Бертрис Смолл - Прекрасная воительница

Мария де Гиз с изяществом приняла его предложение. Она понимала, что ей в любом случае придется снова выйти замуж, а ее желания в расчет не принимаются. Она помнила Якова Стюарта по их недолгому знакомству в прошлом году — и внезапно поняла, что он ей в самом деле нравится. Довольно привлекательный, достаточно образованный и, по слухам, король, знающий, как нужно править страной. Лучше стать его женой и королевой, чем выйти замуж за какого-нибудь незнакомца по повелению короля Франции. Может, Шотландия и в самом деле страна грубая и холодная, но там она будет королевой, а это вовсе не пустяк. Более того, она поможет своей родине сохранить и укрепить альянс между Шотландией и Францией.

Венчание назначили на май 1538 года.

К тому времени как новость достигла границы, сочельник уже прошел. Летом Мэгги забеременела и в конце марта ждала рождения своего первенца. Быть беременной ей ужасно не нравилась. Ей запретили скакать верхом и упражняться с оружием во дворе крепости. Дед и муж обращались с ней как с каким-то хрупким созданием, и оба они ее страшно раздражали. Прошедшие несколько месяцев выдались для обитателей крепости крайне неприятными, потому что Мэгги всеми возможными способами выражала свое неудовольствие.

— Младенец будет страдать коликами, — выговаривала ей Гризель. — Твое постоянное недовольство сделает его больным.

— Хорошо хоть, ты не предсказываешь, кто родится, как делают дед и Фин! — раздраженно огрызнулась Мэгги. — Мальчик то да мальчик это! Им что, даже в голову не приходит, что я запросто могу родить и девочку? Думаю, если она и вправду будет девочкой, они тут же начнут спорить, как быстро Фин заделает мне следующего ребенка. Какая все это гадость!

— Долг жены подарить своему мужу наследника, — сказала Гризель, как говорила уже не меньше сотни раз.

Госпожа переживала не самое легкое время, и камеристка ничуть не удивлялась, что Мэгги, привыкшая к активному образу жизни, возражает против того, чтобы с ней так носились и так ее оберегали. Первые несколько месяцев беременности ее ужасно тошнило, а когда она почувствовала себя лучше, дед с мужем попытались запретить ей выходить из дома, боясь, как бы она не повредила ребенку. «Это смехотворно!» — твердо заявила им тогда Гризель, и Мэгги позволили ежедневно гулять, хотя, конечно, этого ей было мало.

— Занимайся своими обязанностями в зале, — посоветовал ей дед.

— Домашнее хозяйство в полном порядке, — натянуто отвечала Мэгги. — А если ты еще раз предложишь мне сесть за ткацкий станок, в зале произойдет убийство! — сверкнула она на него глазами.

— Не помню, чтобы с твоей матерью или бабушкой было столько сложностей, — сказал лэрд.

Живот казался ей огромным. Маленькая впадина в пупке с остатками пуповины, когда-то связывавшей Мэгги с матерью, теперь торчала наружу. Единственное утешение, как ни странно, Мэгги получала от гнусного человека, поставившего ее в такое невыносимое положение. Фин больше не спал с ней, но каждый вечер приходил в ее спальню, садился на кровать и добрый час растирал ей ступни и щиколотки. Только это и удерживало Мэгги от того, чтобы убить его и не дать ему возможность снова сотворить с ней такое.

Как-то днем, когда Мэгги смогла добрести до деревни, к ней подошла повитуха Агнес. Она, конечно, слышала о раздражении и недовольстве Мэгги.

— У меня есть кое-что, и вы можете это выпить после того, как родите ребеночка, чтобы не забеременеть до тех пор, пока не будете готовы к еще одному, — произнесла она негромко и доверительно.

— Смотри, чтобы тебя не услышал отец Дэвид, — предостерегла ее Гризель. — И вообще, что ты знаешь о таких вещах, Агнес Керр?

Повитуха коротко хохотнула:

— Я буду заниматься своим делом, сестра Гризель, а ты занимайся своим.

— Я хочу это! — воскликнула Мэгги. — Ой, да не суетись ты, Гризель, я рожу для Брег-Ашера еще детишек, но не хочу каждый год ходить с таким пузом. Милорд любовник очень энергичный и сильный. — Она услышала какой-то скрип и повернулась. — Господи Иисусе! — Кто-то прислал за ней пони, запряженного в тележку. — Я умею ходить, черт вас всех побери!

Наступило весеннее равноденствие. Дни становились все длиннее и яснее. В последний день марта Мэгги родила, причем так быстро, что не хватило времени на подобающие приготовления, жаловалась позже Гризель. И дело не в том, что они не подготовились к появлению ребенка. С чердака уже принесли старую деревянную колыбель, вытерли ее и отполировали. Сшили новый пуховый матрасик, свивальники и крохотные одежки для малыша.

Мэгги спала плохо, у нее ужасно болела поясница. Когда показалось солнце, она не выдержала и окликнула Гризель, спавшую тут же на сундуке.

— Мне нужно выпить немного вина, — сказала она, — чтобы облегчить боль в спине.

— Ты рожаешь, — ответила Гризель. — Я пошлю за Агнес.

Повитуха явилась и обнаружила стонущую Мэгги с искаженным от боли лицом. Она быстро откинула одеяло и вскрикнула:

— Ребенок уже почти вышел! Тужьтесь, миледи, и покончим с этим!

