Радуясь новому заказу, маленький человек улыбнулся.

— Одну минуту, я только скажу, чтобы они начинали. — И он быстро вышел из дома.

Сейчас, когда они с Эриком остались одни, Кэтлин, быстро отступив на несколько шагов, посмотрела на него испепеляющим взглядом:

— Вы, кажется, говорили о нашей кровати, сэр, если я не ослышалась?

Доброжелательная улыбка Эрика мгновенно исчезла.

— А по-твоему, я должен был сказать ему, что моя любящая и преданная жена не желает делить со мной постель и мы спим в разных спальнях? Думаю, дорогая моя, этого не следовало делать. Нам ведь надо создавать видимость счастливой семейной жизни, верно?

— Разумеется, — сердито бросила Кэтлин. Эрик схватил Кэтлин за руки:

— Что, тебе не слишком нравится, любовь моя, когда я так близко от тебя?

Кэтлин и в самом деле ощущала некий дискомфорт. Сердце ее забилось быстрее. Однако лицо склонившегося над ней Эрика напоминало каменную маску из ночного кошмара Кэтлин, поэтому она отстранилась.

Эрик понял, что, прижав Кэтлин к себе, допустил серьезную ошибку. Он ведь хотел только напугать ее, взволновать, показать свое превосходство, но вместо этого пришел в смятение сам. К счастью, вернулся Виглесворт, и Эрик выпустил жену. Кэтлин повела краснодеревщика в гостиную.

— Пожалуйста, мистер Виглесворт, садитесь. Я скажу экономке, чтобы она присмотрела за вашими людьми в библиотеке, а мы с вами обсудим наши дела.

Кэтлин надеялась, что Эрик не будет присутствовать при ее разговоре с мебельщиком, однако он остался. Пока Кэтлин перечисляла предметы мебели для нового кабинета Эрика, Виглесворт записывал все, делал наброски и показывал их своим работодателям. Время от времени кое-что добавлял и Эрик. Пожелав мебельщику удачи, Кэтлин сказала, что на днях заедет к нему в магазин выбрать драпировку и посмотреть готовую мебель.

— Что ж, дорогая моя, все обошлось хорошо, — проговорил Эрик после ухода краснодеревщика. — Наше первое испытание мы выдержали успешно. Теперь мистер Виглесворт расскажет всем, что в «Белых дубах» живут счастливые, обожающие друг друга супруги.

— Не все люди доверчивы. — Усмехнувшись, Кэтлин направилась в библиотеку.

— Тоже верно, — кивнул Эрик, догоняя жену. — Поэтому, советую тебе держаться со мной потеплее. Говори мне на людях моя любовь или счастье мое, и это убедит всех в твоей привязанности к супругу. И не называй меня капитаном… Это звучит как-то странно.

— А может, мне еще бросать на тебя томные любовные взгляды?

Эрик сжал кулаки, пытаясь совладать с гневом. Эти слова напомнили ему о том времени, когда они были вместе на Балу урожая в Кингстоне.

— Конечно! Когда-то это убедило даже меня в том, что ты питаешь ко мне нежные чувства, — с горечью заметил Эрик.

— Ну уж на это, счастье мое, не надейся. Хотя у меня и есть актерские способности, но делать этого я не стану. — Кэтлин открыла дверь в библиотеку. — Тебе придется довольствоваться тем, что я называю тебя Эрик и скрываю свою враждебность.

Захлопнув дверь перед носом Эрика, Кэтлин вошла в комнату и прислонилась к стене. Она проклинала этого человека, выказывавшего к ней такое презрение. Однако, оглядев комнату, Кэтлин на время забыла об Эрике. Хотя все здесь расставили по ее указаниям, Кэтлин осталась недовольна.

В центре комнаты лежал огромный темно-синий ковер, поэтому передвигать мебель ей было трудно. Тем не менее Кэтлин переставила стулья и кресла, оставив на месте лишь диван и письменный стол.

Вытирая со лба пот, она посмотрела на проделанную ею работу, но опять осталась недовольна. Ухватившись за тяжелое кресло, Кэтлин попыталась передвинуть его.

— Что это ты тут делаешь, черт бы тебя побрал? — Рассерженный, Эрик быстро направился к ней.

— Я? Двигаю мебель.

— Да как ты смеешь подвергать опасности жизнь моего ребенка? Кому все это нужно? А может, ты что-то задумала, Кэтлин? — злобно усмехнулся он.

— Задумала? — переспросила она, не понимая, о чем он говорит. Эрик с угрожающим видом склонился над ней:

— Я же предупредил тебя, что с тобой сделаю, если ты попытаешься избавиться от ребенка, Кэтлин. Не думай, что я шутил! — Он схватил ее за плечи и с силой потряс.

— Пусти меня! По-моему, это ты опасен для жизни моего ребенка! Но больше ты не посмеешь поднять на меня руку или же, клянусь, пожалеешь об этом! Я знаю, что мне можно и что нельзя. И никогда не сделаю того, что причинило бы вред моему ребенку. Но если ты будешь обращаться со мной так же грубо и бесцеремонно, твой сын просто умрет от страха.

— Что ж, хорошо, я тебя понимаю и готов на компромисс. Я удержусь от искушения сломать тебе шею, если ты будешь вести себя так, как подобает беременной женщине. Не напрягайся, не поднимай тяжести, не передвигай мебель. Если тебе не нравится, как она расставлена, позови меня или Эмонса. Он с удовольствием поможет тебе. Я немедленно сообщу ему о его новой обязанности. Ну что, договорились?

— Ладно, я приму твои условия, если ты примешь одно мое.

— Какое же?

— Давай заключим перемирие, временное прекращение огня. Я не прошу тебя притворяться, будто ты любишь меня, однако не стоит превращать этот дом в поле боя. Меня раздражают и беспокоят твои язвительные слова и злобные темные взгляды.

