Бэйтмен помолчал.

— У него-то были свои причины, чтоб не слушать, только это нечестно со мной так поступать!

— Какие же у него были причины? — резко спросил маркиз, но сразу же понял, что совершил ошибку.

Настроение Бэйтмена изменилось, он опять замкнулся. Джастину показалось, что дворецкий что-то вспомнил и испугался.

Он откинулся на подушки и сказал совершенно другим тоном:

— Моя племянница говорит, что я слишком много болтаю, милорд. Временами в голове у меня мутится. Я ничего не имею против мистера Маркхэма. Он был очень добр ко мне, очень добр. Вот выделил мне жилье…

Это был полный переход на сторону противника. Маркиз решил, что лучше не замечать этого, так как у Бэйтмена, как он понял, уже ничего не удастся узнать и было бы ошибкой настаивать и выпытывать у него интересующие подробности.

Джастин поднялся.

— Был рад повидать вас, Бэйтмен, — сказал он. — Вы должны поскорее поправиться. Мне было бы приятно снова увидеть вас в Хертклифе.

— Теперь уже поздно, слишком поздно, милорд.

Друзья вышли из спальни в кухню, где племянница Бэйтмена хлопотала у плиты.

— Мне очень жаль видеть вашего дядю в таком состоянии, — выразил соболезнование маркиз.

Она ничего не ответила.

— Думаю, что ему не следует столько пить. Женщина пожала плечами и отвела глаза:

— Я ничего не могу поделать, милорд.

— Но вы можете не давать ему вина, — заметил Джастин. — Как он достает его и откуда у вас средства, чтобы его покупать?

Она продолжала молчать.

— Вы не хотите рассказывать об этом?

— Не требуйте невозможного, милорд! Маркиз достал из кармана жилета две гинеи и положил их на стол.

— Истратьте это на лекарства для вашего дяди, но только не на вино. Вы меня поняли?

— Да, милорд, благодарю вас.

Она снова сделала реверанс, и друзья покинули дом.

Мальчики подвели им лошадей и были награждены за услуги.

Когда приятели выехали из деревни, Энтони первым нарушил молчание:

— И что ты обо всем этом думаешь?

— Я не знаю, — ответил Джастин, — но здесь действительно есть о чем подумать.

Они вернулись в парк, и Энтони решительно направил своего коня в сторону Флагшток-хауза. Однако маркиз сказал:

— Я не планирую на сегодня встречу с миссис Уодбридж. Мне нужно обдумать мои идеи и побольше разузнать о том, что случилось с Бэйтменом.

— Хорошо, — неохотно согласился Энтони. — Куда направимся?

Я думаю, стоит заехать к Гримшоу, моему старшему садовнику, — ответил Джастин. — Он, по крайней мере, не уволен и не отправлен на покой.

— Не думаю, чтобы ему не хватало помощников, — сказал Энтони. — Я никогда не видел более ухоженного парка, если не считать Флагшток-хауза.

— Гримшоу ответит нам на этот вопрос, — предположил маркиз.

Они поскакали по направлению к замку, затем через поля за конюшни, где в четверти мили от Хертклифа, скрытый за высокой оградой, стоял дом из красного кирпича, в котором всегда селилась семья старшего садовника.

Друзья снова спешились. Они увидели человека, который вывозил на свалку тачку с мусором, и подозвали его присмотреть за лошадьми.

Маркизу снова показалось, что этот человек, как и другие слуги, раньше служил на флоте. Это так же бросалось в глаза, как и его хромота.

Однако Джастин не собирался расспрашивать младший персонал, не побеседовав предварительно с Гримшоу. Войдя в большой фруктовый сад, маркиз тут же увидел своего старшего садовника в дальнем его конце.

Безусловно, не могло быть никаких претензий по поводу состояния сада. Сразу становилось очевидным, что за ним осуществлялся образцовый уход. Каждая пядь земли была возделана с удивительной тщательностью.

Даже стены теплиц блестели чистотой, а ветви фруктовых деревьев сгибались под тяжестью крупных плодов.

Гримшоу выглядел намного старше, чем в прошлый визит маркиза, но был очень рад приезду хозяина.

— Это бальзам для больных глаз, милорд, снова увидеть вас после такого долгого отсутствия! — сказал он с мягким суссекским акцентом.

— Я тоже рад, что вернулся сюда, — просто ответил Джастин. — Я должен поздравить вас, Гримшоу: парк и сад в прекрасном состоянии. Я никогда не видел все таким красивым и ухоженным.

— Рад, что ваше сиятельство довольны, — поклонился садовник.

— Как вам удается справляться с работой, ведь во время войны так трудно найти людей?

— Может быть, где-то и трудно с людьми, милорд, но у нас дела обстоят совсем не так.

— Интересно знать, почему? — полюбопытствовал маркиз.

Мистеру Маркхэму удается найти столько рабочих рук, сколько нам требуется, чтобы держать сад в порядке.

— Как же это ему удается?

— Сначала, милорд, дело не ладилось. Они почти все были хромые и увечные. Многие из них так смешно разговаривали. Но я сумел заставить их работать как надо, — с гордостью сообщил Гримшоу.

— Вы имеете в виду, — переспросил Джастин, — что управляющий нанимал людей, которые были ранены на войне?

