– Если так и дальше пойдет, то в один прекрасный день ты вообще забудешь нормальный английский язык. Придется тебе тогда до конца дней своих чирикать на своем ирландском наречии.

– Если хорошенько подумать, это будет просто здорово, – беззаботно сказал Глэдни, вновь с легкостью обретая ирландский акцент. – На кой черт мне, такому отличному честному ирландскому парню, какой-то литературный английский?

– Особенно при твоей развеселой работе, когда и говорить-то особо не нужно. Верно, Глэд? – подхватил Дженкинс.

Глэдни ухмыльнулся.

– В моем деле встречаются очень жадные люди, которые считают, что способны меня перехитрить. Что ж, я никогда их не разубеждаю. Наоборот, чем больше они ощущают свое превосходство, тем легче мне взять над ними верх.

– Глэдни Хэллоран, жулик ты этакий! – смеясь, воскликнул Дженкинс. – Не понимаю, как ты до сих пор жив? Ты слишком добр и благороден, чтобы заниматься на ярмарках облапошиванием людей.

– А тебе никогда не приходило в голову, что именно поэтому я и преуспел в своем деле? Вспомни только, как я тогда тебя выручил.

– Еще как помню, Глэд. Без тебя бы я пропал, – согласился Дженкинс. – Эти ребята вцепились в меня мертвой хваткой. Я бы наверняка спустил им и свой пароход, и весь свой выигрыш, если бы ты не вступил в игру. Моим старым глазам было приятно на тебя смотреть.

– А уж какое я в тот день получил удовольствие, и говорить не приходится. Величайший день в моей стремительной и противозаконной карьере, – весело отозвался Глэдни.

– Скажи-ка мне, Глэд, каким ветром занесло тебя ко мне на пароход? Снова собрался плыть с нами в Новый Орлеан?

– На сей раз нет, хотя, признаться, я был бы не прочь, – ответил Глэдни. – Стоило мне ступить на палубу этого старого корыта, как мною овладела ностальгия. Будь моя воля, остался бы на его борту до конца своих дней.

– Значит, ты пришел ко мне в гости. Очень мило с твоей стороны, Глэд.

– Гм... Ну, не только за этим, – смущенно проговорил молодой человек. – Я привел с собой двух своих друзей. Мне хотелось бы накормить их самым восхитительным ужином, который могут предложить на пароходе, бороздящем воды Огайо. А лучший ужин, чем на «Королеве Огайо», мне вряд ли где еще предложат. Вот я и решил к тебе заглянуть. Ну как, не станешь нас прогонять?

– Ну о чем ты говоришь! Ты же знаешь, что ты всегда мой самый желанный гость, – радушно отозвался капитан Дженкинс. – Мало того, я усажу вас за свой стол. А кто эти твои друзья?

– Генри Хокинс собственной персоной и его внучка Ребекка.

– Генри Хокинс? Что-то знакомое... По-моему, я где-то слышал это имя.

– Не сомневаюсь. Несколько лет назад имя этого жокея гремело и у нас в Штатах, и в Англии.

– Ну конечно же! Хок! Я и сам выиграл пару долларов, поставив на него. Так ты говоришь, он пришел с внучкой?

– Такого очаровательного создания ты еще не видел и вряд ли когда-нибудь увидишь, кэп, – сказал Глэдни и сам поразился тому, насколько искренне прозвучал его голос.

– Ого! – бросил Дженкинс и искренне расхохотался. – Должно быть, она настоящая красавица, если ей удалось поразить твое воображение.

– Ты совершенно прав, – согласился Глэдни, чувствуя, как кровь приливает к щекам. – Так что, сам понимаешь, ужин мне нужен первоклассный. – И он застенчиво улыбнулся.

– Не беспокойся, Глэд. Все будет в лучшем виде, даю тебе слово. Я сам схожу на камбуз и переговорю с коком.

– Да, и еще вот что, кэп. Сделай мне одолжение, не издевайся во время ужина над моим ирландским акцентом. Хок с внучкой еще не слышали, чтобы я говорил на нормальном английском языке, и я не хочу, по крайней мере пока, чтобы они знали, что я умею это делать.

– Боже правый, Глэд! Не собираешься ли ты их облапошить? – испуганно вскричал Дженкинс. – На своем пароходе я этого не потерплю.

– Нет-нет, – поспешно заверил его Глэдни. – Дело в том, что сегодня днем я выиграл приличную сумму на скачках, поставив на двуколку Хокинсов, и решил пригласить их в благодарность за это на ужин. Но эта пара меня чем-то заинтересовала, хотя не пойму, чем именно. Мне кажется, они что-то скрывают, и я не успокоюсь до тех пор, пока не раскрою их тайну. Первым делом мне хотелось бы познакомиться с их наездником. Что-то он уж слишком застенчив, не в пример всем тем наездникам, с которыми мне доводилось сталкиваться. Так что, если придется немного пожульничать для того, чтобы разузнать как можно больше о Хокинсах, кэп, я на это пойду. Надеюсь, ты меня не выдашь?

– И не подумаю, дружище, – заверил Дженкинс, и глаза его озорно блеснули. – А теперь веди своих гостей в салон, а я пойду позабочусь о том, чтобы их накормили по-королевски. Однако, – тут Дженкинс предостерегающе поднял палец, – если ты попытаешься заплатить за ужин, Большой Сэм вышвырнет тебя прямо в реку.

– Нечего пугать меня Большим Сэмом. Ты видел когда-нибудь, чтобы я отказался от дармовщины?

