Томас пожал плечами, чувствуя себя в этой ситуации гораздо комфортнее чем я или Сойер.

— Занесу один попзже.

Краем глаза я заметила еда уловимое движение челюсти Сойера.

Томас только что позаботился о том, чтобы остаться попозже наедине со мной. Не уверена. Нравилось ли другим женщинам быть в такой ситуации, но я чувствовала себя предельно скверно.

Тесса вернулась с бутылкой и тремя бокалами.

Сойер подмигнул ей, пока она разливала напиток.

— Спасибо, сладкая.

— Всегда пожалуйста, Сойер, — она едва сдерживала ликование, поворачиваясь на своих высоких каблуках. — Ох, вы определились с закусками?

— Мне жареные фаршированные кабачки, — сказал Томас, нарочно не сводя с меня глаз. Пронзительность его взгляда заставила меня поежиться, но я глаза не отвела. Хотя бы снаружи я хотела выглядеть непроницаемой.

— Мне только хумус, — сказал Сойер, давая понять своим видом, что ему противен выбор Томаса.

Тесса повернулась на каблуках, и Сойер проводил ее взглядом до самой кухни.

— Прошу прощения, — сказал Сойер, показывая, что ему нужно покинуть столик.

— Ох, — Я подвинулась и встала, позволяя ему выйти из — за столика.

Он прошел мимо меня с улыбкой, и затем к тому, что было похоже на уборную, мимо стен серых и с современным деревенским артом.

Томас улыбнулся, когда я вернулась на место. Включился кондиционер, и я сильнее закуталась в свой блейзер.

— Дать тебе пиджак? — спросил Томас, предлагая свой блейзер. Он идеально гармонировал с цветом стен. На Томасе также были джинсы и кожаные ботинки из Тимберленда.

Я мотнула головой.

— Мне не настолько холодно.

— Ты просто не хочешь. Чтобы на тебе был мой пиджак, когда Сойер вернется из уборной. Но он не заметит, потом что будет флиртовать с Тессой.

— Меня не волнует, что Сойер думает или чувствует.

— Тогда почему ты здесь с ним?

Его тон был совсем не обвинительным. На самом деле, он был так не похож на его обычный требовательный громкий голос, что его слова почти слились в общем гуле.

— Я не сижу напротив него. В данный момент, я здесь с тобой.

Уголок его рта приподнялся.

Ему похоже это нравилось, и я ругнулась про себя за те чувства, которые это во мне вызвало.

— Мне тут нравится, — сказала я, осматриваясь, — Немного напоминает тебя.

— Когда я любил это место, — сказал Томас.

— Но больше нет. Из — за нее?

— Мое последнее воспоминание об этом месте также последнее воспоминание о ней. Не считая аэропорта.

— Итак, она тебя оставила.

— Да. Я думал, мы о твоем бывшем говорить будем, а не о моей.

— Она тебя оставила ради брата? — спросила я, игнорируя его слова.

Его адамово яблоко качнулось, когда он сглотнул, и он взглянул в сторону уборных, ища Сойера. Как и ожидалось, Сойер был у конца стойки около автомата с напитками и смешил Тессу.

— Ага, — сказал Томас. Он фыркнул, будто что — то вытолкнуло из него воздух, — Но она не была моей с самого начала. Камилль всегда принадлежала Тренту.

Я мотнула головой и нахмурилась.

— Зачем ты так с собой?

— Сложно объяснить. Трент любил ее с тех пор как мы были детьми. Я это знал.

Его признание удивило меня. Из того, что я знала о его детстве и чувствах к братьям, было трудно представить Томаса, совершающего нечто столь бессердечное.

— Но ты все равно стал за ней ухаживать. Не понимаю, почему.

Его плечи лишь слегка приподнялись.

— Я тоже люблю ее.

Настоящее время. Легкий укол ревности пронзил мою грудь.

— Я не хотел, — сказал Томас, — Я приезжал домой ненадолго, по большей части чтобы увидеться с ней. Она работает в местном баре. Однажды ночью я пошел прямо в Рэд и сел напротив нее, и до меня вдруг дошло. Она больше не была маленькой девочкой с косичками. Она была взрослой и улыбалась мне. Трент говорил о Камиль почти все время, но в каком — то смысле — по карйней мере для меня — я никогда не думал, что он решится на что — то. Очень долго я думал, что он никогда не остепенится. Затем он начал встречать с девушкой… Маккензи. Тогда я решил, что он пережил свою влюбленность в Камиллу. Но в скором времени произошла авария, и Маккензи погибла.

Я резко вдохнула.

Томас ответил на мою реакцию кивком и продолжил:

— Трент не был прежним с тех пор. Он много пил, спал с кем попало, бросил школу. Как — то на выходных я вернулся домой, проверить, как они с отцом, и затем пошел в бар. Она была там, — Он вздрогнул, — Я старался ничего не делать.

— Но сделал.

— Я посчитал, что он ее не заслуживает. Это вторая самая эгоистичная вещь, которую я когда — либо сделал, и обе были по отношению к моим братьям.

— Но Трент и Камилль все же вместе?

