— Эдвард? Эндрю? — прошептала она, всматриваясь в темноту. Ответа не последовало, но навстречу ей двинулась огромная тень.

— Добрый вечер, Кэтлин! — проговорил… Эрик Кросс!

— Что вы здесь делаете, капитан? — Кэтлин быстро запахнула шлафрок. — Все уже спят…

— Знаю, но ты так быстро убежала от меня, что я решил выяснить, все ли в порядке… Впрочем, я был убежден, что ты еще не спишь…

— Я собиралась лечь спать, капитан. Спешу заверить, что со мной все в порядке… Нет, не совсем — полный порядок воцарится, когда вы уйдете отсюда.

— А, так я и думал. Ты сердишься на меня.

— Нет, вовсе нет… То есть я хочу сказать, да. — Мысли мешались в голове Кэтлин. Казалось, Эрик ни на минуту не оставляет ее в покое, чтобы она не могла разобраться в своих чувствах. И девушка не знала, что ответить ему.

Да, она не находила слов, а именно этого и добивался Эрик Кросс. И он удовлетворенно улыбнулся — пока все идет так, как он задумал!

— Ты огорчена тем, что произошло сегодня вечером? Не отрицай этого, Кэтлин! Но только вот не пойму: на кого ты сердишься — на меня или же на себя?

— С какой стати мне сердиться на себя? Я не сделала ничего постыдного.

— Верно. Как и я. Вот об этом я и пришел тебе сообщить. Я слишком далеко зашел сегодня, и ты убежала от меня. Что ж, я готов простить тебя за это, если только…

— Простить меня за это?! — возмутилась Кэтлин. — Нет, вы только подумайте, до чего он добр и снисходителен! Да вы просто-напросто дерзкий негодяй! Неужели каждая женщина, отказывающаяся переспать с вами, должна просить у вас за это прощения? Какая наглость! Уж не считаете ли вы, что ни одна женщина не в силах противостоять вашему очарованию?

Эрик прищурился.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что совершенно равнодушна ко мне, дорогая?

— Да, равнодушна и не желаю иметь с вами ничего общего!

— И что же, моя близость тебе безразлична?

— Да! Безразлична!

— Гм… Признаться, мне странно это слышать, дорогая. Когда я нахожусь в такой близости от тебя, то со мной творится такое, что я и передать не могу… А тебе — хоть бы что… Конечно, я готов объяснить твое учащенное дыхание тем, что вечер выдался жарким. Твоя грудь вздымается так соблазнительно…

Шлафрок Кэтлин чуть распахнулся, открывая жадным глазам Эрика пышные холмики. От слов Эрика щеки ее раскраснелись, и она быстро запахнула шлафрок.

— Прошу вас, оставьте меня одну.

— Я же сказал тебе, Кэтлин: не могу! — Его рука протянулась к ее волосам, но она тотчас отстранилась.

— Вы уже слышали: я не могу дать того, что вы просите.

— А чего же такого особенного я у тебя прошу? — Глаза Эрика вспыхнули.

— Вы просите… вы хотите… чтобы я… — Кэтлин запнулась, не решаясь продолжить. — Чтобы…

Обхватив лицо Кэтлин ладонями, Эрик заставил ее посмотреть себе прямо в глаза.

— Я хочу любить тебя, Кэтлин. И хочу, чтобы ты любила меня!

— Но я не могу! — Кэтлин казалось, будто ее разрывают на части. Молодая женщина мечтала бы раствориться в объятиях Эрика, но страх и гордость удерживали ее от этого.

— Скажи, сегодня вечером, в саду, ты ведь хотела меня, правда?

— Нет!

— Не отрицай этого, Кэйт! Я же был рядом с тобой… И слышал стоны желания. Не лги мне и самой себе!

— Перестаньте! — Кэтлин оттолкнула его руки, сжимавшие ее лицо, и вырвалась из объятий капитана. Теперь, оказавшись на свободе, она бросилась к себе в комнату.

Однако Эрик решил не отпускать ее, пока она не посмотрит в лицо собственным страхам. В одно мгновение нагнав Кэтлин, он снова заключил ее в объятия.

— Пусти! Пусти немедленно, не то я закричу и подниму на ноги весь дом.

— Сомневаюсь, Кэтлин, — спокойно проговорил Кросс. — Тем самым ты признаешься в том, что оказалась слабой и беспомощной. А тебе, гордой и независимой Кэтлин О'Ши Валентин, это не совсем по вкусу! — Девушка, прижатая к его могучей груди, собрала всю свою гордость, вскинула голову и расправила плечи с поистине королевским достоинством. Это тронуло Эрика, но он понимал, что Кэтлин сейчас не нужны нежные и ласковые слова. Этой женщине нужно наконец сказать всю правду о ней самой, пока ее тело еще помнит его страстные объятия, пока эмоции еще не скрыла маска холодного безразличия.

— Ну, что еще? — высокомерно осведомилась Кэтлин. Голос Эрика был холодным и жестким:

— Представь себе, в какую ярость придет твой дражайший кузен Эндрю, если застанет нас вместе в такой час? Ему останется лишь вызвать меня на дуэль, а мне — только убить его!

— Ты не посмеешь! — Кэтлин побледнела от гнева. — Ты никогда не посмеешь сделать этого!

— А как ты меня остановишь?

— Черт бы тебя побрал, Кросс… Дай мне только оружие, и я покажу тебе!

Эрик загадочно усмехнулся:

— Что ж, может, ты и находишь такой способ выяснения отношений привлекательным, но это совсем не то, чего я хотел бы для нас с тобой!

— Мерзавец, ты что же, шантажируешь меня, надеясь, что я отвечу на твои гнусные ухаживания? Я презираю тебя!

