Письмо Клеопатра получила на Мануила и в этот же день отослала вкладыш брату. Народная молва говорит, что в Мануилов день солнце как бы «застаивается», если «по-научному» – медлит в зените, потому как Земля вдруг сбавляет скорость движения вокруг Солнца. Клеопатра была потрясена поступком брата и совпадением этого поступка с замедлением движение планеты. В этом ей чудилось страшное предзнаменование.

10

А как поживает счастливый муж и служащий Конюшенной канцелярии поручик Родион Люберов? Во второй саге моего повествования он пока участвует как бы в массовках и только изредка появляется на сцене, ненавязчиво исполняя роль второго плана. Пора его вытаскивать на первый.

Сознаюсь, мне очень симпатичен Родион Люберов. Наверное, подобное заявление глупо звучит в устах автора, но, наблюдая за моим героем, я могу с удовольствием отметить, что во всех передрягах и бедах, которые навязала ему судьба, он ни разу не оступился даже в мелочах. Он умел быть негромким, сдержанным, он никогда не обнаруживал в характере эдакую «русскую широкость», но в какие бы покои он не входил, там всегда было заметно его присутствие. Мистики от науки сейчас говорят – биополе… шут его знает, я в этом ничего не понимаю, но много в Родионе было скрытой силы, и люди это чувствовали.

Очень бы хотелось написать с уверенностью, де, брак его был счастливым. Но после полугода супружеской жизни такое рано говорить. Хочется только выразить надежду, что и через тридцать лет у Клеопатры и Родиона будет все хорошо. А пока они просто влюбленные.

Как там у классика? «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Но молодая семья Люберовых и в несчастьях своих, пока незначительных, была очень традиционна.

Клеопатра обожала свою мызу. Бог создал ее хорошей хозяйкой, поэтому она была всегда занята. Покладистый характер помог ей познакомиться со всеми соседями, и она часто ездила к ним в гости. И соседи тоже не обделяли ее своим вниманием, являлись на праздники всем домом с детьми и собаками. Беда у Клеопатры была одна – она редко видела мужа.

Иногда наезжала в Петербург, но снятая квартирка, в которой Родион ночевал три, а иногда пять раз в неделю, казалась казенной и неуютной. У Клеопатры хватало ума не устраивать сцен из-за рабочего графика мужа, но бывало, что и срывалась, орошала слезами его камзол.

Родиона это раздражало. Он, видите ли, никогда не рассказывает о собственной работе. «Ты пожалуйся, пожалуйся», – твердила Клеопатра, видя, что в этот приезд Родион как-то особенно мрачен. Нет, он никогда не опускался до сцен с криком и бранью, но иногда заходил в тупик. Почему Клепа, вернее Катя, так он ее называл, не понимает очевидных вещей? Как прикажешь жаловаться, если он служит у Бирона, у самодура и тирана, у чуда-юда, а уйти от него не может. Да и не умел он жаловаться!

Чтобы успокоить жену и найти правильные слова, Родион пытался вспомнить, как вели себя в этих случаях отец с матерью. Не мог… Андрей Кириллович часто горячился по пустякам, но мать побеждала его кротостью, все что-то бормочет, говорит вполголоса, смотришь, и прошла буря.

А Клеопатра побеждала его тихостью, вернее молчанием, но молчание это иногда казалось опасным. Как в омуте лесном на вид все тихо, но что там внутри в глубине, какие течения и бури – неизвестно.

И вот радость – у них будет ребенок! Это обычно потрясает молодых родителей, да и не молодых тоже. Теперь вся жизнь подчиняется будущему событию, остается только ждать и радоваться. Но, оказывается, и на этой дороге к счастью есть свои канавы и рытвина. Беременность у Клепы проходила трудно. Все было: и тошнота, и рвота, и в обморок падала, и от запахов с ума сходила. По простоте сердечной она пожаловалась на недомогание мужу, но встретила неожиданный отпор. Я тебя вчера звал прогуляться вдоль залива? Почему не пошла? Лекарь говорил, что прогулки весьма полезны. Ах, головы не могла поднять? Все женщины рожают, и мир от этого не перевернулся. И не говори мне про эти болезни, это дела женские, и не пристало говорить о них мужу. Родион вспоминал родителей. Мать бы сейчас очень помогла, но далековато она теперь, не посоветуешься.

И опять же, его отношения с Матвеем. Не скажешь, что дружба их сошла на нет, но, во-первых, разметала их судьба, а во-вторых, они теперь стали родственниками, а это как бы уже другой статус отношений. Было еще и в-третьих, все-таки Родион с Матвеем были очень разными. Война изменила князя, он стал серьезнее, сдержаннее, и когда она рассказывал об ужасах войны, то находил полное понимание у деверя. Но Матвей не умел долго быть глубокомысленным, он очень скоро скатывался на ироничный, бесшабашный тон, которого Родион не мог принять. Он вообще считал, что о серьезных вещах можно говорить только серьезно и любое балагурство здесь неуместно.

Была еще точка преткновения – Лиза Сурмилова. Понятное дело, когда Матвей только появился после Данцига первые три дня разговоров о ней не было, но на четвертый зашел. Начала его Клеопатра.

