Тара О'Делл - Прекрасная саксонка

По телу Эдивы прокатилась горячая волна. Она попыталась напомнить себе, что ненавидит его, но не смогла. Он подошел совсем близко, обнял ее и отыскал губами ее губы.

Поцелуй был долгий, требовательный. У Эдивы подкашивались ноги, голова кружилась. Когда он оторвался от ее губ, она едва устояла на ногах. Зрачки его глаз расширились и потемнели, он пристально взглянул на нее.

– Мне кажется, что твоя злость – лишь маска. Ты – прекрасная женщина.

Эдива судорожно глотнула воздух. Когда он смотрел на нее таким взглядом, она чувствовала себя слабой и беспомощной.

Он снова поцеловал ее, раскрыв языком ее губы. Она глухо застонала и обняла его за шею. От его тела исходили тепло и сила, а губы были горячи, как огонь. Она не могла насытиться его поцелуями... и сдалась. Когда он, взяв ее за руку, повел к кровати, она даже не пыталась сопротивляться. У нее больше не было воли. Совсем.

Он стал раздевать ее: стянул платье и, опустившись на колени, снял с ее ног ботинки. Она не двигалась. Он запустил руку под рубашку, нашел подвязки и спустил чулки. Эдива стояла, дрожа всем телом.

Ухватившись за подол рубашки, он снял ее через голову и встретился взглядом с Эдивой. Выражение лица у него стало теплым, мягким, это было не суровое лицо воина, а нежное лицо любовника.

– Эдива, моя прекрасная Эдива!

Его искреннее восхищение без следа смело остатки ее сопротивления. Словно во сне, она видела, как он склонился к ее груди. Вздохнув, она закрыла глаза. Желание, зарождаясь где-то внутри ее тела, горячими волнами поднималось к соскам.

Когда он взял сосок губами, она вскрикнула от неожиданно охватившего ее предвкушения какого-то неведомого чуда.

Он оторвался от нее, и она чуть не заплакала, испытав чувство утраты. Но тут Эдива заметила, что он раздевается, и у нее участилось дыхание. Она не забыла, как впервые увидела его голым. Каким гордым и неукротимым он ей показался! И каким загадочным. Она вспомнила, как уставилась тогда туда, куда глядеть не следовало, и что при этом почувствовала. Мучительную, сладкую боль и слабость где-то внутри.

Ей хотелось, чтобы в комнате было светло и она могла бы как следует разглядеть его мужскую красоту. Его широкие, мускулистые плечи, сильные руки и грудь, плоский живот. Ярко-рыжие волосы под мышками и на груди подчеркивали теплый оттенок его кожи.

Туника, которую он уже сбросил, лежала на полу, и он наклонился, чтобы расстегнуть сапоги. Потом снял штаны и подошел к ней. Эдива во все глаза смотрела на него, в очередной раз потрясенная громадностью его фигуры. Рядом с ним она почувствовала себя маленькой и хрупкой.

Страшно было находиться рядом с таким большим, сильным мужчиной. Но это пьянило, возбуждало.

Он медленно обвел ее взглядом, восхищаясь ею, как и она им.

– У меня еще никогда не было девственницы. Я буду нежен, Эдива, обещаю тебе.

Но она не хотела, чтобы он был излишне осторожен или сдерживал себя. Ей не терпелось вновь испытать огонь страсти, который он уже однажды разжег в ней.

Все ее тело горело, соски напряглись. Ожидание было почти невыносимым. Она раскрыла губы, глядя на него из-под полуопущенных век.

На его лице появилось удивленное выражение, ноздри затрепетали.

– Что ты со мной делаешь, женщина? Ведь я не каменный. Когда ты так на меня смотришь, я могу наброситься на тебя как зверь.

Взгляд Эдивы очень осторожно скользнул по его торсу. Он глухо застонал, едва сдерживая себя. Потом толкнул ее на кровать и сам лег рядом. Глаза его горели страстью.

– Нет, ты не понимаешь, на что напрашиваешься, – сказал норманн.

Он склонился над ней, нетерпеливо разведя руками ее бедра. Эдива охнула, когда Жобер прикоснулся к тому самому месту, где сосредоточилось желание, и начал ласкать его пальцами. Она тихо застонала. Чем больше он ласкал ее, тем больше хотелось ей, чтобы это не прекращалось.

Эдива старалась не думать о том, какой распутницей, должно быть, выглядит. И с каким нетерпением и готовностью ждет его ее плоть.

Она открыла глаза и совсем близко увидела его лицо. Он наклонился, раздвинул языком ее губы, продолжая ласкать пальцами ее нежную влажную плоть. Потом его язык проник в ее рот, а палец скользнул глубоко в ее лоно. Ощущение потрясло ее! Она догадывалась, что это еще не все, что это только начало, и приподнимала бедра ему навстречу, отыскивая самое удобное положение в ожидании чуда. Она не заметила, как он вынул палец, только почувствовала, как что-то большое и горячее прижалось к ней в том месте. Одним рывком он вошел в нее. Эдива вскрикнула от неожиданности и боли.

– Прости, – прошептал Жобер.

Он дал ей возможность перевести дыхание, потом начал ритмично двигаться. Сначала каждое его движение вызывало боль, потом ее тело расслабилось. Боль постепенно сменилась желанием. Каждый раз, когда он погружался в нее, она замирала от удовольствия.

