Патриция Мэтьюз - Прекрасная мука любви

– Спасибо, – поблагодарил Глэдни.

На стене купе висела незажженная керосиновая лампа. Усевшись на койку, Глэдни с Ребеккой стали оглядываться.

– Как здесь красиво! – воскликнула довольная Ребекка. – Я еще никогда не ездила в отдельном купе.

– Думаю, что такие богатеи, как Уильям Астор, могли бы позволить себе купить целый вагон, – лениво заметил Глэдни. – И даже весь поезд. Для таких, как он, это пара пустяков.

– Ну, купить поезд я себе никак не могу позволить. Спасибо и на том, что вы купили мне билет в такое роскошное купе.

Раздался свисток, потом паровоз с шумом выпустил пар, несколько раз вздрогнул и медленно тронулся. За окном поплыли вокзальные огни станции и толпа прибывших.

А минуту спустя платформа осталась позади, поезд поехал вдоль главной улицы города, и перед глазами Ребекки и Глэдни замелькали ярко освещенные окна салунов и ресторанов. Состав взобрался на эстакаду, и огни города, весело мерцая, заиграли внизу – горожане Лексингтона вовсю наслаждались ночной жизнью.

Посмотрев на Глэдни, Ребекка встретила его взгляд.

– Я люблю тебя, Ребекка, – тихо сказал он.

И эти безыскусные слова, произнесенные в теплой близости крошечного купе, тронули Ребекку сильнее, чем самые пылкие признания.

Она поняла, что сейчас он ее поцелует и что она позволит ему это сделать. Более того, она сама потянулась к Глэдни, слегка приоткрыв губы, и Глэдни жадно к ним прильнул.

Это был поцелуй, полный такого огня и страсти, что у Ребекки закружилась голова. Она почувствовала, как язык Глэдни скользнул по ее губам, нежно и в то же время грубо, робко и в то же время требовательно, и крепко прижалась к Глэдни, горя желанием, чтобы он поскорее ее обнял. И, словно услышав ее молчаливый призыв, Глэдни нежно коснулся рукой ее груди.

– Разденься, Бекки, – сказал он вмиг охрипшим голосом. – Я хочу любить тебя.

Настало время взглянуть правде в глаза. Оба раза, когда она занималась любовью со Стивеном, он сам раздевал ее. Тогда Ребекка могла хоть и с трудом, но убедить себя, что инициатива исходит от Стивена, а она просто не в силах сопротивляться. В глубине души она понимала, что обманывает себя, и сейчас настало время проверить, так ли это. Если она сама разденется перед Глэдни, то тем самым даст понять, что она не безвольная игрушка в руках мужчины, а его равноправный партнер в любовных утехах. И не будет у нее уже наспех состряпанного оправдания перед собственной совестью.

Ну так как она поступит? И, без слов отвечая на этот вопрос, Ребекка начала раздеваться, с готовностью, поспешно. Последняя попытка обмануть себя рухнула. Подойдя к двери купе, Глэдни запер ее и тоже принялся раздеваться.

Не испытывая ни капли стыда, Ребекка, обнаженная, расстелила постель и легла, дожидаясь Глэдни.

Он быстро лег рядом с ней и, положив руку ей на грудь, прильнул к ее губам. На сей раз Ребекка остро чувствовала обнаженной кожей прикосновение его руки. Рука Глэдни спустилась ниже, прошлась по животу Ребекки и, наконец, остановилась там, откуда приходят самые сладостные ощущения.

Блаженная волна желания накатила на нее. Тело ее, охваченное яростным огнем, разгоравшимся все сильнее и сильнее, затрепетало под искусными и нежными пальцами Глэдни. Не в силах больше выносить этой сладостной пытки, Ребекка вцепилась в Глэдни.

– Глэдни... – голосом, полным нетерпения, прошептала она.

– Да, Ребекка! Да, моя хорошая!

И, приподнявшись, Глэдни вошел в нее. Ребекку пронзило такое восхитительное чувство, какого ей еще ни разу в жизни не доводилось испытывать. Со Стивеном ничего подобного у нее не было.

Она отдавала Глэдни всю себя и одновременно брала от него все, что он мог ей предложить. Она была теперь не только участницей любовных игр, но и зачинщицей оных. Наконец, Ребекка почувствовала, как внутри ее нарастает волна блаженства, которая, как Ребекка уже знала, неминуемо должна была привести к взрыву. Она замерла, словно скаковая лошадь перед стартом, чувствуя, что блаженный миг кульминации приближается.

И вот он настал, этот восхитительный миг, слаще которого нет ничего на свете. Ребекка содрогнулась на пике блаженства, и Глэдни, глухо застонав, содрогнулся вслед за ней. Волны мучительного восторга, укачавшие Глэдни, понесли на своем гребне Ребекку, и она приникла к Глэдни всем телом, чтобы полнее в них раствориться.

После того как Ребекка спустилась с небес на землю, она ощутила себя сродни не камню, а скорее легкому листочку, готовому вновь закружиться в вихре наслаждения. Наконец, когда все горы и долины были исследованы и от яростного огня желания не осталось ничего, кроме уютного тепла, Глэдни высвободился из объятий Ребекки и улегся рядом с ней, а она положила голову ему на грудь.

Так Ребекка и заснула и проспала несколько часов. Один раз среди ночи она проснулась, на мгновение с ужасом осознав, что лежит обнаженная в объятиях обнаженного Глэдни, но память тотчас же услужливо подсунула ей то головокружительное наслаждение, которое они недавно пережили вместе, и Ребекка прижалась к Глэдни еще теснее. В награду Глэдни, который так и не проснулся, обнял ее еще крепче.

