— Ты всегда заботился о них. Не думай, что я не замечал этого, — сказал Джим, дрожащим от раскаяния голосом.

— Я знаю, что ты замечал, папа, — сказал Томас, очевидно чувствующий себя некомфортно из — за разговора.

Джим скрестил руки над своим большим животом, сначала указав на Томаса, а затем прикоснувшись пальцем к своим губам.

— Ты помнишь первый день Трэвиса? Все вы вышибли дух из Джони Банконича за то, что он заставил Шепли плакать.

Томас прыснул со смеху.

— Помню. Многие дети получили свои первые фингалы под глазом от одного из братьев Мэддокс.

Джим гордо улыбнулся.

— Потому что вы, парни, защищали друг друга.

— Так и было, — сказал Томас, наклоняясь над омлетом в сковороде.

— Нет ничего, с чем бы вы не могли справиться вместе, — сказал Джим, — Ты бы вышиб дух из одного из своих братьев, а затем вышиб дух из кого — то другого, кто бы смеялся над тем, что ты надрал задницу своему брату. Нет ничего, что вы могли бы сделать, чтоб изменить то, как много вы значите друг для друга. Просто помни об этом сынок.

Томас долго смотрел на своего отца, а затем откашлялся.

— Спасибо, папа.

— У тебя прелестная девушка, и, думаю, она умнее тебя. Не забывай и об этом тоже.

Томас положил омлет Джима на тарелку и протянул ее ему.

Джим похлопал Томаса по плечу и понес свою тарелку в столовую.

— Хочешь? — спросил Томас.

— Думаю, я выпью кофе в аэропорту, — сказала я.

Томас усмехнулся.

— Ты уверена? Я готовлю потрясающий омлет. Ты не любишь яйца?

— Люблю, просто еще слишком рано, чтобы есть.

— Хорошо. Тогда я как-нибудь приготовлю тебе омлет. Камиль ненавидела яйца… — Он умолк, моментально сожалея о сказанном, — Не знаю, почему, черт возьми, я это только что сказал.

— Потому что ты думал о ней?

— Просто это внезапно пришло мне в голову, — Он огляделся, — Нахождение здесь делает со мной странные вещи. Такое чувство, что у меня раздвоение личности. А ты чувствуешь себя по-другому, когда приезжаешь домой к родителям?

Я качаю головой.

— Я остаюсь такой же, куда бы ни поехала.

Томас обдумал это, а затем кивнул, опуская взгляд.

— Наверное, нам уже пора ехать. Пойду посмотрю как там Тэйлор.

Он поцеловал меня в щеку, а затем развернулся влево и пошел по коридору. Я неторопливо вошла в столовую, отодвигая стул рядом с Джимом. Стены были украшены фишками для игры в покер и фотографиями собак и людей, играющих в покер.

Джим наслаждался омлетом в тишине, с нежным взглядом на лице.

— Странно, что еда может напоминать мне о моей жене. Она чертовски хорошо готовила. Чертовски хорошо. Когда Томас делает мне один из ее омлетов, то кажется будто бы она все еще здесь.

— Должно быть, вы скучаете по ней, особенно в такие дни как сегодня. Когда по расписанию улетает ваш самолет?

— Я уезжаю позже. Я поеду вместе с Трентом и Ками. И с Тэйлором тоже. У нас один и тот же рейс.

Ками. Мне было интересно, почему Томас не называл ее так.

— Хорошо, что все мы можем по очереди добраться на машине до аэропорта.

Томас и Тэйлор стояли возле входной двери.

— Ты идешь, детка? — крикнул Том.

Я встала.

— Увидимся вечером, Джим.

Он подмигнул мне, и я быстро направилась к двери. Том держал ее открытой для меня и Тэйлора, а затем мы пошли к машине Трэвиса.

До рассвета было два часа, и весь город Икинс, казалось, все еще спит. Единственным звуком был скрип наших ботинок от замерзшей на траве росы. Я засунула свои руки в передние карманы толстовки и задрожала.

— Извини, — сказал Тэйлор, нажимая на кнопку сигнализации и кнопку открытия багажника.

Томас открыл для меня заднюю дверь, а затем понес чемоданы к багажнику.

— Мне нужно было прогреть машину, — сказал Тэйлор, вставая возле своей открытой двери. — Да, это было бы неплохо, — сказал Томас, загружая сначала наши чемоданы, а затем Тэйлора.

— Я не мог заснуть прошлой ночью. Я волнуюсь, что Фэлин не явится.

Тэйлор сел за руль и ждал пока сядет Томас.

Он завел машину, но не стал включать фары, пока мы не выехали с подъездной дороги, так чтоб они не светили в дом отца. Я улыбнулась его неосознанному милому жесту.

Подсветка приборной панели осветила лица Томаса и Тэйлора тусклым зеленым светом.

— Она явится, — сказал Томас.

— Думаю, мне стоит рассказать ей о той цыпочке из бара, — сказал Тэйлор, — Это гложет меня.

— Плохая идея, — сказал Томас.

— Ты думаешь, он не должен говорить ей? — спросил я.

— Нет, если он хочет удержать ее.

— Я не изменял ей, — сказал Тэйлор. — Она сама набросилась на меня.

