— Не понимаю, — обеспокоенно произнесла Марисела.

— Хочу, чтобы все это кончилось. — Слова прозвучали неискренне, настолько мощное заявление и практически никаких эмоций. Интересно, так ли чувствовала себя Бетси в последние минуты жизни — слишком сломлена, чтобы испытывать что-либо помимо оцепенения.

Марисела сжала мой подбородок пальцами. — Ни слова больше, девочка. Губительную и полную гнева Эллисон…долой. Убей ее. Но ты можешь жить.

Я попыталась отвернуться, но она не позволила.

— Если хочешь доказать, что больше не являешься таким человек, просто престань им быть. Отпусти ее. Посмотри на себя. Она приносит тебе одни несчастья.

Я моргнула, потом медленно кивнула. Марисела всегда находила слова, когда мне было плохо, но ни разу в жизни она не повышала голос до этого момента. Она боролась за меня. И я не могла позволить ей бороться в одиночку. — Ты права. Она должна уйти.

Марисела помогла мне подняться на ноги.

Я снова посмотрела на гардероб. Он был забит клетчатыми фланелевыми рубашками, толстовками, рванными джинсами, откровенными футболками и концертными майками.

— Собеседование через час. Я буду выглядеть, словно только что завязала с наркотой.

Мариселла встала у меня за спиной, сжав мои плечи, и прошептала на ухо. — Она умерла. Пора найти новую Эллисон.

— Что, если я не знаю, с чего начать?

— Ты уже начала. — Она поцеловала меня в щеку и вышла из комнаты.

Я пялилась на свою одежду немного дольше, чем следовало, затем захлопнула дверцы и помчалась по холлу в комнату Финли, распахнув ее гардероб в надежде, что она не перевезла все экстравагантные вещи в квартиру на Манхеттене. Перебирая вешалки, я наткнулась на пару черных кожаных узких брюк и бордовый свитер. Надев пару высоких черных сапог, сделав небольшой макияж, постаралась причесать волосы и зарычала при виде собственного отражения. Я перерыла все средства Финли для укладки волос, сбрызнула их каким-то кремом и снова расчесала. Посмотрев на отражение, вздохнула. Я так привыкла одеваться ни на что, не обращая внимание, что даже небольшие усилия начали казаться слишком усердной работой.

— Хорошо выглядите, мисс Эллисон, — стоя в дверном проеме, заметила Марисела. — Мне забрать ваше белье?

— Спасибо. Но мне кажется, ты не должна. Не хочу создавать проблемы.

Выражение лица Мариселы изменилось, и она кивнула, признавая мою правоту. — Я вас научу, когда будете готовы. — Она махнула рукой перед тем, как повернутся в сторону холла. — Хосе уверен, мистер Эдсон забыл упомянуть, чтобы вас отвозили на все собеседования.

Мое лицо расплылось в широкой улыбке. — Правда?

— Удачи, мисс.

— Марисела?

Она обернулась.

— Не знаю, просили ли вас докладывать о моих действиях, но было бы лучше, если бы ты не стала сообщать о собеседовании.

Марисела появилась в нашей семье, когда я ходила в младшую школу, и взгляд ее был наполнен материнской любовью. — Я всего лишь хочу, чтобы вам полегчало, мисс Элли.

— Я знаю. И пытаюсь.

Она закрыла дверь, а я повернулась обратно к зеркалу, решив убрать волосы в высокий ровный пучок. У мистера Вика не останется выбора, кроме как нанять меня, даже если он сам пока этого не знает.


Хосе посмотрел в зеркало заднего вида «Ауди».

— Прекрасно выглядите, мисс Эллисон.

— Спасибо, — ответила я, отвернувшись к пролетавшим в окне зданиям.

