Кристина Лорен - Прекрасная стерва

Я откинулся на кушетку, наблюдая, как она завязывает пояс на пеньюаре. Моя кожа горела, зудела, пылала, и все время, пока Хлоя одевалась, она наблюдала за мной, смакуя мое расстройство и желание.

Я пытался скрыть свои чувства, решив притвориться, что я в порядке. Возмущение только доставит ей еще больше удовольствия. Холодная отстраненность работает лучше всего, когда Хлоя пытается меня провоцировать. Но когда мой лоб разгладился, она рассмеялась, вовсе не удивившись.

– Что ты собираешься делать? – спросил я. По непонятной причине мне даже в голову не приходило, чем она может теперь заняться. Улетит обратно домой?

Пожав плечами, она ответила:

– Не знаю. Поужинаю. Может быть, схожу на шоу.

– Постой-ка. Ты здесь не одна?

Она взглянула на меня, поджав губы и пожимая плечами.

– Черт тебя возьми, Хлоя. Ты хотя бы скажешь, где остановилась?

Она окинула меня взглядом с головы до пят, задержавшись на самом выступающем месте моих брюк, и улыбнулась.

– В отеле. – Она выпрямилась, выгнула брови и промурлыкала: – Поздравляю вас с Днем святого Валентина, мистер Райан.

И с этими словами вышла из комнаты.

Беннетт Райан выглядел так, словно его вот-вот стошнит прямо на стол.

– Я пас. Лэп-дэнс мне не по вкусу.

– Как незнакомая и чрезвычайно горячая женщина, танцующая у тебя на коленях, может быть не по вкусу? Ты ледышка?

Беннетт пробормотал какое-то оправдание, и на самом деле я вряд ли мог бы винить его. Это не на мой член сейчас взгромоздится какая-то незнакомая пташка. Но он и понятия не имел, что его ждет. Мне нужно было как-то вытащить его из этого кресла и отправить в отдельный кабинет, чтобы наша вечеринка началась как надо.

– Фигня, – сказал я, махнув в сторону коридора, где стоял Джонни. – Это первый вечер твоего холостяцкого уик-энда, и лэп-дэнс – его неотъемлемая часть.

Джонни понимающе приподнял подбородок и закончил разговор со службой охраны, перед тем как неторопливо двинуться в мою сторону. С каждой секундой мое нетерпение усиливалось. Чем дольше Джонни будет идти, тем больше времени потребуется Бену на приготовления и тем дольше моя девочка будет меня ждать.

Наконец приблизившись, Джонни одарил меня понимающей улыбкой:

– Эй, Макс. Что я могу для тебя сделать?

– Думаю, мы готовы начать отмечать.

Джонни кивнул, сунув руку в карман.

– Хлоя в «Нептуне». Голубой коридор, слева от сцены.

Я кивнул и продолжил ждать. Потом, так и не дождавшись от него информации, я спросил:

– А Сара?

– Она в Зеленой комнате, вперед по Черному коридору. Справа от сцены, – ответил Джонни. Придвинулся ко мне и тихо добавил: – Ее зафиксировали так, как она хотела.

Я замер, сунув руку в карман, чтобы никто не заметил, как она сжалась в кулак.

– Она попросила, чтобы ее зафиксировали? Что, черт возьми, это значит?

– Просто ленточка там, ленточка сям. – Джонни наблюдал за мной, и его легкая улыбка давала понять, как забавляет его моя реакция.

Я окинул взглядом темный зал, обращая внимание на клиентов, расположившихся на черных кожаных кушетках и прислонившихся к гладкому угольно-черному гранитному бару. Стиснув зубы так, что у меня кровь запульсировала, я сердито нахмурился – нехарактерное для меня выражение лица.

Меня раздирали противоречивые чувства: любопытство при мысли о том, как выросло ее доверие ко мне, и необходимость знать, что он видел и где ее трогал. В «Красной луне» Сару редко связывали, и каждый раз это делал я.

– Она разрешила прикоснуться к себе?

Джонни взглянул на меня, улыбаясь еще шире и покачиваясь на каблуках.

– Ага.

Я уставился на него, но он даже бровью не повел. Он просто дал мне время совладать с приступом ревности, прекрасно зная, как я ему благодарен. За последние месяцев девять или около того Джонни сделал для нас так много, что даже сейчас, в приступе ярости, я знал, что и сегодня он оказывает мне не просто любезность, разрешив Хлое и Саре занять драгоценные комнаты в его забитом под завязку клубе.

Я улыбнулся.

– Ладно. Спасибо, приятель.

Джонни похлопал меня по плечу, кивнул кому-то за моей спиной и прошептал:

– Развлекайся, Макс. У тебя есть час до того, как в Зеленой комнате начнется следующее шоу. – С этими словами он развернулся и скрылся в Черном коридоре – в том, где мне предстояло найти Сару, зафиксированную ленточками.

На меня нахлынул приступ острого возбуждения. В груди что-то сжалось; так я чувствую себя перед началом матча по регби… только на этот раз это ощущение возникло еще глубже и распространилось по всему телу – из груди до горячо запульсировавших кончиков пальцев. Я должен найти ее, дать ей то, чего она хочет и ради чего приехала в Лас-Вегас.

