Тара О'Делл - Прекрасная саксонка

– Вы чем-то расстроены, леди Эдива, – сказал Форней шепотом, чтобы не разбудить заснувшую у него на руках девушку. – Может быть, знахарка чем-нибудь вас огорчила?

Эдива покачала головой.

– Но вас что-то беспокоит, – настаивал он. – Может, предполагалось, что саксы нападут на нас? Но они не напали, и вы этим огорчены?

– Почему вы всегда думаете обо мне плохо? Во всем, что я делаю или говорю, вы подозреваете что-то зловещее. Разве я вела себя нечестно? Разве не я предложила вам взять с собой людей? Может быть, именно поэтому не состоялось нападение, которого вы ожидали.

Форней усмехнулся:

– Я не могу вам доверять. У вас на лице написано чувство вины. Вечно вы беспокоитесь, вечно вас что-то гложет.

– Может быть, мое чувство вины вызвано тем, что я поняла безнадежность борьбы с вами? – Эдива рассердилась и даже не пыталась сдержать свой гнев. – Может быть, я презираю себя за то, что сдалась на милость своих врагов?

– Все это возможно, но маловероятно.

– А как же Вульфгет? – спросила она. – Или вы тоже думаете, что она пытается обвести вас вокруг пальца? Что она пользуется своей болезнью, чтобы вы ее пожалели, а потом ей было бы легче предать вас?

– Вульфгет не такая. Она и думает, и действует так, как подобает женщине.

– Что вы имеете в виду?

– Женщины должны заниматься домашним хозяйством и детьми. Они не вмешиваются в мужские дела.

Эдива стиснула зубы. Форней раздражал ее, как и братья, если не больше. Те хоть позволяли ей одеваться, как положено воину, и брали с собой в засаду. А этот упрямый как осел рыцарь никогда не допустил бы такого!

– Значит, вы считаете меня неполноценной женщиной? – возмутилась Эдива. – Благодаря тому, что я умею управлять хозяйством, вы сыты, ваша одежда выстирана и заштопана, а спите вы в теплом и чистом помещении! Однако я вам не нравлюсь, потому что я не какая-нибудь дурочка, которая слепо подчиняется воле своего господина!

– Я никогда не отрицал, что меня восхищает ваш талант домоправительницы. Но мне не нравится многое другое. Нормандская благородная дама не одевается в мужскую одежду и не размахивает оружием. Будь я на месте Бревриена, никогда не позволил бы вам взять такую власть.

– К счастью, не вы хозяин этой земли, – напомнила она.

– Бревриен поручил мне смотреть за своей собственностью в его отсутствие. И я сделаю все, что от меня зависит, чтобы Оксбери осталось в его руках. Все, что сочту необходимым!

Предупреждение возмутило ее до глубины души. Значит, до возвращения Бревриена ей придется терпеть плохое отношение и подозрительность этого человека. Если мятежники вздумают напасть, он во всем обвинит ее.

Эдива заметила, с какой нежностью Алан посмотрел на девушку, спавшую у него на руках. Она почувствовала что-то вроде зависти. Ведь Бревриен никогда не смотрел на нее таким взглядом. Может быть, женщины вроде нее не вызывали в нем нежного чувства? Может быть, она была способна возбуждать в мужчине лишь плотское желание?

Очевидно, ей следовало, одевшись в самое нарядное платье, встретить Бревриена у ворот крепости и в знак покорности броситься ему в ноги! Но разве могла она тогда знать, что этот завоеватель будет справедливым, добрым хозяином? Разве могла она рисковать будущим своих людей, сдавшись на милость победителя, не узнав сначала его намерений?

– Наверное, нормандские женщины похожи на нее, – сказала Эдива, кивнув головой на Вульфгет.

– Кое в чем похожи. Но такой цвет волос и такая нежная кожа встречаются редко.

– Они и ведут себя так же? Безропотные, уступчивые...

– Не всегда. Они умеют шутить и веселиться. Многие играют на разных инструментах и поют.

– У вас есть любимая женщина, сэр Алан? – вдруг спросила Эдива.

– Безземельный рыцарь не может позволить себе жениться. Отчасти по этой причине я решил пойти служить к герцогу Вильгельму. Теперь он стал королем. И я надеюсь получить когда-нибудь землю и обзавестись семьей.

– А Бревриен?

– Отец у него богатый землевладелец. Но, будучи младшим сыном, Жобер не может унаследовать отцовскую собственность. Он должен сам заполучить себе землю. – Форней взглянул на нее так, будто пытался понять, что у нее на уме. – И мой долг позаботиться о том, чтобы он сохранил то, что получил.

Эдива поджала губы. Форней продолжил:

– Теперь, имея поместье в Англии, Жобер может вернуться в Нормандию и подыскать себе жену.

Слова Алана напомнили Эдиве о язвительных намеках Голды. Неужели Бревриен привезет нормандскую жену в Оксбери? А как же она? Неужели ее вышвырнут вон, словно изношенную одежду?

Должно быть, Форней догадался, в какое смятение привел ее этот разговор. Улыбнувшись краешком губ, он сказал:

– Возможно, Жобер оставит вас при себе в качестве любовницы.