А внизу стучали по рельсам колеса, напевая свою колыбельную песню. Высоко в ночном небе висела серебристая луна, мимо окон поезда проплывали холмы и деревья. И Ребекка подумала, что ей хочется навсегда запечатлеть эту чарующую картину в своем сердце.

Словно издалека, до Ребекки донесся приглушенный стук. Она зарылась лицом в подушку, надеясь, что ее оставят в покое, и в этот момент до нее дошло: Глэдни рядом нет! И тотчас же сна как не бывало. Ребеккой овладела паника. Куда подевался Глэдни?

Поезд не останавливался, так что сойти он никак не мог. Стук повторился.

– Кто там?

– Бекки, это я. Быстро одевайся, детка, и пойдем позавтракаем, пока мы еще не приехали в Боулинг-Грин.

– А который час?

– Уже половина седьмого.

– Половина седьмого! – ужаснулась Ребекка, снова зарываясь головой в подушку. – Уходи, Глэд, еще слишком рано.

– Ничего себе рано! Скоро поезд прибывает в Боулинг-Грин. – Глэдни тихо рассмеялся. – Просыпайся, соня. Я буду ждать тебя в коридоре. Ну давай, поторопись.

Ребекка вздохнула и, зевая, села. Выглянув в окно, она увидела солнце – ярко-красный шар на зимнем небосклоне только-только вставал над горизонтом. Ребекке ужасно хотелось спать, но Глэдни, разумеется, прав: нужно побыстрее одеваться, если она хочет успеть позавтракать.

Внезапно Ребекка поняла, что лежит голая, и ей во всех подробностях припомнилась прошлая ночь. Назавтра после того, как она была со Стивеном, Ребекка готова была со стыда сгореть, а сегодняшним утром она испытывала совершенно противоположное чувство – радость. Радость, и ничего более!

– Глэд! – крикнула она.

– Я здесь. Как стоял на месте, так и стою.

– С тобой никого там нет?

– Конечно, нет! Какого черта ты задаешь дурацкие вопросы? Кто еще будет здесь торчать в такое время!

Соскочив с койки, Ребекка подбежала к двери и, приоткрыв ее, выглянула. Глэдни стоял напротив купе, скрестив руки на груди, и смотрел на нее, как всегда, усмехаясь. Ребекка взглянула вдаль. Коридор и в самом деле был пуст, а все двери в спальные купе закрыты.

– А почему ты от меня ушел?

– Как ты думаешь, что подумал бы проводник, застав меня утром в твоем купе?

– А ты его уже видел?

– Ага. Я уже успел выпить кофе в вагоне-ресторане.

– Ну, тогда он вряд ли что-нибудь заподозрит, если ты сейчас зайдешь ко мне на минутку.

– Может, и не заподозрит, – важно сказал Глэдни. – А ты что, меня приглашаешь?

Изобразив на лице точно такое же важное выражение, Ребекка сделала шаг чуть в сторону и приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы Глэдни смог войти. Это было довольно рискованно: ведь если бы в этот момент кто-нибудь проходил по коридору, он бы увидел ее холую. Но Ребекке было на это ровным счетом наплевать.

– Бекки, ты что, с ума сошла? – спросил Глэдни, с изумлением глядя на нее.

Не говоря ни слова, Ребекка бросилась к нему на шею и, крепко прижавшись, поцеловала.

– Бекки, мы не должны... – начал было Глэдни, однако Ребекка не дала ему договорить. Губы ее вновь прильнули к его губам.

В дальнем конце коридора послышался звук открываемой двери, потом голоса, женский и детский. Женщина с ребенком направлялись в вагон-ресторан, и путь их лежал мимо купе Ребекки. Шаги все приближались, скоро они поравняются с дверью...

Не отрываясь от Ребекки и не выпуская ее из своих объятий, Глэдни умудрился закрыть ногой дверь, прежде чем проходившие мимо люди успели заглянуть внутрь купе.

– Ты и в самом деле хочешь есть, дорогой? – прошептала Ребекка.

– Теперь уже нет, – ухмыльнувшись, ответил Глэдни. – Я, кажется, потерял аппетит.

– Надеюсь, только к еде?

– Естественно, только к еде!

И Глэдни, взяв инициативу в свои руки, уже припал губами ко рту Ребекки. Губы ее мгновенно раскрылись ему навстречу. Ребекка и сама немного испугалась силе своей страсти, однако, поспешно отбросив все лишние мысли, изогнулась всем телом и приникла к Глэдни.

А в следующую секунду они уже лежали, сжимая друг друга так, как только были способны. Ребекка предлагала Глэдни себя, не испытывая ни малейшего колебания, чувствуя лишь ослепительное счастье оттого, что вот они, его руки, ласкают ее. Ребекка с Глэдни уже достаточно хорошо знали, что делать, чтобы быстрее возбудить друг друга, и через несколько минут Глэдни вошел в нее. И Ребекка, прерывисто дыша, жадно подалась ему навстречу, стараясь быть ближе, ближе, отдавать себя Глэдни всю, чтобы ничего никому не осталось.

В голове Ребекки мелькнула смутная мысль о том, что иначе как распутницей ее не назовешь. Подумать только! Сама пригласила... нет, даже не пригласила, а затащила Глэдни к себе в купе и соблазнила его! Но самое удивительное было в том, что Ребекка вовсе не чувствовала себя виноватой, смущенной. Ею владели лишь безграничный восторг и радость. И пока Глэдни любил ее, она снова поднималась на головокружительные высоты, переходя от одной вершины к другой с такой скоростью, что и сама бы не могла сказать, где кончается одна и начинается другая.