— Да, милорд. Это были матросы. Они предпочитали работу в саду смерти от голода, а уж я умею заставить делать все, как мне надо.

Маркиз задумался, а Гримшоу продолжил:

— Конечно, теперь, в мирное время, у нас, так сказать, полноценные работники. У них со здоровьем все в порядке, да только многие за всю жизнь не видели ни лопаты, ни вил. Ну я и учу их. И хотя они ворчат, что превратились в сухопутных крыс, они счастливы иметь работу.

— Должен еще раз поздравить вас с вашими достижениями, — сказал маркиз. — Благодарю вас, Гримшоу.

Он повернулся, чтобы уйти, но ему пришла в голову неожиданная мысль.

— Кстати, сколько сейчас людей под вашим началом?

— Шестнадцать, милорд.

Джастин повернул обратно по аккуратной тропинке между грядок с овощами. Энтони следовал за ним.

— Бывшие матросы! — сказал он тихо. — Сначала раненые, а с апреля уволенные в запас.

— Я слышал, сейчас таких много, — заметил Энтони. — На прошлой неделе в клубе кто-то говорил, что мы разоружаемся с неприличной скоростью.

Джастин кивнул.

— Я слышал речь лорда Винсента в парламенте, — сказал он задумчиво. — Тот утверждал, что расходы на королевский флот сильно сокращены.

— Теперь я припоминаю, что мне рассказывали вещи и похуже, — добавил Энтони. — В то время как почти все наши корабли нуждаются в срочном ремонте, в доках увольняют рабочих, контракты с частными верфями расторгают, а вооружение и оснастку продают — и часто это попадает к французским агентам!

Джастин остановился и укоризненно посмотрел на друга:

— И ты говорил мне вчера, что нам нечего опасаться Бонапарта! Я уверен, что он восстанавливает свои опустевшие доки и срочно строит корабли.

— Но не стоит обвинять в этом меня, — обиделся Энтони. — Вернись к своему расследованию и вспомни, что именно ты выигрываешь от такой политики. В твоем саду работает экипаж целого корабля.

Маркиз не ответил и весь оставшийся путь домой был погружен в свои мысли.


Когда наступило время ленча и друзья собрались идти в столовую, маркиз предупредил:

— В присутствии Траверса ни слова о наших утренних открытиях.

— Слушаю и повинуюсь, мой господин, — смиренно ответил Энтони фразой из арабских сказок. — А когда мы навестим прекрасную соседку?

— Когда я буду подготовлен к этому визиту, — едва сдерживая раздражение, сказал Джастин.

— И когда это случится?

— Когда у меня будет достаточно доказательств, чтобы отправить ее на скамью подсудимых.

Если бы я считал, что ты говоришь серьезно, Джастин, я бы попытался оправдать ее с помощью кулаков.

— Всегда к твоим услугам, — ответил маркиз, — но в боксе мы с тобой примерно равны. Если хочешь, могу предложить шпаги или пистолеты.

— Но тогда ты будешь иметь явное преимущество, — сказал Энтони. — Нет уж, лучше попробую образумить тебя как-нибудь иначе.

— Прекрати сражаться против меня: ты нужен мне на моей стороне. Ты должен был уже понять, Энтони, что происходит нечто странное. Если мы не докопаемся до сути, эта загадка будет мучить меня до последнего вздоха.

— Мне тоже любопытно, — поддержал друга Энтони, но думал он больше о своем. — Интересно, кто ее муж?

Джастин не выдержал, взял со стула подушку и запустил ею в приятеля. Энтони ловко поймал ее и кинул обратно, но в этот момент вошел Траверс и объявил, что кушать подано.

После еды друзья вернулись в библиотеку, и Энтони спросил, подойдя к окну:

— И что дальше?

В этот момент маркиз неожиданно хмыкнул.

— В чем дело? — удивился Энтони. — Ты что-то придумал?

— Я глупец! — воскликнул маркиз. — Я давно должен был это сообразить.

— Сообразить что?

— Проверить счета Маркхэма.

— И что ты из них узнаешь?

— Очень многое, — сказал Джастин. — Каждый месяц в Лондон посылаются счета изо всех имений. Иногда я проверяю их сам, а иногда это делает мой секретарь.

Энтони внимательно слушал, и маркиз продолжил:

— Я отчетливо помню, что просматривал счета из Хертклифа два или, может быть, три месяца тому назад и отметил, что, несмотря на рост дороговизны во время войны, расходы остались более или менее на том же уровне, что и при жизни отца.

— Ну и что это доказывает?

— Ты должен понимать, что всем этим новым работникам, которых сейчас в имении гораздо больше, чем когда-либо раньше, нужно платить.

Наступило молчание, которое прервал Энтони.

— Я понял твою мысль. Но, возможно, «хромым и увечным», как отозвался о них твой садовник, платили меньше, чем здоровым работникам.

— Даже если это так, это должно быть отражено в расходной книге, — настаивал Джастин. — Как и смена лакеев.

— Ну что ж, давай свои книги, и посмотрим.

— Этим-то я и собирался заняться. — Маркиз выглядел озабоченным. — Но мне кажется, что не стоит просить Маркхэма принести документы нам.