Может быть, лучше отослать ее в деревню и попросить прислать какую-нибудь другую девушку? Но это было бы несправедливо. Вульфгет не виновата в том, что родилась такой красавицей. Просто надо не спускать с нее глаз, и попросить Бревриена держать в узде своих рыцарей.

Ее норманн помогал забивать скот, придерживая головы животных, когда им перерезали горло. Это была изнурительная, грязная работа. Его лицо блестело от пота, а старые штаны и туника стали от крови такими же рыжими, как его волосы.

Эдива не могла смотреть в его сторону, потому что сразу начинала дрожать от желания прильнуть к его телу. Она не забыла ни того, что происходило между ними в спальне два дня назад, ни того, что она при этом чувствовала.

С тех пор она старательно избегала попадаться ему на глаза. Она спала внизу вместе с другими женщинами и разговаривала с ним только в случае крайней необходимости. То есть довольно часто. Такое серьезное дело, как забой скота и заготовка мяса на зиму, требовало подробного обсуждения. Для нее разговоры с ним были мучительны, но она сумела сохранить достоинство. Эдива просто сказала себе, что он враг и что она общается с ним исключительно ради блага своих людей.

К счастью, он ни разу не напомнил ей о том, что между ними произошло. Он был любезен, относился к ней уважительно. Она радовалась, но старалась понять, что за этим кроется. Может, он не питает больше никаких чувств к ней?

Конечно, так оно и было. Они вели себя как животные, но это ничуть не меняло сути отношений между ними. Они по-прежнему были врагами.

– Миледи, у нас есть еще бочки? – спросил Бревриен, прервав ее размышления. – Мясо будет готово только через несколько дней. Но я подумал, что мы могли бы прикинуть, сколько нам его потребуется засолить.

– Боже мой! – вдруг воскликнула Эдива и бросилась к амбарам. Как это она могла забыть о такой важной вещи?

Запыхавшись, она вбежала в одну из кладовых и оставила дверь приоткрытой, подперев ее палкой, чтобы снаружи проникал свет.

В кладовой стоял запах круглых вызревающих сыров, разложенных на полках вдоль стен. Эдива протиснулась между свисающими с потолка копчеными свиными боками и осторожно обошла большие кувшины с медом. За ними стояла дюжина деревянных бочек. «Маловато», – прошептала она.

Выбежав из этой кладовой, Эдива прикрыла за собой дверь и направилась в соседнюю. Потом она осмотрела и подвал. Выбравшись оттуда, Эдива увидела своего норманна.

– Что случилось? – спросил он. – Я видел, как ты убежала, но никто не знает, куда именно.

Она покачала головой:

– У нас слишком мало бочек. – Она чуть не плакала, расстроенная тем, что, как ни старалась, забыла предусмотреть такую важную вещь. – Я нашла всего две дюжины. Их не хватит даже для мяса, которое уже заложено в рассол.

Сказав это, Эдива снова убежала, бросив через плечо Жоберу:

– Скорее, надо остановить людей, пока они не закололи оставшихся животных.

– Почему? – спросил он, последовав за ней.

– Потому что тогда пропадет мясо, – с трудом переводя дыхание, ответила она. – У нас не хватает бочек, чтобы хранить его.

– Разве нельзя заставить бондаря изготовить побольше бочек?

Расстроенная Эдива покачала головой:

– На это уйдет несколько дней. К тому времени значительная часть мяса испортится.

Они выбежали во двор. Животных, предназначенных на убой, во дворе уже не было. Они опоздали. Эдива остановилась, тяжело дыша. А она-то считала себя хорошей хозяйкой! Думала, что все предусмотрела для заготовки мяса.

– Это еще не конец света, – сказал Жобер. – Можно было бы заколоть еще несколько свиней и приготовить копченую свинину. Она ничуть не хуже говядины.

– Но какой убыток! – воскликнула она.

Спокойствие норманна расстроило ее еще больше. Как могла она допустить такую оплошность?

– Постараемся, чтобы мясо не пропало, – сказал норманн. – Мы устроим праздник. Пригласи всех жителей деревни, всех, кто пожелает прийти.

Она изумленно взглянула на него. Он пожал плечами:

– Я давно искал возможность доказать твоим соплеменникам, что совсем не жесток и что если они будут работать на меня, то останутся довольны.

Она не знала, что отвечать. Ей и в голову не приходило, что норманн может предложить что-нибудь подобное. Это была неслыханная щедрость. Даже отец устраивал праздник только на Рождество.

– Пойду прикажу, чтобы две последние туши сохранили целиком. Потом зажарим их на вертеле, – сказал Жобер.

Она проводила его задумчивым взглядом.

Норманн не переставал удивлять ее. Он оказался хорошим хозяином поместья. Ее братья не взялись бы за такую грязную работу, как забой скота. А Жобер работал бок о бок с крестьянами, не боясь унизить свое достоинство или запачкать руки.

Она наблюдала, как он помогал тащить тушу, как при этом напрягались под мокрой от пота туникой его мускулы, развевались на ветру его ярко-рыжие волосы.

