Матерь божья!

Я плюхнул дорожную сумку прямо на кровать, взял в ладони лицо Хлои и дождался, пока она поднимет взгляд и увидит, какое впечатление произвели ее слова. Хлоя улыбнулась и облизнула влажные губы.

– Увидимся во Франции, – прошептал я и поцеловал ее напоследок.


Из-за того что рейс был непрямой, я терял целый день. Во Францию я должен был прилететь только в субботу. Самолет Хлои отправлялся двенадцатью часами позже моего, притом сначала она летела в Нью-Йорк ночным рейсом, назавтра пересаживалась на рейс до Парижа, а в Марселе я ее ждал в понедельник. Получалось, что у меня куча времени на обустройство Максова гнездышка. Впрочем, если Макс верен себе, то обустраивать ничего и не придется. В доме будет идеальная чистота, холодильник битком набит продуктами и напитками. То есть мне предстоит бездельничать, ходить из угла в угол, считать минуты.

Лентяй Беннетт и все такое.

Устроившись в салоне первого класса и отказавшись от шампанского, я написал Хлое смску:


«Уже на борту. Встретимся по ту сторону нашей лужи».


Не прошло и нескольких секунд, как я получил ответ:

«Передумала лететь. В выходные в «Диллонс» распродажа обуви».


Я хохотнул и не стал отвечать. Сунул телефон обратно в карман и закрыл глаза, чтобы не видеть, как мимо проходят люди, заполняя самолет. Мне вспомнил наши с Хлоей совместные поездки. Их можно по пальцам пересчитать, но ни одна не была успешной. Похоже, некий мастер вуду наложил на меня особое, отпускное проклятие. Все наши с Хлоей путешествия шли не по плану. Мы либо добирались до места порознь, либо жестоко ссорились в дороге, либо по прибытии нас ждал какой-нибудь неприятный сюрприз. В особо тяжелых случаях путешествие вообще отменялось.

При мысли о несостоявшейся поездке на День благодарения у меня до сих пор под ложечкой сосет. Как все было? Повинуясь импульсу, мы забронировали бунгало на острове Сен-Бартелеми. Выходные обещали стать сказочными, а кончилось все тем, что Хлоя, впервые после нашего воссоединения, перестала со мной разговаривать.


– Урод! Скотина! Ублюдочный сукин сын!

Хлопнула дверь. Я поднял взгляд над письменным столом, и брови сами собой поползли вверх. Передо мной стояла Хлоя, дымясь от гнева.

– Ваш раб снова сбежал из темницы, мисс Миллс?

– Почти! Пападакис просит нас поторопиться.

Я вскочил так резко, что стул за моей спиной рухнул.

– Что?!

– Мы договаривались на март, а теперь ему вынь да положь в январе. Седьмого числа, если точнее.

– Бред. Хуже времени и выбрать невозможно. У людей после Нового года отходняк. Кому придет в голову покупать в этот день пафосные квартиры?

– Я Большому Джорджу то же самое сказала.

– А ты ему заодно не сказала, чтобы он продолжил подсчитывать свою прибыль, а уж с маркетингом мы как-нибудь и сами справимся.

Хлоя усмехнулась, сложила руки на груди.

– Да, смысл был именно такой. Правда, я употребила пару-тройку сугубо гангстерских словечек.

Я закрыл лицо руками. Завтра – День благодарения. Утром у нас вылет. Теперь все отменяется.

– Так ты что, согласилась на этот дикий срок?

Хлоя застыла. Ее напряжение чувствовалось даже на расстоянии.

– А у меня был выбор?

– Конечно! Сказала бы, что мы не успеем.

– Но ведь это была бы ложь. Мы можем успеть.

Я уронил руки на стол.

– Конечно, успеем. Забуримся в офис, будем пахать по пятнадцать часов в сутки все выходные – всё, чтобы успеть уложиться в его новый срок.

Хлоя всплеснула руками. Глаза ее сверкнули.

– Он платит миллион долларов за обычный маркетинг. Мы вот-вот подпишем контракт на очередную медиакампанию стоимостью десять миллионов долларов. По-твоему, наш самый крупный клиент не стоит нескольких дней сверхурочной работы?