Когда я сказал Саре, что единственный уик-энд, когда мы можем устроить Беннетту мальчишник, приходится на День святого Валентина, ее первой реакцией были смех и напоминание, что она ненавидит этот праздник. Ее бывший всегда портил его, сказала она, и я в глубине души был рад, что она не имеет ничего против. Мы отмечали наши отношения почти каждую ночь в моей постели и каждую среду в нашей комнате в «Красной луне». По сравнению с этим День святого Валентина – просто малозначительная дата в календаре.

Но потом Сара подошла ко мне, провела руками по груди и спросила, может ли она тоже приехать. «Обещаю, я не испорчу вам вечеринку, – прошептала она, и в ее глазах загадочно соединились неуверенность и желание. – Холостяцкий мальчишник пройдет своим чередом, я просто хочу один раз повеселиться в “Черном сердце”».

Не успел я и слова ей сказать, как мы уже целовались, она запустила руки в мои волосы, я спустился губами к ее груди. А потом это превратилось в горячий быстрый секс на кухонном столе. Потом я упал на нее, уткнувшись в ее шею и тяжело дыша. «Черт, да, приезжай в Лас-Вегас».

Совладав с выражением лица, я снова сел в кресло, взял выпивку и почувствовал внимательный взгляд Беннетта.

– В чем дело? – спросил он, глядя в сторону Джонни, скрывшегося за черным занавесом.

– Речь шла о комнате, – ответил я, – которую готовят для тебя.

– Для меня? – он прижал руку к груди и возразил: – Опять, Макс. Я пас.

Я застонал и бросил на него скептический взгляд.

– Ни хрена подобного.

– Ты серьезно?

Мы еще немного поспорили, но потом я увидел, что он сдается. Наконец он решился, с сомнением взглянул на свою водку, затем допил ее.

– К черту. – Он отставил стакан, резким движением поднялся из кресла и целеустремленно направился в коридор.

Я с трудом сдерживался, чтобы не выпрыгнуть из кресла следом за ним. Имя Сары стучало в каждом ударе моего сердца. Я так любил ее, даже удивительно, что это был не мой мальчишник. Я собирался сделать ей предложение уже миллион раз. Иногда, я был уверен, она читала мои мысли по лицу: в тот миг, когда я начинал было умолять ее сбежать со мной на уик-энд, выйти за меня замуж, съехаться… а потом передумывал. Она переспрашивала, что я имею в виду, и вместо того чтобы сказать ей: «Я не буду чувствовать себя в порядке, пока мы не поженимся», я ответчал, что она прекрасно выглядит.

Мне часто приходилось напоминать себе, что прошло лишь шесть месяцев – почти девять, если считать нашу первоначальную договоренность, и что Сара скептически относится к матримониальной теме. Она продолжала снимать квартиру, но, честно говоря, я не знал, зачем она так утруждается. Первый месяц или два, после того как мы помирились, мы жили то у нее, то у меня, но мой дом был больше, мебель лучше, а освещение в спальне подходило для фотографий с участием Сары, которые я любил делать. Вскоре она уже все ночи проводила в моей постели. Она будет моя навсегда, но, черт возьми, приходилось напоминать себе, что не стоит торопиться.

Выдержав то, что казалось мне пристойным промежутком времени после ухода Беннетта, я тоже поставил стакан на стол и взглянул на Уилла и Генри.

– Джентльмены, – начал я, – я отправляюсь получить свою долю танцевальных удовольствий со сказочной лас-вегасской пташкой.

Они оба даже не отвели взглядов от танцовщиц на сцене, и я был вполне уверен, что они не заметят, куда я пошел.

В коридоре слева от сцены располагались номера с названиями планет. Эти комнаты предназначались главным образом для лэп-дэнса – вроде той, куда сейчас отправился Беннетт. Как по мне, единственное, что представляло интерес в этих номерах, – то, что для Беннетта собиралась танцевать Хлоя.

Но помещения справа от сцены, названные просто по цветам, имели совершенно иную функцию. В них никто не мог войти, за исключением некоторых сотрудников клуба и очень избранной группы клиентов. Секция, отгороженная веревкой, предназначалась для постоянных клиентов, которые платили за привилегию увидеть половой акт. Как и «Красная луна» в Нью-Йорке, «Черное сердце» в Вегасе в некоторой степени потакало желаниям богатых любителей вуайеризма.

Как я и ожидал, никто из моих друзей даже не посмотрел на меня, когда я встал, обошел наши кресла и аккуратно проскользнул сначала в заднюю часть зала, а потом к дальней стене. Пусть даже они ничего не замечают, не стоит привлекать их внимание к приватному коридору, в который я направляюсь.

Я прошел вдоль стены и приблизился к месту, где стоял мужчина почти моего роста в черном костюме и с наушником. Кивнув, он отстегнул тяжелую шелковую веревку и пропустил меня за толстый бархатный занавес.