– Видишь эти лавки? Их владельцы платят королю налог. Вот где настоящая золотая река! Важно наладить сбор налогов. Некоторые платят деньгами, другие расплачиваются товарами, которые затем можно перепродать. Если тебе удастся превратить свое поместье в небольшой городок, привлечь туда купцов и ремесленников, то твои сыновья когда-нибудь станут богачами.

Жобер, слушая Майлса де Фалеза, согласно кивал. Они шли по оживленной улице Глостера. Жобер представлял себе, как в будущем Оксбери превратится в обнесенный стеной город с большими домами, лавками, рыночной площадью, возможно, даже с собором.

А на холме, возвышаясь над бывшей деревушкой, будет стоять новый каменный замок с подъемным мостом через ров – красивый и неприступный.

Однако до того, как эти мечты превратятся в реальность, много воды утечет. Завтра им предстоит сражение с мятежными саксами.

– Завидую тебе, Жобер, – продолжал Майлс. – Земля, которую король Вильгельм пожаловал мне, далеко не так плодородна. Само поместье сожгли еще до нашего прихода, и с тех пор мы дважды подвергались нападениям.

– Боюсь, что саксы никогда не смирятся с поражением.

– Эти смирились, – сказал Майлс, показав в сторону аккуратных домов и лавок.

– Но они торговцы, купцы. Свой кусок хлеба заработают независимо от того, кто ими правит – саксы или норманны. А каково человеку, для которого земля единственный источник существования?

– Наш Вильгельм отобрал земли не у всех, а только у тех, кто присягнул на верность их королю Гарольду.

– В этой части Англии таких, кажется, большинство. Здесь целые семьи безземельных – дядюшки, братья и сыновья тех, кто сражался при Гастингсе, а также их крепостные.

– У них нет возможности победить. – Майлс покачал головой. – Саксам придется сдаться. Иначе их уничтожат. Завтра мы с ними встретимся в бою. И их станет еще меньше.

Жобер кивнул. Они свернули в таверну. Там было много нормандских рыцарей, приехавших, как и они, для участия в сражении. Среди воинов мелькали несколько саксонок – служанки, разливавшие вино, и проститутки, предлагавшие свои услуги. Кроме хозяина, других саксов в таверне не было.

Жобер и Майлс уселись на скамью. Краснощекая толстушка с голубыми глазами и рыжими волосами наполнила вином их кубки. Жобер сделал глоток и поморщился:

– Черт возьми! Какое пойло выдают за вино в наши дни! Хорошо бы выпить настоящего красного вина из Кана или Парижа!

– Это все-таки лучше, чем моча, которую лакают саксы.

– А мне начинает нравиться эль. Он неплох, если как следует приготовлен. В Оксбери есть пивовар. Этот человек знает свое дело.

– Пивовар, говоришь? А в моем поместье мало умелых ремесленников. Да и с теми трудно общаться из-за того, что они говорят на своем тарабарском языке. Ни я их не понимаю, ни они – меня. Как тебе удается объяснить своим людям, что от них требуется, Жобер?

Жобер сразу вспомнил об Эдиве. Уехав из поместья, он старался не думать о ней.

– В Оксбери есть одна саксонка знатного происхождения. Она научилась нашему языку от одной служанки, привезенной из Нормандии, – сказал он Майлсу.

– Женщина знатного происхождения, говоришь? Уж не из семьи ли Леовайна?

Жобер кивнул.

– Ты не думал о том, чтобы жениться на ней? Или это сморщенная старуха, уже неспособная рожать детей?

При воспоминании об Эдиве жаркая волна прокатилась по его телу. Сморщенная старуха – как бы не так!

– По правде говоря, я подумывал о женитьбе. И уже запросил у короля Вильгельма разрешение.

– Молодчина! – одобрил Майлс. – Очень важно утвердить власть на полученных землях. А жена-саксонка поможет это сделать. Кстати, ты знаешь, что Дамарис де Валуа ушла в монастырь?

Жобер ждал, что сейчас у него привычно защемит сердце, как всегда было при воспоминании о Дамарис. Но, к его удивлению, этого не случилось.

– Рад за нее, – сказал он. – Она часто говорила, что хочет стать монахиней.

– Ей наконец удалось убедить отца, что она не желает выходить замуж. Старшему Валуа нелегко было это пережить. И знаешь, он во всем винит тебя!

– Он дурак!

– Но дурак опасный. Радуйся, что король Вильгельм расположен к тебе. Меня не удивит, если месть Валуа настигнет тебя даже здесь, в Англии. Его злит, что ты стал теперь землевладельцем, лордом. У него самого есть собственность в Харфордшире. Это на другом конце Англии, но не так уж далеко, чтобы он не смог причинить тебе неприятности. У Валуа есть высокопоставленные друзья. Мне кажется, он постарается воспользоваться своими связями.

Жобер почти не слушал Майлса, потому что мысли его были заняты не мстительным, отцом, а его дочерью. Со временем его любовь к Дамарис потускнела, сохранились лишь нежные воспоминания. И теперь ему ничто не мешало жениться на Эдиве.

Он вспомнил, как Айвин засунул его прошение на имя короля в свою дорожную сумку. Интересно, когда придет ответ? Быть может, вернувшись в Оксбери, он обнаружит, что уже пришло разрешение жениться на Эдиве? Вот это был бы королевский подарок! Однако ему не давала покоя одна мысль: а что, если Эдива не пожелает выходить за него замуж?