Томас посмотрел на него с раздражением.

— Ей неважно то, что она рассталась с тобой. Ты должен был сидеть дома, думая о способах, как вернуть ее обратно.

Тэйлор покачал головой.

— Так и было, а затем я начал чувствовать себя так, будто бы схожу с ума, поэтому я купил билет на самолет до Сан-Диего.

Томас покачал головой.

— Когда же вы, придурки, усвоите, что вы не можете пойти и переспать с кем — то другим в ту же секунду, как вас отвергли? Это не поможет тебе чувствовать себя лучше. Ничто не поможет лучше, чем время.

— Это то, что помогло тебе чувствовать себя лучше? — спросил Тэйлор.

Я затаила дыхание.

Томас вытянул шею и бросил взгляд назад на меня.

— Наверное, сейчас не самое лучшее время для разговора, Тэйлор.

— Извини. Просто… Мне нужно знать — в случае если она не явится. Я не могу снова проходить через это, чувак. Это похоже на смерть. Лиис, ты знаешь каково это расстаться с кем — то?

— Я, эм… Мое сердце еще не было разбито.

— В самом деле? — спросил Тейлор, глядя на меня в зеркало заднего вида.

Я кивнула.

— Я не часто встречалась с парнями в средней школе, но этого можно избежать. Можно проанализировать поступки и увидеть признаки, которые указывают на конец отношений. Не так уж сложно вычислить риск.

— Ничего себе, — сказал Тейлор, глядя на Томаса, — У вас с ней особенные отношения.

— Лиис еще нужно понять, что дело не в математике, — сказал Томас с улыбкой, — Любовь — это не какие — то подсчеты или признаки в поступках. Это просто происходит, и ты не можешь это контролировать.

Я нахмурился. За последние три недели у меня сложилось некоторое представление о Томасе, и становилось очевидным, что он становился тем, к кому я должна была привыкнуть.

— Значит ты встречалась лишь с теми парнями, которые не вызывали у тебя очень сильных чувств, — сказал Тэйлор.

— Определенно не с теми, в которых я бы…инвестировала.

— А сейчас ты инвестируешь? — спросил Тэйлор.

Даже с заднего сидения, я могла видеть улыбку на лице Томаса.

— Ты собираешься позволить своему младшему брату делать твою грязную работу? — спросила я.

— Просто ответь на вопрос, — сказал Томас.

— Инвестирую, — сказала я.

Тэйлор и Томас обменялись взглядами.

Затем Томас повернулся ко мне.

— Если тебе будет от этого легче, я произвожу расчеты. Я не собираюсь разбивать тебе сердце.

— О, — сказал Тэйлор, — Интеллектуальные любовные игры. Не знаю о чем, черт возьми, вы говорите, но я чувствую себя немного неуютно.

Томас дал Тэйлору подзатыльник.

— Эй! В этой поездке не предусмотрено нападение на водителя! — сказал Тэйлор, потирая свой затылок.

Самолет взлетел сразу после восхода солнца. Перелет был удивительной вещью. Утром изо рта шел пар от нашего дыхания, а нахождение на улице причиняло боль нашей коже. Днем мы сняли с себя верхнюю одежду и надели солнцезащитные очки, чтоб защитить наши лица от яркого Карибского солнца.

Томас открыл раздвижную стеклянную дверь и вышел на балкон нашего двухэтажного номера в отеле Ритц — Карлтон, где Трэвис и Эбби собирались пожениться, снова.

Я проследовала за Томасом, кладя руки на перила и изучая открывающийся внизу вид. Земля была тщательно обработана, и было очень много цветов и звуков. Птицы перекликались друг с другом, но я их не видела. Из — за душного воздуха приходилось делать усилие при каждом вдохе, но мне это нравилось.

— Здесь красиво, — сказала я, — Посмотри за деревья. Ты можешь увидеть океан. Я бы, не задумываясь, жила тут, если бы у Бюро был здесь офис.

— Мы всегда можем уехать сюда на пенсии, — сказал Томас.

Я подняла на него взгляд.

Он поежился.

— Слишком честно?

— Что это было?

Он пожал плечами.

— Просто мысли вслух.

Он нагнулся, чтобы легко поцеловать мою шею, а затем вернулся в комнату.

— Пойду приму душ. Свадьба через девяносто минут.

Я повернулась, чтобы снова взять сценарий, вдыхая соленый, густой воздух. Я только что согласилась попробовать построить с ним отношения, а он уже говорил об остатке наших дней.

Я проследовала за Томасом в комнату, но он уже был в душе. Я постучала в дверь и затем открыла ее.

— Не говори это, — сказал Томас, моя свои волосы.

— Не говорить что?

— То, что ты собиралась сказать. Ты слишком все анализируешь.

Я нахмурилась.

— Это является частью того, кто я есть. Вот почему я так хорошо выполняю свою работу.

— И я принимаю это. Но что я не приму, так это то, что ты используешь это, чтобы оттолкнуть меня. Я знаю, что ты делаешь.

Меня одновременно накрыли злость, унижение и опустошение.

— А я принимаю то, что ты имеешь дар видеть людей такими, какими они есть на самом деле, но только не тогда, когда ты используешь это на мне и избегаешь использовать этот талант на себе.