– Что верно, то верно, – сказал Дженкинс и, взглянув на свои карманные часы, добавил: – Сегодня у нас на пароходе будет музыка. – Он наклонил голову, прислушиваясь, и Глэдни, последовав его примеру, тоже услышал из салона приглушенные звуки. – Уже играют.

Внезапно Глэдни пришла в голову мысль.

– Кэп, – обратился он к Дженкинсу. – Может, попросишь оркестр сыграть «Мой старый добрый Кентукки», когда мы будем входить в салон, а?

Капитан Дженкинс хмыкнул.

– Ах ты, ирландский хвастунишка! Надеюсь, старик Хокинс знает, что делает, когда позволяет тебе крутиться возле своей внучки.

И он ушел, все еще посмеиваясь, чтобы отдать распоряжения насчет ужина, а Глэдни поспешил обратно к Хоку и Ребекке. Он нашел их все там же, на палубе. Они, раскрыв рот, внимали россказням Большого Сэма.

– ...да, мэм, – заливался тот соловьем, – и тут я почувствовал, что эта веревка обвивается вокруг моей шеи. Пятнадцать или двадцать белых почему-то вбили себе в башку, что меня нужно повесить за что-то, чего я не делал. Я пытался сказать им, что меня в тот вечер даже не было в городе, что я работал здесь, на пароходе, но они мне не поверили. Они сказали, что ту белую леди убил большой ниггер, а уж крупнее меня они никого в жизни не видели.

И вот, когда они уже хотели стегнуть кнутом лошадь, чтобы выбить у меня из-под ног коляску, на которой я стоял, а меня оставить болтаться в петле, примчался миста Глэдни. В руке он держал коробку с динамитом, из которой во все стороны разлетались искры. И миста Глэдни закричал, что, если сейчас меня не отпустят, он подорвет всех к чертовой матери. А еще он им тоже сказал, что я этого не делал.

– И что случилось потом? – спросила заинтригованная Ребекка.

Большой Сэм улыбнулся.

– Все эти белые побелели еще больше, вот как миста Глэдни сумел их напугать! Они разбежались в разные стороны, а про меня и думать забыли. А миста Глэдни спокойненько так подошел к коляске и снял с моей шеи веревку. А коробку с динамитом так и не выпустил из рук, будто это просто какая-то зажженная сигара. «Джентльмены, – сказал он, – отойдите-ка все подальше и дайте нам с моим другом вернуться на наш пароход, а не то я сейчас брошу эту штуку, и у вас у всех мозги вылетят».

Признаюсь уж вам, мэм, что я и сам испугался до полусмерти. Динамит-то вот-вот взорвется! А миста Глэдни и ухом не ведет. Наконец я не выдержал и говорю ему: «Миста Глэдни, может, пора уже бросить этот динамит? Подержали – и будет».

А миста Глэдни как рассмеется и говорит: «Большой Сэм, да какой же это динамит? Это просто пучок веревки». И он стал так хохотать, что у него из глаз слезы потекли. И то верно, здорово он провел этих белых!

– А признайся-ка, Большой Сэм, отличная была картина, когда они стояли кружком и ждали, что сейчас взорвутся, – заметил Глэдни, выходя из тени, где стоял, дожидаясь, пока негр закончит свою душещипательную историю.

– Это вы, миста Глэдни? А я тут только что рассказывал вашим друзьям, как вы спасли мне жизнь.

– Я слышал, – сухо бросил Глэдни. – А теперь я им расскажу, какой ты большой врун, Сэм Тэлли.

– Да ладно вам, миста Глэдни, – ухмыльнулся ничуть не обескураженный Большой Сэм. – Должен же я был чем-то развлекать ваших друзей, чтобы им не было скучно?

– Верно, Большой Сэм, и я тебе премного за это благодарен. А теперь, мистер и мисс Хокинс, прошу следовать за мной. Я договорился с капитаном насчет ужина.

– Но все-таки, Большой Сэм все это придумал, чтобы нас развлечь, или эта история произошла на самом деле?

Глэдни обаятельно улыбнулся.

– Какое это имеет значение? Ведь вам было не скучно, и это самое главное.

Ребекка во все глаза смотрела на человека, который вел их по палубе. История спасения Большого Сэма (а Ребекка подозревала, что она соответствует действительности, разве что немного приукрашена) подтверждала, что Глэдни – храбрец. Однако человека, который надул пятнадцать вооруженных людей, пригрозив взорвать их всех обыкновенной веревкой, можно было назвать не только храбрым, но и рисковым малым. Похоже, он способен на безрассудство, даже если при этом подвергает себя опасности. Этот Глэдни Хэллоран – самый занимательный и необыкновенный человек, с которым ей когда-либо приходилось встречаться, решила Ребекка.

– Ну и как? – поинтересовался Глэдни, остановившись у дверей салона.

Ребекке еще никогда не доводилось бывать на таком шикарном пароходе. Она много раз переплывала реку на паромах и лодках, предназначенных для перевоза пассажиров, а до Англии добиралась на относительно комфортабельном судне, но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что она сейчас увидела. В таком огромном и роскошном салоне Ребекка еще никогда не была. С потолка свисало полдюжины хрустальных люстр, а еще с дюжину было встроено в обшитые панелями стены салона, ярко освещая его. Пол был покрыт пушистым мягким голубым ковром, а на каждом столе стояли тарелки из великолепнейшего фарфора, бокалы и рюмки из тончайшего хрусталя и лежали до блеска начищенные серебряные приборы. Но на этом неожиданности не кончились.