— Нет, Кэтлин, тебе не за что презирать меня. И кроме того, шантажируя тебя, я вовсе не собираюсь насильно овладеть тобой в твоей же постели…

— Ах вот как? Тогда чего же ты добиваешься?

— Чтобы ты выслушала меня, Кэтлин… внимательно выслушала все, что я скажу о тебе самой.

Однако именно этого Кэтлин слушать не хотела и потому снова начала вырываться. Но тщетно она упиралась кулаками в его широкую грудь — Эрик не ослаблял объятий.

— Да отпусти же ты меня наконец, черт бы тебя побрал! — не выдержала она.

— Нет, Кэтлин, не сейчас. Сначала я выскажу тебе всю правду прямо в глаза. — Он с силой схватил ее за руки своими сильными пальцами. — Ты — женщина, Кэтлин, не забывай об этом. Согласись наконец, что ты, как и все, способна на любовь и нежность. Признайся сама себе в том, что, когда ты рядом со мной, сердце твое начинает биться быстрее… Признай и то, что каждый раз, когда я прикасаюсь к тебе, ты загораешься желанием, как каждая женщина, жаждущая любви… Признай же, Кэтлин, что ты хочешь меня, или же, клянусь Господом, я сам заставлю тебя это признать!

С этими словами он с силой прижался к ее губам. Как дикий зверек, она отчаянно отбивалась, пытаясь освободиться, но Эрик не позволил ей этого. Напротив, он сжимал ее все сильнее и сильнее — так, что с каждым едва заметным движением Кэтлин охватывало все большее возбуждение. Кончик его языка вошел в ее рот, и голова у Кэтлин закружилась так, что она уже не делала попыток освободиться из сладостных объятий. Томная и жаркая волна чувственного наслаждения захлестнула ее, однако Кэтлин решила не сдаваться. Она осыпала грудь и плечи Эрика ударами кулаков, но он, схватив ее руки, прижал их к своему телу. Теперь Кэтлин уже не могла сопротивляться его ласкам!

Пока губы и язык дарили ей наслаждение страстного поцелуя, Эрик ласкал упругие круглые ягодицы Кэтлин. Чувствуя силу его ладоней, она таяла от нежности. Рука Эрика скользила вверх и вниз по ее бедрам, забираясь в потайное углубление между ног и тут же удаляясь. Он повторял эти движения до тех пор, пока в Кэтлин не вспыхнул огонь страсти, да с такой силой, что она вся дрожала в объятиях Эрика.

Поняв, что Кэтлин уступает, Эрик не ослабил своих атак. Он помнил, что Кэтлин уже сдавалась ему, принимая его ласки, но потом испугалась и убежала. На сей раз он не позволит ей убежать. Он пустит в ход все любовные ухищрения, весь опыт, приобретенный в объятиях других женщин, и заставит ее задыхаться от страсти, умоляя о большем…

В этой молчаливой борьбе шлафрок Кэтлин распахнулся и при первом легком прикосновении Эрика упал к ее ногам. Он сорвал с Кэтлин тонкую ночную рубашку, и теперь она стояла перед ним обнаженная, ничем не защищенная от горячих прикосновений его рук. Эрик крепко обхватил ее за талию. Кэтлин изогнулась от любовного томления. Пальцы ее скользили по груди Эрика, пока не добрались до его широких плеч, коснувшись мягких волос. С глухим стоном Эрик подхватил Кэтлин на руки.

Слегка покачивая Кэтлин, обвившую гибкими руками его шею, он носил ее по комнате. Лунный свет, проникавший сквозь открытую дверь балкона, заливал серебристым сиянием влюбленную пару. Эрик осторожно опустил Кэтлин на кровать, сгорая от нетерпения, разделся и быстро лег рядом.

Руки его скользили по телу девушки, распаляя в ней пламя страсти. Он то убыстрял, то замедлял ласки, то прекращал их совсем, но только для того, чтобы через мгновение возобновить их снова… И вместе с тем Эрик оттягивал ту последнюю минуту наслаждения, о которой его уже молила Кэтлин, сама не понимая, чего именно она жаждет, но задыхаясь от пожиравшей ее страсти. Когда же язык Кэтлин проник глубоко в рот Эрику, тот понял, что пропал. Он больше не мог сдерживаться, разум изменил ему, и тогда, задыхаясь от страсти, Эрик прошептал:

— Признай же это, Кэтлин! Признай это теперь… Скажи мне, что хочешь меня! Скажи это, позволь мне показать тебе то, чего так страстно ждет твое тело… Скажи мне…

Охваченная жгучим стыдом, Кэтлин извивалась от ласкающих прикосновений руки Эрика. Когда-то она дала слово, что никогда не отдаст себя ни одному мужчине на свете. Но сейчас, несмотря на муку и унижения, снедавшие ее душу, она простонала:

— Да, Эрик… да…

— Что да, Кэтлин? Скажи же мне это, признай это, прошу тебя… — Голос его нежной мольбой отозвался в душе Кэтлин. — Пожалуйста, Кэтлин, ради Бога, скажи мне! Я так хочу услышать это от тебя…

— Я хочу тебя, Эрик! — прошептала в отчаянии Кэтлин и повернула голову, ища губами его губы. — Прошу тебя, люби меня… Возьми меня!..

Эрик издал торжествующий крик и посмотрел на задыхающуюся от страсти Кэтлин. Он увидел, как расширились от страха ее огромные изумрудные глаза и быстро проговорил:

— Нет-нет, любовь моя. Прошу тебя, не убегай от меня. Тебе нечего бояться, клянусь. Я не причиню тебе боли, ты испытаешь наслаждение. Тебе будет хорошо со мной…