— Я много работал. Она была там. Он был там. Этому было суждено случиться, как только Трент решил добиваться ее. Я не мог сопротивляться. Он первым любил ее.

От его грустного взгляда у меня заболело в груди.

— Она знает, что ты ее любишь?

— Да.

Я вздернула бровь.

— Ты сказал ей, на кого работаешь, но не сказал своей семье?

Томас задумался над моими словами и сменил позу.

— Она им не скажет. Она пообещала.

— Значит, она им всем врет?

— Недоговаривает.

— И Тренту тоже?

— Он знает, что мы встречались. Он думает, мы держим это от него в секрете из — за его чувств к Камиль. Он все еще не знает о Бюро.

— Ты доверяешь ей?

— Да, — ответил он без раздумий, — Я попросил ее умолчать о том, что мы встречались. На протяжении месяцев никто кроме ее соседки и пары коллег по работе не знал о нас.

— Это правда, не так ли? Ты не хотел, чтобы твой брат знал, что ты украл ее, — сказала я надменно.

Его лицо скривилось в отвращении к моей бестактности.

— Отчасти да. Я также не хотел, чтобы отец вытягивал из нее информацию. Ей пришлось бы лгать. Все было бы гораздо сложнее.

— Ей все равно пришлось лгать.

— Знаю. Это было глупо. Мне казалось, чувства временные, но они переросли в нечто большее. Я всех поставил в неловкое положение. И был эгоистичным мудаком. Ну я любил…люблю ее. Поверь, я расплачиваюсь за все это.

— Она будет на свадьбе, не так ли?

— Ага, — сказал он, комкая салфетку.

— С Трентом.

— Они еще вместе. Живут под одной крышей.

— Ох, — сказала я удивленно, — И это не имеет никакого отношения к тому, что хочешь, чтобы я пошла с тобой?

— Полански хочет, чтобы ты пошла.

— А ты не хочешь?

— Не затем. Чтобы заставить Камилль ревновать, если ты к этому ведешь. Они любят друг друга. Она в прошлом.

— Правда? — спросила я, прежде чем успела одернуть себя. Я приготовилась к его ответу.

Он долго смотрел на меня.

— Почему ты спрашиваешь?

Я сглотнула. В этом и весь вопрос, не так ли? Почему я хочу знать? Я прочистила горло, нервно посмеиваясь.

— Не знаю почему. Просто хочу знать.

Он усмехнулся и опустил взгляд.

— Ты можешь любить кого — то и при этом не хотеть быть рядом с этим человеком. Точно так же ты можешь хотеть быть с кем — то до того, как полюбишь.

Он посмотрел на меня снизу — вверх, и я заметила искру в его взгляде. Боковым зрением я заметила Сойера, стоящего рядом с нашим столиком и ждал вместе с Тессой, у которой был поднос в руке. Томас не отвел от меня взгляд, и я не могла отвернуться от него.

— Могу я, эм…прошу прощения, — сказал Сойер.

Я пару раз моргнула и подняла свой взгляд.

— Ох. Да, извини, — Я встала, чтобы пропустить его, затем вернулась на свое место, стараясь не сжаться в комок под неодобрительным взглядом Томаса.

Тесса поставила закуски на стол вместе с тремя маленькими тарелками. Она плеснула черное мерло в полу пустой стакан Томаса, а я успела накрыть рукой свой прежде чем она могла налить и мне. Сойер поднес свой бокал к губам, и за столом повисла неловкая тишина, пока остальной ресторан наполняли разговоры и периодический смех.

— Ты рассказал ей про Камиль? — спросил Сойер.

Волоски встали дыбом, во рту внезапно пересохло. Я выпила оставшуюся в стакане жидкость. Томас обнажил зубы и сощурился, выглядя полным сожаления.

— Ты рассказал Тессе про ту сыпь?

Сойер чуть не подавился вином. Тесса пыталась придумать, что сказать, но так и не смогла, и, поколебавшись немного, отправилась на кухню.

— Почему? Почему ты такой придурок? — сказал Сойер.

Томас усмехнулся, а я пыталась сдержать улыбку, но не смогла, хихикая в свой стакан.

Сойер тоже начал смеяться и покачал головой, прежде чем умять свой кусок питы с хумусом.

— Молодец, Мэддокс, молодец.

Томас взглянул на меня исподлобья.

— Как доберешься домой, Лиис?

— Ты подвезешь меня.

Он кивнул.

— Не хотел заранее предлагать, но я рад, что ты согласна.

Глава 10

— Спасибо, — сказала я тихо.

Я старалась не смотреть на полоску красиво загорелой кожи между поясом Томаса и краем его белой футболки. Он вешал картину, одну из первых вещей, которые я купила после тренинга. Это была гравюра на холсте в деревянной раме, и она была слишком тяжелой для стены.

— Она просто кошмарная, — сказал Томас, слезая с моего обеденного стула на ковер.

— Это Ямамото Такато. Он мой любимый современный японский художник.

— Кто они? — спросил Томас, показав на двух сестер на картине.

Они отдыхали на улице вечером. Одна сестра смотрела, тихо наслаждаясь тем, что происходило перед ними. Другая смотрела назад, на Томаса и меня, с угрюмым и скучающим видом.