— Ах, тебе не нравятся мои манеры, и кто бы мог подумать. Что-то я не заметил особой теплоты и с твоей стороны, дорогая моя…

— Я отвечаю на то, что получаю от тебя. Видимо, ты хочешь запугать меня, заставить унижаться перед тобой. Ты угрожал мне и запугивал меня. Чтобы показать мне свою власть, ты прибегал даже к физической силе. Однако до сих пор тебе ничего не удалось — и не удастся, клянусь. Я не трусиха и не стану распускать сопли. Если ты будешь продолжать в том же духе, наша жизнь в этом доме превратится в сущий ад. Я не желаю провести месяцы, оставшиеся до рождения ребенка, в состоянии войны, но при этом не отступлю и не сдамся. Так давай же договоримся во имя общего благополучия и ради блага ребенка — единственного, что еще связывает нас, — держаться в рамках приличия.

— Что ж, хорошо, дорогая моя… Давай заключим перемирие. Если ты готова выполнять взятые на себя обязательства и не делать того, что могло бы повредить здоровью ребенка, я согласен скрывать свои истинные чувства к тебе. Как по-твоему, разговоры о погоде достаточно безобидная для нас тема?

— Оставляю это на твое усмотрение, но предупреждаю еще раз: на доброту я отвечу добротой, а на сарказм — сарказмом. Представь себе, что мы с тобой — партнеры на балу: веди меня, и я последую за тобой. А теперь я поищу Эмонса. По-моему, здесь еще нужно кое-что переставить. — С этими словами Кэтлин вышла из комнаты с высоко поднятой головой.

В этот день, как и в последующие, Кэтлин и Эрик избегали друг друга. Они встречались лишь за обеденным столом, и Кэтлин радовалась тому, что Эрик не говорит колкостей и реже бросает на нее свирепые взгляды. Помимо разговоров о погоде, в их беседах появилась еще одна безобидная тема. Запретив Кэтлин совершать верховые прогулки, Эрик садился на Аполлона и отправлялся на дальние плантации, где проводил много времени, а иногда уезжал в Чарлстон. Кэтлин ездила в город в своей легкий двухместной коляске, наведываясь к Виглесворту и покупая все необходимое для дома.

Постепенно Эрик привык беседовать с Кэтлин за обедом, обсуждая с ней последние покупки. Она тоже расспрашивала его о том, как он провел день, и заметила, что Эрик жаждет деятельности. Его томила праздность. Они все чаще говорили о планах Кэтлин, связанных с предстоящими работами на плантации. Эрик интересовался тем, что нужно сделать для того, чтобы земля снова начала приносить доход. Кэтлин радовалась, что может поделиться с ним своими проектами, касающимися посевов риса. В отличие от Гая Синклера, относившегося к ее предложениям презрительно, Эрик горячо одобрил стремление Кэтлин нанять для работы свободных людей.

— Здешнее общество, разумеется, не одобрит твоих радикальных идей, Кэтлин, но я разделяю твои убеждения. Мне приходилось видеть, в каких условиях живут рабы, и считаю использование рабского труда отвратительным.

Кэтлин была изумлена: в первый раз за две недели их совместной жизни Эрик говорил с ней без малейшей снисходительности.

— Я счастлива, что ты одобряешь мои намерения. Знаю, это все обойдется весьма дорого, поскольку мне придется купить оборудование и полностью обновить и отремонтировать хижины, в которых жили рабы прежнего владельца этого поместья.

Эрик улыбнулся:

— Ты, видимо, говоришь о гниющих хибарах, покрытых соломой, что расположены за дубовыми насаждениями, к северу? Я проезжал мимо них несколько раз.

Кэтлин рассмеялась. Эрик уже почти забыл ее мягкий, нежный смех, и он снова согрел его душу. Взгляды их встретились, и сердце Кэтлин забилось быстрее: ей показалось, что в глазах Эрика мелькнула прежняя улыбка. Однако этот момент быстро прошел: капитан смущенно кашлянул и отодвинулся от стола.

— Если хочешь, чтобы эти хижины отремонтировали до весны, придется начать работы там как можно скорее. Хотя зимой в этих краях и не слишком холодно, скоро наступит сезон дождей. Начав работать немедленно, мы успеем многое сделать до зимы.

— Мы? — негромко переспросила Кэтлин. — Неужели ты тоже собираешься принять участие в этих работах?

Эрик пожал плечами:

— А почему бы и нет? Ведь мне здесь нечем заняться. Правда, в Чарлстоне у меня есть несколько серьезных дел, но на них уйдет не так много времени.

Кэтлин надеялась, что Эрик расскажет ей об этом подробнее, однако он продолжал обсуждать дела, связанные с плантацией.

— Не вижу, почему бы мне не заняться этой работой. На тебе ремонт дома и заготовка запасов на зиму. А я провожу время в праздности.

Кэтлин поднялась и подошла к мужу.

— Я так и думала, что ты предложишь мне свою помощь, Эрик. Ты ведь очень деятельный человек. Поверь, я страдаю от пассивности и безделья так же, как и ты, — той работы, которой я занимаюсь здесь, для меня мало. Что бы я ни делала на суше, это доставляет мне в тысячу раз меньше удовольствия, чем выполнение обязанностей на корабле. — Кэтлин взяла Эрика за руку. — Давай перейдем в гостиную и обсудим там все твои предложения, связанные с ремонтом и обновлением хижин. — Внезапно она остановилась и посмотрела на него своими изумрудными глазами, отчего у Эрика замерло сердце. Кэтлин игриво улыбнулась: — У тебя ведь, конечно, есть какие-то мысли на этот счет, не так ли?