— Но это мне положено. Он мой муж, даже если… если все теперь по-новому.

— Возможно, но не думаю, что большинство женщин способны на такое. Любая убежала бы с Алексом, он ведь молодой и обаятельный, как не влюбиться. Должно быть, тяжко так вот сидеть с твоим мужем, день за днем. — Впервые они открыто обсуждали это, и в какой-то момент Рафаэлла подавила в себе искушение уйти от сей проблемы, не касаться ее совместно с теми двоими, кого она любит.

— Тяжко, — тихо и грустно сказала, вспомнив исстрадавшееся лицо мужа. — Порой совсем тяжко. Он так утомляется. Вроде ради меня одной и находит в себе силы держаться. Иногда начинаю сомневаться, выдержу ли бремя при следующем шаге. Вдруг что-нибудь со мной произойдет, вдруг уехать придется, вдруг… — она бессловесно кинула взгляд на Алекса, и он понял ее. Она повела головою. — Наверно, он тогда сразу умрет.

Аманда посмотрела ей в глаза словно бы в ожидании ответа, в желании понять эту женщину, столь обожаемую и любимую.

— Ну, а если вправду он умрет, Рафаэлла? Может, ему уж неохота жить дальше. Стоит ли заставлять его? — Вопрос был из разряда вечных. За одну ночь не разрешить.

— Не знаю, милая. Просто мне ясно, что я должна делать все возможное.

Аманда глянула на нее с очевидным обожанием. Алекс с гордостью созерцал их.

— Но ты и для нас столько делаешь.

— Не говори глупости. — Рафаэлла явно смутилась. — Ничего я не делаю. Просто набегаю по вечерам, словно злая фея, заглядываю тебе за спину, проверяя, была ли стирка, — тут она ухмыльнулась, глядя на Алекса, — убрал ли ты у себя в комнате.

— Угу, народ, вот и все ее дела, — шутливо сказал Алекс, вступая в разговор. — На поверку, ничего-то она не делает, только поедает нашу пищу, слоняется по нашим спальням, украшает комнаты, порою кормит нас, начищает все медяшки, читает документы, над которыми я потею, учит Аманду вязать, засевает сад, приносит нам цветы, покупает подарки. — Не сводя с нее взгляда, он был готов продолжать свою речь.

— По сути, это совсем немного. — Рафаэлла начала краснеть, он ухватил локон ее иссиня-черных волос.

— Ну, прекрасная дама, коль вы считаете, что это совсем немного, я отныне знать вас не желаю. — Тут они нежно поцеловались, а Аманда пошла на цыпочках к двери, улыбнулась им с порога.

— Доброй ночи вам обоим.

— Эй, погоди минутку. — Алекс жестом вернул ее назад. — А у тебя нет охоты тоже получить сейчас подарки? — Она хихикнула, он встал и поднял на ноги Рафаэллу. — Айда, ребята, Рождество настало. — Он помнил, что на следующий день Рафаэллы с ними не будет до позднего часа.

Втроем потопали они вниз, со смехом и разговорами, с нескрываемым восторгом принялись за подарки, означенные именем каждого. Алекс получил красивый ирландский свитер — от матери, набор авторучек — от Аманды, в дополнение к портрету, врученному еще наверху, бутылку вина — от зятя, ничего — от сестры, и портфель фирмы «Гуччи» — от Рафаэллы, плюс, к нему галстук и красиво переплетенный в старую кожу томик стихов, о котором упоминал ей месяцем раньше.

— Боже, подруга, ты с ума сошла! — Но его аханье прервали визги Аманды, распаковавшей подарки, ей предназначенные. Но тут настала очередь Рафаэллы. Она получила флакончик духов — от Аманды, хорошенький шарфик — от Шарлотты Брэндон, чем была весьма тронута, а также плоскую коробочку, которую Алекс вручил ей с таинственной улыбкой и поцелуем. — Давай-ка, открывай.

— Боюсь, — шепнула она, руки ее, заметил он, дрожали, когда она сняла обертку и увидела темно-зеленую бархатную коробочку. Внутри та была выстлана кремовым атласом, в котором угнездился гладкий круглый черный оникс, вместе со слоновой костью, обрамленный золотом. Она сразу поняла, что это браслет, дальше заметила пораженно, что к нему прилагаются, составляя ансамбль, серьги и красивый перстень из оникса и слоновой кости. Она надела весь набор и застыла перед зеркалом, остолбенев. Все подошло отменно, включая черно-белый перстень.

— Алекс, это ты с ума сошел! Как ты решился? — Но вещи были очаровательные, как тут упрекнешь за дороговизну подарка. — Дорогой, я в них влюбилась. — Долгим и крепким был ее поцелуй в губы, Аманда же, улыбчиво, запустила игрушечный поезд.

— Ты внутрь перстня заглянула? — Она тихо покачала головой, и он совлек перстень с ее правой руки. — Там кое-что сказано.

Рафаэлла быстро поднесла перстень к глазам и обнаружила в золотой окантовке выгравированные буквы. Прослезившись, посмотрела на Алекса. Внутри была надпись: когда-нибудь. И все. Ничего более. Его взор впился в Рафаэллу, исполненный значительности. Мол, когда-нибудь они соединятся, навсегда, когда-нибудь она будет принадлежать ему, а он — ей.

