– Вероятно, – вздохнула Шарлотта. Дочь у нее такая, что ни перед чем не остановится ради своей цели.

Алекс опять обратился к Рафаэлле, взяв ее за руку:

– Видишь, из какой интересной семейки я происхожу. А ты считаешь, твой отец какой-то особенный. Тебе бы познакомиться с моими дядями да кузенами. Бог ты мой, добрая их половина – чудаки.

Даже Шарлотта весело рассмеялась, Аманда же выскользнула из-за стола и ушла на кухню. Алекс вопросительно посмотрел на Рафаэллу:

– Что-нибудь не так? Она тихо прошептала:

– Боюсь, ее расстроили разговоры о матери. Вызвали неприятные воспоминания.

Растревожилась и Шарлотта Брэндон, а потом сообщила им двоим вот какую новость:

– Сама не рада, детки, говорить вам об этом, но Кэ сказала, что постарается попасть сюда в конце этой недели. Хочет навестить Аманду в связи с Рождеством.

– Черт! – Алекс откинулся на стуле и простонал: – Почему теперь? Что ей надо?

Мать объяснила:

– Дело в Аманде. А ты как думал? Кэ боится, как бы не повредило ее политической карьере то, что Аманда находится здесь. Боится, не заподозрят ли какую-то тайну, может, девочка беременна или же лечится от наркомании.

– Ой, ради Бога.

Пока он разговаривал с матерью, Рафаэлла ушла в кухню побеседовать с Мэнди за мытьем посуды. Она заметила, что ту расстроили эти обсуждения, поэтому обняла девочку за плечи и решила сообщить ей новость, чтобы дать возможность быть наготове.

– Аманда, сюда скоро приедет твоя мать.

– Что? – Глаза ее расширились. – Зачем? Пусть не забирает меня с собой. Я не поеду… Я…пусть… – Глаза ее сразу наполнились слезами, она прижалась к Рафаэлле, та крепко ее обняла.

– Никуда тебе уезжать не надо, просто повидаешься с ней.

– Не хочу.

– Она тебе мать.

– Нет, не мать. – Холод блеснул во взгляде Аманды, и Рафаэллу это потрясло.

– Аманда!

– Я знаю, что говорю. Если женщина родит ребенка, это, Рафаэлла, еще не делает ее матерью. Любовь к нему, забота о нем, переживания за него, когда он болен, стремление принести ему счастье, стать его подругой – вот что делает тебя матерью. А не добывание голосов и победы на выборах. Ей-богу, ты мне больше мать, чем она до сих пор.

Рафаэлла была тронута, но не хотела стать причиной ссоры между ними. Она всегда была осмотрительна в этом отношении. Свои обстоятельства не позволяли ей быть больше чем потаенной спутницей в их жизни, ни для Аманды, ни для Алекса.

– Ты несправедлива к ней, Аманда.

– Несправедлива? Да ты понятия не имеешь, как редко мы с ней виделись. Знаешь когда, Рафаэлла? Только если какой-то газете надо дать ее фото в домашней обстановке, или ей надо встретиться с молодежью, тут я нужна для поддержки, или же когда мое присутствие идет на пользу ее имиджу, тогда и встречались. В другое время я ее и не видела. – Последовал заключительный упрек: – А сюда она мне звонила?

Однако Рафаэлла повернула вопрос иначе:

– А тебе этого хотелось бы?

– Нет, не хотелось бы, – честно ответила Аманда.

– Может, она догадывалась об этом.

– Лишь бы не повредить собственным хлопотам. – Затем, тряхнув головой, она отвернулась, вдруг из толковой рассерженной девушки вновь преобразившись в дитя. – Тебе не понять.

– Почему же. – Понимала она больше, чем ей говорила Аманда. – Наверняка с ней нелегко, дорогая, но…

– Не в том суть. – Аманда повернулась к ней, вся в слезах. – Не в том, что с ней трудно. Просто ей плевать на меня. Так было всегда.

– Откуда тебе знать, – с благородством возразила Рафаэлла. – Никогда не догадаешься, что у нее в мыслях. Может, она переживает сильнее, чем тебе кажется.

– Я так не думаю. – Взгляд девочки был уныл, и Рафаэлла посочувствовала ее горю. Подошла к ней и обняла.

– Дорогая, я тебя люблю. И Алекс тоже. И бабушка твоя. Все мы с тобой.

Аманда кивнула, стараясь не плакать.

– Вот бы она не приезжала.

– Отчего? Она тебя не обидит. Здесь ты в безопасности.

– Это не спасет. Я ее боюсь. Она попытается увезти меня.

– Только если ты сама этого захочешь. Ты достаточно взрослая, чтобы тебя куда-то тащили силком. Кроме того, Алекс не даст такому случиться.

Аманда закивала, а, оставшись одна у себя в спальне, проплакала два часа. Перспектива увидеться с матерью наполняла ее отвращением. И когда наутро Алекс ушел в контору, Аманда уселась у окна, скорбно взирая на бухту сквозь пелену тумана. Это было словно предвестие чего-то омерзительного, и вдруг она догадалась, что следует предпринять раньше приезда матери.

На поиски телефона ушло полчаса, а когда Аманда дозвонилась, то мать заговорила очень резко:

– Чему я обязана такой честью, Аманда? Ты мне целый месяц не звонила.

Та не стала напоминать, что и мать не звонила и не писала.

– Бабушка сказала, что ты скоро приедешь сюда.

– Это правда.

– А зачем? – Голос Аманды дрожал. – То есть…

– Что «то есть», Аманда? – Кэ говорила ледяным тоном.