Мэгги сделала глубокий вдох и начала тужиться изо всех сил, пытаясь избавить тело от бремени. Спустя несколько мгновений она с изумлением услышала крик ребенка. До этого Мэгги полулежала, опираясь на подушки, но теперь подалась вперед, желая увидеть, что там такое.

Повитуха подняла вверх окровавленного младенца и расплылась в широкой улыбке.

— Ты выполнила свой долг, Безумная Мэгги Керр. Это мальчик, тут уж не ошибешься!

Дверь между спальнями внезапно распахнулась, и в комнату вошел ее муж.

— Я слышал тут крик, — сказал он. — Что происходит?

И огляделся.

— Вы стали отцом чудесного мальчика, милорд, — ответила Агнес, показывая ему вопящего младенца. — Сейчас мы его искупаем, запеленаем, и вы сможете отнести его вниз, в зал, поздороваться с кланом.

Фингел Стюарт уставился на красного мокрого младенца. Он не привык к детям и подумал, что этот какой-то уж слишком громкий.

— Мэгги? — позвал он, отвернувшись от мальчика и подойдя к кровати.

— За все ее муки этих месяцев, — сказала хозяину Гризель, — она родила ребенка очень легко. Я в жизни не видела таких быстрых родов, и Агнес тоже. Не разбуди она меня, чтобы послать за вином, миледи могла бы родить своего сыночка и без нас.

— Моя Мэгги! — произнес Фин, усаживаясь рядом с ней на кровать, взял ее руку и поцеловал. — Спасибо тебе за Якова.

— За Якова? Мы еще не советовались насчет имени! — воскликнула Мэгги.

— Да как же, милая, разве ты не слышала, как все эти месяцы мы с твоим дедом обсуждали, какое имя дадим мальчику? — удивился Фин. — Он Яков Дугалд Керр, это было решено много недель назад.

— А если бы родилась девочка? — разозлилась Мэгги.

— Да никто не сомневался, что будет мальчик, — рассудительно произнес Фингел Стюарт. — Нам нужен мальчик. Но если бы в ту ночь, как я посеял свое семя, ты бы его ослабила, ты наверняка придумала бы имя и для девочки тоже.

Мэгги не могла поверить своим ушам. Эти слова могли бы исходить от ее деда, старик еще мог сказать подобное. Но Фингел Стюарт? Ее муж, бывший всегда таким справедливым с ней до этой минуты? Она пришла в ярость.

— Оставь меня, — ледяным тоном произнесла Мэгги.

Восторг от появления на свет сына-первенца затуманил способность Фина соображать. Он сказал:

— Через минутку, моя Мэгги. Я хочу отнести нашего Якова вниз, в зал.

— Убирайся! — заорала Мэгги. — Я не позволю тебе таскать моего сына в продымленный зал, чтобы хвастаться им перед всеми, кто захочет тебя слушать! И впущу в эту комнату только деда, чтобы он взглянул на него! Гризель и Агнес расскажут о его рождении и здоровье. И только когда я решу — и ни минутой раньше! — Дэвида можно будет отнести в зал!

— Дэвида? Его зовут Яков, — возразил Фин.

— Его зовут Дэвид, в честь моего отца и моего дяди! Если хочешь, можешь добавить к этому Якова Дугалда, но в первую очередь он Дэвид! — твердо заявила Мэгги.

— Посмотрим, что скажет на это твой дед, — предостерег ее Фин.

— Да плевать я хотела, что скажет дед! — рявкнула Мэгги. — Да и ты тоже, если уж на то пошло. Это мой сын, мой первенец! Это не ты носил его в животе девять долгих месяцев, Фингел Стюарт, и не мой дед! Твой вклад невелик — отыметь меня в одну удачную ночь и получить от этого кучу удовольствия, как всегда. Все остальное выпало на мою долю, и будь я проклята, если позволю кому-нибудь вмешиваться в то, как я хочу назвать своего сына! При крещении он получит имя Дэвид Яков Дугалд, а называть его будут Дэйви. А теперь убирайся отсюда! Нам с сыном нужен отдых. Ты нам мешаешь.

И замахала на него руками.

Гризель положила ей на руки запеленатого младенца. Мэгги взглянула на него, и вдруг ее переполнила безумная любовь к этому ребенку. Девять месяцев, что она носила его, дались ей очень тяжело, и она не хотела о них вспоминать, но сейчас, прижимая его к себе, она понимала, что готова сразиться с ордой демонов, лишь бы с ним ничего не случилось.

— Уходите, милорд, — тихонько предложила Гризель. — Она скоро успокоится. Отыщите лэрда, расскажите ему, что у него родился правнук, а у Керров-Стюартов теперь есть наследник.

Фин кивнул.

— Старик будет в восторге, — согласился он и покинул спальню жены через ту же дверь, в которую вошел.

— Обращается со мной, словно я племенная кобыла, — мрачно произнесла Мэгги. — И как они с дедом посмели выбирать имя моему ребенку? А вы слышали, как он болтал, будто я могла ослабить его семя и родить девочку?

Старшие женщины расхохотались.

— Мужчины бывают такими дураками, — сказала повитуха Агнес. — Особенно когда у них рождается первый сын. Ведут себя так, будто сами все сделали.