– Нет! Не стоит! И потом, он у нас не единственный. Знаешь правило номер один в бизнесе? Так я тебе скажу: нельзя допускать, чтобы самый крупный клиент догадался, насколько мелки остальные клиенты.

– Черт возьми, Беннетт, я не могла сказать ему, что мы не уложимся в новый срок.

– Порой отступление – это мудрый тактический маневр. Ты, Хлоя, еще неопытная. Не знала, как ответить, – позвонила бы мне.

Еще не договорив, я уже горько раскаивался в своих словах. Глаза Хлои стали круглыми, рот открылся, а руки сами собой сжались в кулаки. Невольно я сделал жест под столом – прикрыл ладонью мошонку.

– Ты серьезно? Может, ты еще за ужином порежешь для меня гребаный стейк, самодовольный ты сукин сын?

Я не смог сдержаться.

– Если надо я тебе и разжевать его помогу.

По лицу Хлои я видел: мысленно она с наслаждением пинает меня под зад.

– Придется аннулировать бронь на Карибах, – бесстрастным тоном сказала она.

– Конечно. Как думаешь, почему мне сейчас так тошно?

– Даже если бы мы сейчас и полетели в отпуск, ты бы спал один и сам себя ублажал, намазав руки лубрикантом.

– Ничего, я бы справился. Да и две руки – какое-никакое, а разнообразие.

Хлоя стиснула челюсти.

– Хочешь меня еще больше разозлить?

– А почему бы и нет?

Темные глаза сузились от гнева. Голос чуть дрогнул на слове «Зачем?».

– Затем, чтоб ты всё по полной программе прочувствовала. Надо было сказать Джорджу, что такие решения принимаются с согласия всей команды и что окончательный ответ мы дадим после праздников.

– А почему ты думаешь, что я этого не сказала?

– Потому, что ты сюда ворвалась и ошарашила меня новостью. Будь все не окончательно решено, ты бы себя вела иначе.

Хлоя сверкала глазами, на ее лице один яростный ответ сменялся другим. За минуту их промелькнуло не меньше сотни. Я ждал. Интересно, сколько ругательств подряд способна выдать Хлоя, не запутавшись в грамматике?

Но Хлоя меня удивила – она просто вышла из кабинета. Молча.


В тот вечер она ко мне не поехала. С ее защиты в июне прошлого года это была только вторая ночь, которую мы провели порознь. Я даже не пытался уснуть – смотрел «Безумцев» и прикидывал, кто из нас первым извинится.

Насчет своей правоты я не сомневался – в этом-то и была вся проблема.

День благодарения начался снегопадом, ветрище подгонял меня в спину, когда я один шел с парковки в офис.

С той нашей ссоры мне даже в кошмарах не снилось, что Хлоя может снова меня бросить. Я был уверен, что нас с ней ждет долгая совместная жизнь – неважно, с сегодняшнего утра она начнется или через десять лет. Ни одной из своих выходок Хлоя не сумела бы меня отпугнуть.

Я чувствовал, что у нее ко мне те же чувства; только почему-то она каждый повод использовала для ссоры. Хлоя или доводила меня до того, что я на коленях вымаливал прощение, или сама становилась на колени – но совсем с другой целью.

В День благодарения в офисе было всего несколько человек, все – члены команды, работавшей с Пападакисом. И все раздраженно смотрели Хлое вслед, пока она шла за чашечкой кофе. Уж наверное, вчера работала допоздна и спала под столом.

На меня Хлоя даже не взглянула, что не помешало мне прочесть ее мысли, обращавшиеся к каждому сотруднику по очереди: «Поцелуй меня в зад. И ты тоже поцелуй меня в зад. А это что за кислая мина? Может, повеселеешь, если поцелуешь меня в зад?».

Так Хлоя дошла до своего кабинета и уселась за стол, оставив дверь открытой.

«Ну, давайте прицепитесь ко мне, – словно говорила она сотрудникам. – Что же вы? Я жду. Я только и думаю, на кого бы желчь излить».

Впрочем, как ни хотелось им высказать Хлое все, что накипело по поводу сорвавшихся выходных, никто из сотрудников не рискнул. Потому что в плоть и кровь каждого давно вошел принцип: работа прежде всего. Кто уходит из офиса последним – тот герой. Кто приходит первым – достоин ордена. Работа по выходным, а особенно – по праздникам, гарантирует место в раю.