусно. Поверь мне.

Я нахмурилась. Представленная с ее слов картина выглядела не очень аппетитно, но халявная еда была гораздо лучше сэндвича из мяса индейки на обычном пшеничном хлебе, поэтому мне не на что жаловаться.

Я передала Джоджо свой фотоаппарат, и она рассказала мне все об экспозиции, диафрагме, выдержке и ISO (светочувствительность фотокамеры к свету). Позволила поэкспериментировать с различными творческими режимами — P, А, S и М — показала, как правильно их использовать, и просветила об превосходстве каждого над остальными режимами.

К тому времени, как мы разделались со странным, но на удивление вкусным «джоджовским» бисквитом, мне удалось приспособиться к фотоаппарату и даже сделать несколько снимков в кафе и за его пределами.

Джоджо пролистала мои работы, качая головой. Я же сидела и грызла ногти в ожидании вердикта.

— Чума, — произнесла она. После чего вернула мне камеру. — У тебя действительно талант. Вик в полной жопе, ведь он вот-вот потеряет помощника.

— Нет, — отмахнулась от нее я. — Правда?

По лицу Джоджо растянулась ухмылка, она поставила локти на стол и слегка наклонилась вперед.

— Правда. Думаю, тебе все равно придется помогать в офисе и следить за его кофейным столиком, но ты справишься. Можешь мне поверить.

— Я не журналист. Не умею писать. В колледже приплачивала, чтобы за меня выполняли письменные работы.

Лицо Джоджо скривилось.

— Тебе приходилось писать работы для степени по гончарному искусству?

Я в смущении закрыла глаза.

— Да.

Джоджо захихикала, и я рассмеялась следом за ней, действительно рассмеялась, впервые за долгое время.

— Спасибо, — сказала я, стараясь перевести дыхание. — Не знала, что могу так смеяться в трезвом состоянии.

Подбородок Джоджо уперся в основание ее ладони.

— Понимаю, что в семье ты, должно быть, считаешься кем-то вроде «урода», но ты не такая плохая. Не представляю, как тебе удалось так сильно измениться за какой-то месяц.

— Вот что лечение от алкоголизма и ответственность может сотворить с девушкой, — мое заявление было всего наполовину шутливым.

— Ты отлично справляешься. Ни одного прокола.

— Тяжело покупать выпивку или косяк без гроша в кармане. Но даже если бы у меня получилось, начальнику об этом не узнать.

— Я не твой начальник, а ты не лгунья. Дело не только в деньгах, Элли, очень грустно, что ты так усердно работаешь, но продолжаешь ожидать от себя оплошности.

— Это не так, — ответила я, мотая головой и беспокойно покручивая стаканом с водой.

Джоджо выдохнула смешок, затем начала собираться.

— Собирайся. Тебе предстоит важное дело.

Джоджо высадила меня в квартале от издательства, и я наклонилась посмотреть на нее сквозь открытое окно пассажирской двери. Из задней части машины поднимались выхлопные газы, практически соответствуя моему дыханию.

— Серьезно? Эта съемка что, испытание «последнего героя»? На улице почти девять градусов.

В ответ девушка помахала мне рукой.

— На пути есть много интересного. Хочу посмотреть, что увидишь ты.

— Ладно.

— До скорой встречи, — ответила она с самодовольной улыбкой на лице.

Фотоаппарат обжигал кожу холодом и мне с трудом удавалось переключать настройки заледеневшими пальцами, в то время как Джоджо сдвинулась с места и направились на парковку позади нашего здания.

Я развернулась и, обратив внимание на старый дом, закинула голову повыше на антенну. Просмотрев пробный кадр, переключила параметры и снова поднесла объектив к глазам, делая новый снимок. Дисплей заполнила картинка, и по моему лицу растянулась улыбка. Джоджо права. Режим автоматической съемки оказался полным отстоем. Понимание, как регулировка параметров повлияет на изображение, придавало снимку совершенно другой вид.

Я пошла в противоположную от «Маунтеньер» сторону, погрузившись в фотографирование и сравнение качества работы под влиянием различных вариантов ISO, выдержки и экспозиции. Крупный план покрытых снегом листьев, заснеженных крыш, разбитых машин, заваленных снегом, оконных рам в снегу… На моих снимках было полно снега, но меня все устраивало.

— Тебя уволили? — С другой стороны улицы раздался голос Тайлера или Тэйлора. — Мы с Зиком поспорили, как долго ты продержишься. — Один его глаз был прикрыт на фоне заходящего солнца, и я обернулась, увидев, как оно выглядывает из-за гор. Оттянув рукав пальто, посмотрела на часы. Я провела на улице при такой холоднющей температуре два с половиной часа и едва заметила это.

— Ты, который? — Спросила я, убирая камеру.

Он засмеялся.

— Тайлер. Ты работаешь кем-то вроде оценщика страхового убытка? — Улыбаясь, спросил он.

— Нет. Делаю снимки для журнала.

— Должно быть они в безнадежном положении, — подколол меня он.

— Пошел на хрен, — ответила ему, направившись в обратную сторону к своему зданию, который оказался в трех кварталах. Тайлер стоял снаружи станции. Я даже представить не могла, что ушла настолько далеко.

— Эй, — крикнул он. Позади раздалось хлюпанье ботинок по мокрой улице и хруст каменной соли прежде, чем он добрался до меня. — Я просто пошутил.

— Я тоже, — ответила я, продолжая идти.

— Так, э-э. — Он засунул руки в карманы коричневых брюк-карго. — Ты и Пейдж…

— Нет никаких меня и Пейдж.

— Нет? Почему? Кое-кто сказал, что вы… тебе же нравятся парни, правда? Я имею в виду… должно быть так, после того, что у нас было. Никак не могу разобраться.

— В чем разобраться?

По его лицу медленно расплылась улыбка.

— В тебе, Элли. Я пытаюсь разобраться в тебе.

— Ты со мной заговорил.

— Я подумал, теперь все будет по-другому.

— Почему?

Его брови нахмурились. Он выглядел выбитым из колеи.

— Ты, э-э… вспоминаешь ту ночь?

— По правде говоря, нет.

Он вздохнул.