Странно, в смятении думала она, он всегда делает то, что вызывает у нее одобрение, даже восхищение. Могла ли она теперь его ненавидеть, если он показал себя разумным и справедливым человеком? Будет она ненавидеть человека, который старается заслужить ее одобрение и советуется с ней?

Разумеется, она не могла питать ненависти к нему. Он нравился ей. Она, может быть, даже начинала любить его, хотя об этом было страшно подумать!

Она предала свой народ. Нет, следует вспомнить о своем долге. Заметив, что норманн приближается к ней, она попыталась разжечь в себе былую ненависть. Жобер улыбнулся ей, блеснув белыми зубами.

– Не бойся, я успел отложить туши, которые мы зажарим на празднике. А когда пиршество закончится, мы все вместе повеселимся – и саксы, и норманны. – Он протянул руку и смахнул с ее лица приставший комочек грязи. – Кстати, там начали набивать колбасы, и, кажется, нужна твоя помощь. Может быть, сходишь и посмотришь, в чем дело? Она кивнула и, повернувшись, ушла.

Эдива шла по тропинке, огибающей деревню. Отсюда ей были видны огороды и сараи крестьян. Кое-где бродили козы да копались в грязи куры.

Она увидела рыжую кошку, выбежавшую из высокой сухой травы. Кошка не обратила на Эдиву никакого внимания – наверное, была занята охотой. Надо бы завести кошек в крепости, подумала Эдива. Не забыть бы расспросить крестьян, не родились ли где-нибудь недавно котята. Если их взять в крепость маленькими, они там приживутся и будут охранять амбары от мышей.

Жобер попросил ее сходить в деревню и передать крестьянам его приглашение на праздник. Она обрадовалась возможности подышать вольным воздухом, насладиться ароматами осени. К ее удивлению, он не послал юного Роба сопровождать ее, а позволил пойти в деревню одной.

Крестьяне слушали ее настороженно. Многие опасались, что если они войдут в крепость, то им уже не позволят оттуда уйти. «Неужели госпожа верит норманну?» – спрашивали они.

Эдива заверила их, что норманн после казни мятежников никого не обманывал и не совершал несправедливых поступков. Она также передала им его слова: Бревриен пообещал, что те, кто будет честно работать на него, останутся довольны.

Жители кивали и перешептывались между собой. Потом один крестьянин спросил, намерена ли она выйти замуж за норманна.

Вопрос застал ее врасплох. Она покраснела и пробормотала, что совсем не думала об этом.

Такой ответ их рассердил. Крестьяне принялись обсуждать, следует ли им идти на праздник к норманну, если он не желает поступить как подобает и жениться на их хозяйке.

Расстроенная Эдива наконец сказала им, что еще ничего не решено и что они поступили бы разумно, придя на праздник. Они хорошо поедят, пообещала она. Норманн зажарит не одного, а целых двух быков. От хорошего угощения трудно было отказаться. О женитьбе норманна больше никто не говорил.

Однако разговор с крестьянами взволновал Эдиву. Она решила немного прогуляться, прежде чем возвратиться в крепость.

Эдива спустилась по тропинке к реке, стараясь привести в порядок свои мысли. Ей приходится все время напоминать себе, что норманн ее враг. А крестьяне считают, что ей следовало бы выйти за него замуж! Неужели они действительно хотят, чтобы она делила постель с человеком, захватившим ее поместье и убившим их соплеменников? Чтобы она забыла о своих братьях, вынужденных скрываться в лесу?

Конечно, она уже отдала ему свою девственность. Добровольно. С большой готовностью.

Эдива покраснела. Тому, что она натворила, нет оправдания. И это уже нельзя исправить.

Крестьяне были правы. Ей следовало бы выйти замуж за норманна. Если, конечно, он этого захочет.

В чем она сомневалась. Он считал ее мегерой, чертовкой... Кто захочет жениться на подобной женщине?

Эдива так глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила мужчину, стоявшего среди деревьев. Он окликнул ее.

– Бьернвольд!

– Да, это я, сестренка, – насмешливо произнес он. – Удивлен, что ты узнала меня. Похоже, за последние несколько недель ты делаешь все возможное, чтобы забыть родственников.

Эдива промолчала. Хотя она и не забыла своих братьев, но предала их кое в чем другом.

Бьернвольд подошел к ней.

– Близится время, когда ты сможешь помочь нам. Я сейчас был в деревне, где все население взбудоражено новостью о празднике. Нормандский ублюдок правильно рассчитал, пытаясь проложить путь к сердцам крестьян через их желудки. Но мы тоже одобряем его затею и постараемся извлечь из этого пользу.

Бьернвольд улыбнулся, но улыбка не смягчила мрачное выражение его красивого лица.

– Норманн пригласил саксов на свой пир. Мы войдем в крепость под видом крестьян.

Эдива похолодела от ужаса, поняв, что затевает Бьернвольд.

– Это слишком рискованно, – сказала она. – В крепости много рыцарей. И вооружены они лучше. Ваши доспехи никуда не годятся по сравнению с их снаряжением.

Бьернвольд кивнул.

– Но и у нас есть преимущество, Эдива. У нас есть ты. Мы надеемся на тебя.