Наш дом прятался на юге 66 шоссе, а издательство на севере. Хосе потребовалось всего десять минут, чтобы добраться до шоссе и повернуть на юг, в противоположную сторону от спешивших на работу людей и туристов, направлявшихся к подножию горы. Сандтраки (песковозы) трудились в полную силу, прочищая путь к Эстес Парку. Мы проехали мимо курортов и гостиниц, реки и кладбища… столько всего ускользнуло от моего внимания, только потому что не являлось барами или ресторанами без дресс-кода.

Хосе съехал с «Миллс Драйв», и мое сердце забилось чаще. Меня ожидала полная неизвестность, но стойкое чувство неминуемого унижения не отпускало. Мы проехали несколько зданий коричневого цвета с соответствующими автомобилями. В отдалении ото всех остальных расположилось небольшое строение с двумя гаражами и несколькими спасательными грузовиками, припаркованными на круговой подъездной дорожке. Обратив внимание на вывеску, я села ровнее.


МЕЖВЕДОМСТВЕННАЯ СТАНЦИЯ


НАЦИОНАЛЬНОГО ПАРКА СКАЛИСТЫХ ГОР


Мои пальцы прижались к стеклу. Не уверенна, находилась ли их команда здесь в течении года, но, если мне придется проводить по сорок часов в неделю дальше по улице, надеюсь, что нет.

По соседству с пожарной станцией обнаружилась стоянка туристических прицепов, с усеявшими на четверть мили местность трейлерами. Через дорогу от станции и парка построили новое стальное здание. Подъездной путь изгибался у главного входа, протягиваясь к соседнему чуть меньшему зданию, которое, вероятно, служило гаражом, складом или и тем, и другим одновременно. Офисом «Маунтеньер» служило недавно законченное маленькое безликое стальное сооружение на окраине города.

Я помахала Хосе на прощание, когда он отъезжал. Предварительно пообещав вернуться через час. Я стояла на тротуаре в одежде, определенно не соответствуя стремительно падавшей температуре воздуха. Облака нависали над вершинами гор, а снег уже успел припорошить мои волосы подобно перьям, исчезавшим при соприкосновении.

Огромный пикап, тянувший за собой трейлер, пронесся по дороге в сторону стоянки, все десять шин захлюпали по мокрому асфальту. Я быстро отступила назад, избегая волны воды и льда, способной окатить меня с головы до ног. Я направилась в сторону главного здания, проходя мимо вывески, гласившей: «МАУНТЕНЬЕР МЭГЭЗИН». С каждым последующим шагом к центральному входу мои ноги тряслись все сильнее, ощущая себя менее уверенно и более нелепо. Рука замерла в воздухе, не дойдя до дверной ручки, но потом я все же открыла ее, вздохнув с облегчением, когда в лицо пахнуло теплым воздухом.

Дверь звякнула, и идеально чистый производственный ковер намок от моих ботинок. Стены были выкрашены в бледно-желтый цвет, в промежутках между окнами в одну линию выстроились рамки с обложками журнала. Помимо стойки регистрации, шести мягких красных кресел, выставленных вдоль фасадной стены и искусственного растения, в лобби ничего не было.

Сперва мне предстала одна лишь макушка девушки, занимавшей стойку регистрации. Она встала, поприветствовав меня кивком. На вид ей не дашь больше выпускника старшей школы, с торчавшими из-под вязанной шапочки светлыми косичками. На табличке с ее именем было написано: «Джоджо».

Она удерживала черную телефонную трубку ярко-розовыми варежками возле излишне накрашенного молоденького лица. И когда вся ее рукавица выпрямилась, я поняла, что она выставила один палец в безмолвной просьбе подождать, подмигнув при этом и улыбнувшись.

— Нет, Майк. Потому что Вик занят так же, как и я. Ему не нужны твои снимки с парада. Они никуда не годятся. Меня ждут возле стойки. Все, я вешаю трубку. Да, именно так.

Она бросила телефонную трубку и посмотрела на меня своими огромными глазами с накладными ресницами. Ее кожа оранжевого цвета явно было сожжена в солярии задолго до начала лыжного сезона. Чавкая жвачкой, она улыбалась пухлыми губами обильно покрытыми блеском.