Жобер приподнялся над ней, выгнув шею и закрыв глаза. Его волосы рассыпались по плечам. Она подняла руку и погладила его грудь, побуждая его продолжать. Неожиданно ощутив острое наслаждение, она закрыла глаза и вцепилась руками в его плечи.

Жобер рухнул на нее, тяжело дыша и обливаясь потом.

– Боже милосердный! – прошептал он.

Она ласково поглаживала его спину, понимая, что свершилось чудо.

Мгновение спустя он скатился с нее, отдышался, повернулся на бок и вгляделся в нее сияющими зелеными глазами.

– Ты удивительная девушка, Эдива. Клянусь, у тебя в жилах не кровь, а огонь. И ты сожгла меня дотла.

Она некоторое время нежилась под его восхищенным взглядом, потом ее охватило смущение. Она представила себе последствия того, что натворила.

Что теперь будет? Она отдалась врагу. Добровольно. Страстно. Бесстыдно.

Чувство удовлетворения сменилось ужасом. Она попыталась встать с кровати. Он поймал ее за руку.

– Отдохни, полежи еще немного. Она вырвала у него руку.

– Я должна позаботиться об ужине... Я должна... У меня много всяких дел.

Поднявшись, она почувствовала его влажное семя между бедер. Ей стало страшно: а что, если она забеременеет?

Эдива торопливо собрала свою одежду. Ей не терпелось поскорее убежать от него. Забыть о постыдном поступке, который она совершила.

Жобер сел на кровати.

– Позволь, я помогу тебе вымыться.

– Нет! Я помоюсь потом, когда сделаю все дела внизу. Она кое-как натянула на себя платье, забыв надеть рубашку и чулки, обулась и выбежала из комнаты.

Жобер, нахмурив брови, сидел и удивлялся. Что такое нашло на Эдиву, почему она бросилась вон из спальни, словно за ней гнались демоны? Неужели она так сильно сожалела о том, что между ними произошло?

Похоже, что до этого у нее не было никаких сомнений. Он еще никогда не встречал женщины, которая отдавалась бы с такой готовностью. По правде говоря, он даже не подозревал, что женщина может быть такой страстной.

Эдива его потрясла. Ее желание было почти таким же сильным, как у него. Неужели женщина хочет заниматься любовью так же, как мужчина?!

Но страстность Эдивы странным образом сочеталась с невинностью. Она была девственницей, с трогательным изумлением открывающей для себя новую жизнь. А он, не сумев сдержать себя, причинил ей боль. Видит Бог, он не хотел этого делать. Все произошло потому, что он слишком сильно возбудился и уже не мог совладать с собой.

Жобер поморщился, вспомнив, как она вскрикнула от боли. Он пообещал ей быть осторожным и сдержал бы обещание, но она его удивила. Затрепетала от предвкушения удовольствия, когда он поцеловал ее. Позволила себя раздеть. Все говорило о том, что она, как это ни удивительно, хочет его.

Вернее, ее тело просило наслаждения. Разум и сердце, возможно, в этом не участвовали. Может быть, именно поэтому она с такой поспешностью и убежала от него.

Растревоженный этими мыслями, Жобер поднялся с кровати. Он не хотел связываться с этой женщиной. Он спас ее из жалости, а потом понял, что ему нужна ее помощь в управлении Оксбери. Но их отношения становятся день ото дня все сложнее. А теперь вот он взял ее. И обнаружил то, чего боялся. Он испытывал к Эдиве не только вожделение.

Бросив смущенный взгляд на кровать, Жобер принялся одеваться.

В углу двора стояли два рыжих бычка. Неподалеку была подвешена туша только что забитого животного, и кровь стекала из нее в большой горшок. Рядом несколько мужчин стругали лучину и разводили огонь. Возле кухонной пристройки работали женщины – одни большими ножами резали мясо, другие чистили и мыли кишки для набивки колбас.

Эдива среди общего шума чувствовала себя уверенно. Она уже побывала там, где смешивали специи, которые будут добавляться в колбасный фарш, попробовала рассол для мяса. Предстояло еще убедиться, что из костей будет сварен бульон для похлебки, что содранные шкуры будут тщательно очищены, а жилы приготовлены, чтобы натягивать их в качестве тетивы на луки. Она должна проследить за тем, чтобы ничто не пропало зря.

Ей удалось уговорить нескольких деревенских жителей прийти в крепость, чтобы помочь забивать скот. Хотя они все еще чувствовали себя не очень свободно среди норманнов, но все-таки уже не шарахались от них в страхе. Двое крестьян согласились даже отпустить своих дочерей, чтобы те помогали ткать и шить в зимние месяцы. Эдива отыскала взглядом этих двух девушек и вспомнила, что обещала родителям позаботиться об их безопасности. С Эдельмой сложностей не возникнет. Это была коренастая, некрасивая девушка с добродушной круглой физиономией и тусклыми каштановыми волосами. Эдива подумала, что рыцари едва ли обратят на нее внимание. А вот Вульфгет... Эдива взглянула на девушку, усердно смешивающую специи для колбас, и вздохнула. Вульфгет была редкостной красавицей – изящной, с огромными голубыми глазами и светлыми, как лен, волосами. Эдива уже заметила, что рыцари поглядывают на нее и даже о чем-то переговариваются вполголоса.