— Вы голодны? От ужина кое-что осталось. Подкрепитесь, — сказала она, накидывая на голову шаль и собираясь выйти под дождь. — Я скоро вернусь.

Сидя на своей скатке, Рейф с довольным видом жевал холодное мясо и хлеб. Анджела вернулась. Ее юбка и башмаки промокли насквозь. Снимая шаль, она поскользнулась и упала прямо на колени Рейфу. Он подхватил ее.

— Вы замерзли?

Анджела вздрогнула, но совсем не от холода. В объятиях Рейфа она чувствовала себя неуютно. Она смотрела на него сквозь мокрые от дождя ресницы.

— Вас хоть выжимай, — заметил Рейф, — Снимите мокрую одежду, а то простудитесь.

Он ловко расстегнул пуговицы на ее блузке, прежде чем она поняла, что происходит, затем стянул блузку и развязал се пояс. Анджела ахнула, но было уже слишком поздно. Блузка полетела в угол.

— Теперь юбку, — скомандовал Рейф. Он вынул из своей скатки одеяло и закутал Анджелу, притянув ее к себе и покачивая как ребенка, пока она не перестала дрожать. — Гак лучше?

— Вы не имеете права, — пробормотала она, уткнувшись носом в его теплую грудь.

В ответ насмешливо прозвучало:

— Я, наверное, единственный мужчина, который имеет па это право.

— Теперь можете отпустить меня. Я уже согрелась.

— Ни за что на свете, Ангел. Я очень давно хочу вот так обнимать вас. Успокойтесь, я же сказал, что не сделаю ничего плохого.

— Я не хочу, чтобы меня держали.

— Ясное дело. — Рейф понимающе улыбнулся. — Вам хочется, чтобы вас поцеловали.

Их губы слились. Долгий, крепкий и обжигающий поцелуй заставил ее затрепетать от страсти. Когда он наконец отпустил ее, она почувствовала, что хочет его.

Сердце у нее бешено колотилось. Она слабо пискнула, но его губы властно заставили ее замолчать. Рейф медленно провел ладонью по ее ногам, осторожно разводя их. Она попробовала вырваться, но тут же безвольно обмякла в его объятиях. Он переместился выше, нежно лаская шелковую кожу бедер. Его губы жадно скользили по ее губам, их вкус напоминал дождь и треск молнии.

Ее тело охватил пожар желания. Чувственность, о которой Анджела даже не подозревала, закипела в ней. Ее плоть горела огнем, а чресла увлажнились. Нужно немедленно прекратить это безумие, иначе рассудок покинет ее.

Губы Рейфа скользнули к шее, теперь он ласкал ртом голубоватую жилку на ее шее. Анджела собрала все силы и отвернулась, когда он захотел снова завладеть ее губами. Рейф, не смущаясь этим, откинул одеяло, сдернул с нее сорочку и прижался жаркими губами к ее груди.

— Рейф! Вы же обещали!

— Я хочу тебя. Ангел. Я хочу любить тебя.

— Нет. Я… так не могу. Я вас не знаю. Когда вы уедете, я никогда больше вас не увижу. Лучше нам обоим забыть о нашем… необычном браке, и пусть каждый живет своей жизнью. Пожалуйста, не делайте этого. Я надеюсь, что когда-нибудь выйду за того, кто полюбит меня.

Что-то дрогнуло в глубине его стальных глаз, и он отпустил ее. Анджела почувствовала, что он не на шутку разозлен. Она неуверенно встала, настороженно глядя на него, и обрадовалась, когда он не стал ее удерживать. Прежде чем выйти из тесного фургона, он помедлил и провел шершавой ладонью по ее щеке.

В его голосе сквозила нежность.

— Я надеюсь, что ты найдешь такого человека, Ангел.

Она слышала, как он ходил вокруг фургона, запрягая лошадей. Сама она, двигаясь медленно и вяло, точно сомнамбула, стала наводить порядок внутри. Анджела впервые вкусила от запретного плода страсти и осталась, охваченная желанием и неудовлетворенная. Воспитанная в строгости, она и понятия не имела, чего именно ей хочется. Но безошибочный женский инстинкт подсказывал, что Рейф Гентри знает и с удовольствием даст ей желаемое.

В тот день они миновали Пуэбло и начали последний этап своего путешествия, которое должно было закончиться в Каньон-Сити. Предгорья уступили место скалистым горам, перемежающимся глубокими каньонами. Они ехали по безлюдной каменистой тропе, окруженной холмами и густым лесом. День клонился к вечеру, и Анджеле стало ясно, что им придется провести вдвоем еще одну ночь. И это ее беспокоило.

— Что вы собираетесь делать, когда мы доберемся до Каньон-Сити, Рейф? — спросила Анджела, нарушив тяжелое молчание.

Рейф пожал плечами.

— Наверное, поеду дальше. Мир велик. Во время войны я повидал все, что мне хотелось, на юге и на востоке. Думаю двинуться на запад. По крайней мере до будущего года, пока не наступит время встретиться с братьями.

— У вас есть братья?

— Двое. Джесс и Сэм.

— А родители ваши живы?

— Отец погиб в самом начале войны. Мать умерла три года назад. Больше у меня никого нет.

— А что за люди ваши братья? Я всегда жалела, что у меня нет ни братьев, ни сестер.

— Мои братья — хорошие люди. Джесс — врач.

— Где они сейчас?

Рейф и сам хотел бы это знать.

