– Конечно, не имею. Потому и спрашиваю.

– Да-да, разумеется. Ну что ж, все зависит от человека, не так ли? И от того, какой у меня настрой. Кто, где, в какое время, ну вы понимаете, – проговорила она почти бессвязно.

– Ну хоть примерную сумму назови, Кэт. Чтобы я мог себе представить.

Кэтрин стала лихорадочно соображать. Сумму! Боже милостивый, да откуда же ей знать, сколько проститутки берут с клиентов?

– Трудно сказать, майор Бэрк. – Она изо всех сил старалась выиграть время.

– Ну хорошо, хотя бы от и до.

– От и до? Ну что ж… – В голове у нее было пусто. – Где-то от десяти до двадцати фунтов.

– От десяти до двадцати фунтов?

– Я хотела сказать гиней. От десяти до двадцати гиней.[18] – Как я уже говорила, по-разному бывает.

– Да, конечно.

Ей не хватило мужества поднять глаза и посмотреть, как он воспринял ее слова. Наступила продолжительная пауза. Казалось, Бэрк обдумывает услышанное.

– Мои вопросы, наверное, кажутся тебе слишком личными, но надеюсь, ты понимаешь, почему мне приходится их задавать. Видишь ли, я должен основательно во всем разобраться.

Его слова прозвучали как-то уж слишком рассудительно, а тон, которым они были произнесены, показался ей чересчур сочувственным, поэтому Кэтрин не поверила, что он говорит всерьез, однако высказывать свои соображения вслух, конечно, не стала.

– Сколько у тебя было мужчин, как ты думаешь? Хоть примерно. Ты, разумеется, еще молода, так что…

– Дюжины! Сотни!

Она на секунду задумалась, потом решительно повторила:

– Дюжины.

– Неужели?

На сей раз в его глазах точно мелькнул какой-то подозрительный огонек, ей удалось его подметить за миг до того, как Бэрк наклонился, чтобы смахнуть с полы куртки прилипший комочек грязи.

– Зачем вы задаете мне все эти вопросы? – настороженно спросила Кэтрин.

Он уставился на нее с видом воплощенной невинности.

– Как это «зачем», Кэт? Разумеется, чтобы выяснить, насколько правдива твоя история. Неужели ты думаешь, что мною руководят одни только привходящие соображения?

Ему удалось ее смутить, но ей хватило ума ответить:

– Понятия не имею, что такое «привходящие соображения».

– Я и не ждал, что ты поймешь. Ладно, Кэт, последний вопрос. Сколько поз ты знаешь?

Девушка взглянула на него в недоумении. Поз? О чем это он толкует? И вдруг до нее дошло. Не иначе, как по наитию, она поняла суть вопроса и отвернулась, чувствуя, что щеки пылают огнем. Пришлось сделать глубокий вдох и лишь потом вновь повернуться к нему лицом.

– Майор Бэрк, – заговорила она ровным голосом, – я знаю столько поз, сколько вам и во сне не снилось за всю вашу жизнь.

Она так долго не сводила с него глаз, что наконец-то ему первому пришлось отвернуться. Но Кэтрин успела заметить, как раздулись его ноздри, а смуглое лицо едва заметно потемнело от прилившей краски, и поняла, что на сей раз одержала победу. Осмелев, она сама продолжила разговор, минуту назад казавшийся ей пыткой.

– Вы считали меня застенчивой и неловкой, не правда ли? Я не смогла сразу ответить на ваши вопросы, и вы сочли меня неопытной, так ведь? Что ж, позвольте вас просветить, майор Бэрк. На свете есть немало мужчин, готовых выложить вдвое, а то и втрое больше против обычного за подобную наивность. Представьте себе, в моем ремесле невинность хорошо окупается.

О, как приятно наконец-то увидеть замешательство, написанное на его лице вместо того, чтобы ощущать его на своем собственном! И гнев тоже. Кэтрин заметила, как он взбешен, и невольно спросила себя, чем это вызвано. Не говоря ни слова, он пришпорил лошадь и вырвался вперед. Полная победа! Она не стала задумываться над тем, почему эта победа доставила так мало радости ей самой.

Они преодолели немалое расстояние за этот день, но с каждой милей на душе у Кэтрин становилось все тяжелее. Одержать победу над Бэрком в словесном поединке – это, конечно, прекрасно, но приходилось считаться с печальной действительностью: если продержится хорошая погода, уже через сутки они достигнут Ланкастера, а там Бэрк передаст ее в другие руки, и ей надо будет убеждать новых, совершенно незнакомых людей в том, что она шлюха, а не лазутчица якобитов. Девушка ощутила настоятельную потребность незамедлительно что-то предпринять. Оуэн Кэткарт и Юэн Макнаб не торопились прийти ей на выручку, это было ясно как Божий день. Значит, она должна сама о себе позаботиться. Полковник Денхольм говорил, что Бэрк пользуется влиянием у военных властей в Ланкастере. Она сделала все, от нее зависящее, все, что могла и готова была сделать, чтобы заставить его дать благоприятный отзыв о себе. Но вот если бы ей удалось уговорить его отпустить ее прямо сейчас, тогда бы и благоприятный отзыв не понадобился. Если бы он ее отпустил… Но что могло бы его подвигнуть на столь великодушный поступок?

В этот момент они подъехали к зажатой между утесами долине. Вокруг не было ни души, слышалось лишь нестройное журчание горных ручьев, сбегавших по крутым склонам, испещренным овечьими тропами. Поросшая мягкой травой долина была довольно ровной, с противоположного конца ее замыкали два холма, сторожившие узкий проход. Кэтрин вспомнила широкий луг в поместье Дарраф, где они с Рори и Майклом когда-то устраивали скачки наперегонки. Тут ее осенило.