– По какой причине ты не желаешь, чтобы я к тебе приезжала?

– Тебе это и не нужно. Тут все и так отлично.

– Очень мило. Счастлива буду посмотреть.

– Зачем? Зачем тебе? – Сама того не ожидая, Аманда принялась плакать. – Не хочу, чтобы ты приезжала.

– До чего трогательно, Аманда. Всегда приятно знать, что ты неравнодушна.

– Не в том суть, просто…

– Что?

– Не знаю. – Аманда перешла почти на шепот. – Просто это мне напомнит про Нью-Йорк. – О ее одиночестве, о том, как мало времени уделяли ей родители, как пустынно всегда было в квартире, как осталась в День благодарения одна… и была тогда изнасилована.

– Не впадай в детство. Сюда я тебя не приглашаю. Лишь приеду навестить. Почему это напомнит тебе про Нью-Йорк?

– Не знаю. Но это так.

– Чушь. Я должна сама увидеть, как ты там. Твой дядя не желает отвлекаться, чтобы извещать меня.

– Он занят.

– Да ну? С каких это пор? – В голосе звучала неприязнь, которая покоробила Аманду.

– И прежде он всегда бывал занят.

– До той поры, как лишился Рэчел, а после Алекс стал не тот. Чем он может быть занят?

– Не собачься, мама.

– Прекрати, Аманда! Тебе непозволительно так разговаривать со мной. Видно, ты в ослеплении от своего дяди Алекса и оттого не замечаешь в нем недостатков. Ясное дело, почему ему хочется иметь тебя при себе. Если разобраться, чем ему себя занять? Рэчел рассказывает, что он до того себя обожает, что и друзей у него не водится. А вот теперь он тебя заполучил.

– Противно слушать. – Как всегда при столкновении с матерью, в ней начал закипать гнев. – У него здоровенная юридическая нагрузка, он очень много работает, у него в жизни есть многое.

– А ты про это откуда знаешь, Аманда? – Был в этих словах злой намек, от которого у Аманды перехватило дыхание.

– Мама! – По молодости лет это ее сразило.

– Ну-ка! – Кэ давила с убойной силой. – Правда, да? А вернешься ты ко мне, опять он один останется. Не стоит удивляться, что он так за тебя цепляется.

– От тебя с ума сойдешь. Он поддерживает отношения с совершенно замечательной женщиной, она стоит десятка таких, как ты, и она мне больше мать, чем ты в прошлом или в будущем.

– Действительно? – Кэ была заметно заинтригована, и вдруг сердце у Мэнди заколотилось. Понимая, что не следовало рассказывать про это, она не выдержала намеков матери.

– Кто же она?

– Не твое дело.

– Разве? Боюсь, дорогая, что не смогу с тобой согласиться. Она живет вместе с вами?

– Нет. – Аманда разнервничалась. – Нет, не с нами. – Господи, что же она наделала? Подсознательно чувствуя, что нет ничего ужаснее, чем рассказать это матери, она сразу перепугалась за Рафаэллу и Алекса и не меньше – за себя. – Какая разница? Не надо ничего тебе рассказывать.

– Почему? Это тайна?

– Конечно же, нет. Ради Бога, мама, спроси у Алекса. Не вытягивай из меня.

– Спрошу. И естественно, сама посмотрю, когда появлюсь. – Так она и поступила.

Следующим вечером, в половине десятого, без всякого предупреждения раздался звонок в дверь, и Алекс поспешил в прихожую. Он терялся в догадках, кто бы это мог быть в столь поздний час, а Рафаэлла в кухне, за чаем и печеньем, болтала с Амандой и его матерью. Никто не готов был увидеть то, что явилось их взору через мгновение. Мать Аманды стояла в дверях кухни, разглядывая всех с нескрываемым интересом, рыжие волосы только что уложены, на ней темно-серый пиджак и такая же юбка. Самый подходящий наряд для политической особы. Смотрится солидно, как-то помогает выглядеть одновременно деловитой и женственной. Но вот Рафаэллу, вставшую, чтобы познакомиться, и грациозно протянувшую свою руку, больше заинтриговал ее взгляд.

– Добрый вечер, миссис Вилард. Как поживаете?

Кэ мимоходом поприветствовала мать, поцеловав ее в щеку, прежде чем протянуть руку Рафаэлле. Кэ отвела взгляд от безупречно вылепленного лица, напоминающего камею. Оно показалось ей знакомым, откуда-то она его помнила, хоть и не встречала. Виделись они прежде? Или в прессе фото попадалось? Вот что беспокоило Кэ, пока она приближалась к дочери. Аманда не двинулась ей навстречу. Все знали, что они не общались с той поры, как Аманда уехала из Нью-Йорка. Она не набралась смелости рассказать кому-нибудь, что накануне звонила матери и раскололась по поводу Рафаэллы.

– Аманда? – Кэ выжидающе посмотрела на нее. В глазах у Кэ был немой вопрос, намерена ли та поздороваться.

– Привет, мама. – Без всякой охоты она заставила себя подойти к матери и застыла рядом с неловким и угрюмым видом.

– Выглядишь ты прекрасно. – Кэ равнодушно поцеловала ее в лоб, глядя мимо. Ее интерес к Рафаэлле был явно сильнее, чем к кому-либо в комнате.

– Кофе будешь?

Алекс наполнил ей чашку, а Рафаэлла заставила себя не шевельнуться. Постепенно она так привыкла к роли хозяйки дома, что пришлось напомнить себе о необходимости сдерживаться и ничем себя не выдавать. Она спокойно села у стола просто как гостья.