– Невесту-то видел? – спросила она, не видя в вопросе никакого подвоха.

Матвей усмехнулся, но ничего не ответил и перевел разговор на другую тему.

Спустя день Клеопатра опять пристала с тем же вопросом, здесь уже Родион был рядом. Матвей и на этот раз ушел от ответа, а когда Клепка из комнаты вышла, он сказал как-то отчужденно:

– Мне бы не хотелось, чтобы мадемуазель Сурмилова знала о моем возвращении.

Скажите, пожалуйста, была Лизонька, цветок души, а стала мадемуазель Сурмилова!.. А как это прикажите понимать, если девица все помыслы связывает с князем Козловским? Родион благодарил судьбу, что его визит к Лизе, когда про несчастного Ксаверия говорили, случился за день до приезда Матвея. Тогда он знал только, что Мотька ранен, о чем честно и доложил девушке. А если бы Лиза призвала его позднее на неделю, то он должен был ей врать? Именно так, скажет обычный человек, и соврешь не дорого возьмешь, если это ложь во спасение. Но Родион лжи между близкими людьми вообще не признавал, и теперь благодарил судьбу, что случай спас его от эдакого позора.

Но, с другой стороны, он ни в коем случае не хотел брать на себя роль Лизочкиного адвоката. Не скажешь, конечно, что она вешается Матвею на шею, но могла бы вести себя сдержаннее. Впрочем, это их дела, и не пристало им в эти дела мешаться. Родион и Клепе, то бишь Кате, об этом сказал. Жена пришла в неистовство, но потом подумала и нашла совет мужа верным.

Матвей уж съехал давно с мызы и жил у тетки, а Родион с женой все гадали, чем эта история кончится. Клеопатра уже начала думать с опаской, что у Матвея есть свои причины скрываться от людей и его отношения с Лизой здесь ни при чем. Переживала за брата страшно, но молчала. А тут письмо от Лизы, а в письме вкладыш. Клеопатра тут же отправила вкладыш по назначению и стала ждать вестей от брата. Но первой откликнулась опять Лизонька Сурмилова.

– Все, Родя, все кончилось! – сказала Клеопатра мужу за ужином. – Лиза на крайний случай пошла. Она написала Матвею письмо, резко написала, мол, «и не приходи, и не пиши».

– И правильно сделала.

– Да, но он и не пишет и не приходит, хоть она и сообщила ему свой новый адрес на Васильевском.

– Ну?

– Что – ну? Он не пишет и не приходит. Уже три дня прошло, как он письмо от Лизы получил.

– Но она же сама написала… Прекрасная девица. Матвей ее не достоин.

Клеопатра посмотрела на мужа как на безумного.

– Но Лиза ведь написала в том смысле, чтоб Матвей схватился за голову и немедленно бросился выяснять отношения.

Вот этого Родион Люберов действительно не мог понять. Странные существа женщины. Они говорят «нет», а подразумевают «да». И как их правильно понимать? Но Лизоньку ему было жалко. Он чувствовал себя ей обязанным.

11

Сурмилов ошибался, предписывая Родиону Люберову должность «своего человека» при Бироне. Он не стал для обер-камергера «своим», что не мешало ему исполнять обязанности вовсе, казалось, не свойственные для его чина, положения и характера.

Бирон продолжал присматриваться к молодому человеку, решая для себя задачу: плут ли не плут, карьерист или нет… А если и не плут, и не карьерист, и не трус, почему услужлив, зачем тянется в линейку? Боится вслед за родителями на каторгу пойти?

Приложив очень мало усилий, Бирон узнал место ссылки родителей Бирона. Они жили при крохотном гарнизоне под Якутском, жили вместе, что уже было милостью государыни. Сама Анна Иоанновна, как водится, о своей милости и не подозревала.

Бирон сам отдал Люберову листок с нацарапанным на нем Сибирским адресом. Родион внимательно прочитал написанное, но ничем не выказал своего волнения, разве что щеки чуть порозовели. А глаза стали словно стеклянные.

– Я безмерно благодарен вам, ваша светлость.

И все, никакого восторга, никакой попытки лобызать руки. Бирон смотрел на молодого человека с усмешкой.

– Имею ли я право написать по этому адресу?

Бирона забавляла эта сцена, сдержанность молодого человека казалась чистым притворством. Душа его сейчас должна была томиться, всхлипывать от избытка чувств, а он зубы сжал, аж желваки вспухли, и все старается достоинство свое не уронить. А какое у тебя может быть достоинство, если ты сын арестанта?

– Право-то имеешь, только получишь ли ответ? Ты когда письмо будешь посылать, сделай помету, что из моей канцелярии писано.

Добился-таки обер-камергер своего, лицо поручика размягчилось, и стеклянные глаза сверкнули вроде бы слезой, при этом он вдруг выпрямился, как на плацу, и словно опал, согнувшись в глубоком поклоне. Губы его что-то негромко шептали. Видно, молитву.

Впоследствии Бирону и в голову не пришло поинтересоваться, дошли ли письма до далеких адресатов. Вообще недосуг ему было раздумывать на эту тему. Поручик ему предан, и это хорошо. Что ему Люберов? Насекомое, пчела трудолюбивая… ну и пусть носит мед в его, Бироновы, ульи.