— Вы задаете слишком много вопросов. Давайте лучше поищем место для стоянки. Можно расположиться вон там, под уступом. Я не вижу поблизости никакого источника, но у нас хватит воды.

— Вы уверены, что мы не доберемся до Каньон-Сити засветло?

— Я бы предпочел заблудиться в каком-нибудь более безопасном краю.

Раздался тоскливый, леденящий душу вой, и Анджела испуганно придвинулась поближе к Рейфу.

— Это волк?

— В этих горах полно диких зверей. Волков, медведей, горных львов, и это еще не все.

Он почувствовал, как она задрожала, и снова удивился такой неосведомленности. Она и понятия не имела, что ей предстоит, когда уезжала из Топики.

— Лучше не отходите ночью от фургона. По вою слышно, что волки голодные. Я буду поддерживать костер, чтобы отпугивать их.

— Я не боюсь. Я жила здесь до десяти лет и не помню, чтобы звери кого-то растерзали. Я люблю горы и всегда мечтала, что когда-нибудь вернусь сюда. Только надеялась, вернувшись, застать отца в живых.

— Если повезет, мы будем в Каньон-Сити завтра, — прикинул Рейф. — А как умер ваш отец?

— Мне сказали, что произошел несчастный случай. Но я в это не верю. В последнем письме он намекал на то, что с ним может случиться беда. Если так оно и будет, он просил не доверять его партнеру.

— Вы считаете, что вашего отца убили?

— Да. Вскоре после того как пришло сообщение о смерти отца, мне написал Брейди Бакстер, его компаньон. Бак-стер писал, что «Золотой ангел» выработан, и предлагал купить мою долю по очень высокой цене. Если прииск ничего не дает, почему он переплачивал?

Рейф покачал головой.

— Вы действительно сумасшедшая, Ангел. Не со всем, что случается в жизни, можно разобраться с наскока. Вы хотите обвинить человека в убийстве, не имея на то доказательств.

— Я никого не обвиняю в убийстве… пока что. Я подожду судить, пока сама не увижу, что к чему. В Каньон-Сити есть адвокат, которому отец доверял. Возможно, он мне что-нибудь расскажет.

— Ничего мне больше не говорите, — вдруг закрылся Рейф. — Это меня не касается. У меня свои заботы.

Они подъехали к скале, и он завел фургон в укрытие.

— Вы можете побыть здесь, пока я раздобуду нам ужин? — спросил Рейф, помогая Анджеле сойти.

— Со мной ничего не случится, — возразила девушка. — Уже темнеет, не забывайте про волков.

Оставшись одна, Анджела предалась размышлениям о Рейфе. Она с самого начала поняла, что он в бегах. Но от кого он бежит? От закона? Не убийца ли он? Девушка немедленно отмела эту мысль. Может быть, его разыскивают за какое-то другое преступление. Но что ей до него? Она не станет тревожиться из-за человека с таким темным прошлым.

Вскоре Рейф вернулся с двумя тощими птицами, обитательницами прерий, которых они зажарили и тут же съели. Анджела вымыла посуду и нервно посмотрела на Рейфа.

— Наверное, я пойду лягу. Спокойной ночи.

Его серебряные глаза потемнели, подернувшись серой дымкой желания.

— Значит, сегодня вы не приглашаете меня переночевать в фургоне?

— Разумеется, нет, — обиженно отозвалась Анджела.

— Вы мне не доверяете?

Она резко обернулась и встретилась с ним взглядом.

— После вчерашней ночи я не доверяю даже самой себе. Вы опасный человек, Рейф Гентри. Вы умело носите револьверы и, кажется, неплохо умеете стрелять. Кто вы такой? Вы говорили о войне. Вы сражались на стороне Севера или Юга?

— Это имеет значение? Девушка пожала плечами.

— Не особенно.

— Моя семья из Теннесси. Мои братья и я сражались на стороне проигравших. В Канзасе нас не особенно жалуют.

— Вы бежите от закона?

— Я не совершал никаких преступлений, — уклончиво ответил Рейф. — Вы задаете слишком много вопросов.

— Вы не забыли, что я ваша жена? — лукаво проговорила она.

— Я-то не забыл, но боюсь, что вы забыли. Анджела фыркнула.

— Дело зашло слишком далеко. Мы оба знаем, что наш брак — комедия. Сегодня ночью между нами не произойдет ничего… И никогда не произойдет. Я благодарна вам за то, что вы предупредили меня об опасности.

— Вы решительная леди, — одобрил Рейф. — Должно быть, ваша вера действительно сильна, коль скоро она дает вам такую уверенность.

— Вера — дело личное. Вероятно, у вас ее маловато.

— Я верю только в свой револьвер и свои мозги. Две эти вещи спасали меня на войне.

— Я так и не спросила — ждет ли вас в Канзасе какая-нибудь женщина?

Рейф скривился.

— Никто меня не ждет, но женщины у меня там были. Мужчина не может дожить до двадцати восьми лет, оставаясь девственником.

— Не рассчитывайте, что сможете прибавить меня к вашему списку, — надулась Анджела.

Рейф смотрел, как она шагает к фургону, и улыбка Играла на его губах.

Он угрюмо глядел в огонь, прислушиваясь к тоскливым завываниям волка. Его мысли были заняты женщиной, которая считает, что может самостоятельно прожить в мире мужчин. Наверное, это самая наивная из женщин. Отчим и жених гонятся за ней по пятам, да еще — отцовский компаньон может оказаться убийцей. Только дурочка — или женщина со строгими убеждениями — может считать себя непобедимой.