Она пробыла здесь до трех часов утра, последний час — после того, как Аманда, наконец, ушла спать. Чудный получился вечер, замечательное Рождество, и когда Алекс с Рафаэллой лежали рядышком в постели, поглядывая на пламя, он, наклонясь к ней, вновь прошептал:

— Когда-нибудь, Рафаэлла, когда-нибудь. — Эхо его слов звенело в ее памяти, когда она, пройдя последний квартал до своего дома, скрылась за садовой калиткой.

ГЛАВА XIX

— Ну, ребятки, коль не от старости помру, так уж от обжорства. Поела я, считай, за десятерых. — Шарлотта Брэндон окинула стол удовлетворенным взглядом, подобно троим остальным. За ужином они поглотили целую гору крабов, теперь Рафаэлла разносила эспрессо в бело-золотых чашечках. Те были в числе того немногого, что забыла увезти с собой Рэчел, отбывая в Нью-Йорк.

Рафаэлла поставила чашку кофе перед матерью Алекса, женщины улыбнулись друг другу. Меж ними установилось молчаливое взаимопонимание, основанное на одинаково душевном приятии того, кого обе очень любили. Теперь их сближало еще одно — то, что касалось Аманды.

— Отнюдь не рад спрашивать, но как, мама, дела у Кэ? — Не без усилия задал он этот вопрос. Но безо всякой скрытности Шарлотта взглянула на него, а после — на свою единственную внучку.

— По-моему, она очень расстроена тем, что Аманда уехала сюда. И едва ли оставила надежду вернуть ее обратно. — Лица слушавших Шарлотту сразу напряглись, но она поспешила успокоить их:

— Вряд ли собирается она предпринимать что-либо, однако по-моему, осознала что потеряла. — Аманда не имела вестей от матери весь месяц, прошедший со времени отъезда из Нью-Йорка.

— Да и, думаю, по-настоящему нет у нее времени заниматься этим. Подступила предвыборная кампания. — Она умолкла, Алекс согласно кивнул и бросил взгляд на Рафаэллу, сквозь улыбку которой проглядывала озабоченность.

— Не напрягайся, дамочка, — мягко сказал он ей. — Злая ведьма Востока не собирается нападать на тебя.

— Ох, Алекс. — Все четверо засмеялись, но Рафаэлле всегда было неспокойно при мысли о Кэ. Подступало предчувствие, что в нужде та готова на что угодно пойти, лишь бы своего добиться. И если понадобится ей разлучить Алекса и Рафаэллу, то, пожалуй, сыщет она к тому путь. Оттого-то они старались, чтоб Кэ ничего о них не прознала, и вели жизнь совершенно скрытную. На людях никогда вместе не появлялись. Встречались только в доме. И никто не ведал о них, кроме Шарлотты, да теперь еще Аманды.

— Как думаешь, мама, победит она на выборах? — заинтересованно спросил Алекс свою мать, закуривая сигару, что делал он весьма редко. Если курил, так только гавану, когда удавалось добыть эту прелесть, длинную, узкую, утонченно ароматную, а доставлял кубинские сигары один знакомый, летавший за ними в Швейцарию и покупавший их там у своего давнего знакомого.

— Думаю, Алекс, что нет. Пожалуй, на сей раз Кэ это не по зубам. Нынешний куда сильнее, нежели она. Конечно, старается она состязаться, усердно трудится, знай выступает с крепкими речами. Причем изыскивает поддержку у влиятельных политиков, кто ни подвернись.

Алекс с любопытством взглянул на мать:

— Включая моего бывшего тестя?

— А как же.

— Господи. Она невероятна. Терпения у нее, как ни у кого другого. — Тут он обратился к Рафаэлле. — Мой экс-тесть — видный политический деятель, он-то и был одной из причин, отчего Кэ этак кипятилась по поводу моего развода с Рэчел. Боялась, старик с горизонта сойдет. Так и вышло, — весело подмигнул он Рафаэлле. — Будь здоров как вышло. — Потом спросил у матери: — А с Рэчел она видится?

— Вероятно, — вздохнула Шарлотта. Дочь у нее такая, что ни перед чем не остановится ради своей цели. Издавна такая.

Алекс опять же обратился к Рафаэлле, взяв ее за руку:

— Глянь, из какой интересной семейки я происхожу. А ты считаешь, твой отец какой-то особенный. Тебе бы познакомиться с моими дядями да кузенами. Бог ты мой, добрая их половина — чудаки.

Даже Шарллотта весело рассмеялась, Аманда же выскользнула из-за стола и ушла на кухню. Алекс вопросительно посмотрел на Рафаэллу:

— Что-нибудь не так?

Она тихо прошептала:

— Боюсь, ее расстроили разговоры о матери. Вызвали неприятные воспоминания.

Растревожилась и Шарлотта Брэндон, а потом сообщила им двоим вот какую новость:

— Сама не рада, детки, оповещать вас о том, но Кэ сказала, что постарается попасть сюда в конце этой недели. Хочет навестить Аманду в связи с Рождеством.

— Черт! — Алекс откинулся на стуле и простонал: — Почему теперь? Какого черта ей надо?

Его мать не замедлила с объяснением:

— Дело в Аманде. А ты как думал? Кэ боится, как бы не повредило ее политической карьере, то, что Аманда находится здесь. Боится, не заподозрят ли какую-то тайну, может, девочка беременна, или же лечится от наркомании.

— Ой, ради Бога. — Пока он разговаривал с матерью. Рафаэлла удалилась в кухню побеседовать с Мэнди за мытьем посуды. Она заметила, что ту расстроили эти обсуждения, поэтому обняла девочку за плечи и решила сообщить ей новость, чтобы дать возможность быть наготове.