– Майор Бэрк! – окликнула Кэтрин.

Ему пришлось натянуть поводья и подождать, пока она не поравняется с ним. Больше часа они провели в полном молчании, и теперь лицо майора показалось ей лишенным всякого выражения.

– У меня к вам предложение.

Кэтрин опять покраснела, увидев, как искривились в ухмылке его губы, а в холодных голубых глазах загорелся торжествующий огонек понимания. Вот ублюдок! Да кто он такой, чтобы решать ее судьбу!

– Это не то, что вы подумали, – резко пояснила она. – Это пари.

– Пари? – переспросил он с любопытством.

– Вы же кавалерист. Наверняка считаете себя хорошим наездником. Должна признать, что лошадью вы управляете вполне сносно.

– Какой изысканный комплимент! Прими мою признательность.

– Вы же ничем особенно не рискуете, заключив пари, что придете первым на своем скакуне вон к тому концу долины, где смыкаются два холма, верно?

Быстро оценив расстояние, Бэрк перевел взгляд на Кэтрин и ее кобылу.

– Верно, – согласился он с легкой пренебрежительной улыбкой, – вряд ли я рискнул бы многим, согласившись на такие условия. Но в чем заключается пари, Кэт? Что ты выиграешь, если я проиграю?

– Мою свободу!

Ей не удалось сдержать страсть, прорвавшуюся в голосе.

– Если я выиграю, вы меня отпустите!

– Но Кэт, – мягко возразил Бэрк, – я же, кажется, ясно дал понять: есть только один способ убедить меня, что ты заслуживаешь свободы.

– Я думала, вы шутите, – прошептала она едва слышно.

– Вот как?

Он взглянул на полуоткрытые губы и розовеющие щеки, отметил про себя испуг, отразившийся в бирюзовой глубине ее ясных глаз, потом перевел взгляд на ее грудь: на мягкие округлые изгибы, подчеркнутые низким вырезом платья и щедро обнажившиеся под распахнутым плащом. Ее правая нога была перекинута через луку седла; юбки скрывали от взгляда очертания ног, но он прекрасно помнил с прошлой ночи, какие они длинные, стройные и гладкие.

– Вы это серьезно? – спросила она прерывающимся голосом, возвращая его к действительности.

– Я всегда говорю серьезно, – невозмутимо ответил Бэрк.

Нетрудно было догадаться, о чем она думает. Буря сомнений и противоречий бросила тень на ее прелестное личико. Смотреть на нее было наслаждением: все ее мысли с неумолимой ясностью отражались в подвижных и выразительных чертах лица.

Но вот она приняла решение.

– Я скорее буду гнить в тюрьме до конца своих дней, чем доставлю вам такое удовольствие! – с чувством заявила Кэтрин.

Бэрк остался по-прежнему невозмутим.

– Неужели, Кэт? Даже если я пообещаю приложить все усилия, чтобы ты тоже осталась довольна?

– Ха! – фыркнула она в ответ. – Я в этом сильно сомневаюсь.

– И напрасно, любовь моя. Не стоит делать столь поспешные выводы.

Блеск в его глазах приводил ее в бешенство. Кэтрин решила испробовать иной подход.

– Да вы просто боитесь проиграть скачку, – бросила она с презрением. – Для вас невыносима сама мысль о том, что женщина может одержать над вами верх, вот вы и не желаете рисковать, как последний трус!

Эти слова заставили его расхохотаться от души.

– Ладно, милая Кэт, можешь считать, что стрела, пущенная в мое мужское достоинство, достигла цели. Я уязвлен! Ты поразила меня в самое сердце! Но скажи мне только одно: мне-то какая корысть от этой скачки? Ты получаешь свободу, но вдруг повезет мне? Что же тогда получу я?

Об этом она не подумала. Что она может ему предложить? В голову ничего не приходило.

– Это должно быть нечто очень ценное, тебе не кажется? Что-то сравнимое по стоимости с твоей свободой. М-м-м… – Бэрк задумчиво провел рукой по подбородку. – Ладно, давай сначала проведем скачку. Если я выиграю, то сам назначу себе приз. Ну как, ты готова?

Конечно, в таком уговоре зиял опаснейший пробел, но Кэтрин уже убедила себя, что эта скачка – ее единственный путь к спасению, к тому же она была настолько уверена в своем умении управлять лошадью, что напрочь отмела возможность проигрыша.

– Да, я готова, – с яростью бросила она в ответ.

В полумиле от них холмы сходились, образуя узкое ущелье. Кэтрин всмотрелась в даль.

– Видите ту цепочку деревьев? Вон там, слева? Первое дерево послужит нам финишным столбом. Там и закончится скачка. Согласны?

– Согласен.

Расстегнув плащ, она швырнула его на сухой валун.

Бэрк спешился, чтобы стреножить вьючную лошадь, затем освободился от своего плаща, бросив его на тот же камень, и вновь вскочил в седло. Все его движения были неторопливыми и свободными, на губах играла легкая улыбка предвкушения победы. В отличие от него Кэтрин вся собралась, как взведенная пружина, ее глаза горели от возбуждения, а подбородок решительно выдвинулся вперед. Она старательно выровняла лошадь, следя за тем, чтобы передние ноги жеребца не были ни на дюйм ближе к финишу, чем копыта ее кобылы. Бэрк еле-еле удерживался от смеха. Он открыто усмехнулся, когда она перебросила правую ногу через шею лошади и села по-мужски. На один миг, краткий, но захватывающий, в воздухе мелькнула белая голень и тотчас же исчезла в ворохе кружев. Это было восхитительное зрелище.