– Подожди! Я хочу сделать ставку!

Это был все тот же неугомонный толстяк.

– Вы должны были делать ставку, прежде чем я начал, – с беспокойством проговорил Глэдни.

Толстяк самодовольно улыбнулся, и оглядел собравшихся.

– А теперь, – торжествующе бросил он, – вы все увидите, как я выведу этого мошенника на чистую воду. Да что же это такое? Когда никто не делает ставок, он оставляет горошину под скорлупкой, а когда кто-то соглашается играть, прячет ее в руке. Это просто мошенничество, вот что я вам скажу!

Глэдни негодующе выпрямился.

– Вы меня оскорбляете, сэр!

– Если этот парень мошенничает, – послышался голос из толпы, – то не очень-то в этом преуспел. Он же проиграл в десять раз больше, чем выиграл, это точно!

– Это он все специально подстроил. Я вам говорю, что он мошенничает, – стоял на своем толстяк. – И я могу это доказать прямо сейчас.

– И как вы это сделаете? – спросил один из присутствующих.

Толстяк взглянул на Глэдни и хитро улыбнулся.

– Если он не согласится сейчас со мной играть, значит, он жульничает!

На лице Глэдни отразилось замешательство.

– Но это против правил. Вы должны были сделать ставку, прежде чем я начал двигать скорлупки.

– Вот видите! – торжествующе закричал толстяк. – Я тебя поймал! Ты не думал, что кто-то будет с тобой играть, вот и оставил горошину под скорлупкой, а не стал прятать ее в руку. Я знаю, где она находится! Да и все это знают, черт подери! Так что если ты играешь по-честному, то разрешишь мне сейчас сделать ставку!

– Ладно, – махнул рукой Глэдни. – Кладите свой доллар на стол, приятель.

– Нет, сэр. – Толстяк энергично замотал головой и ехидно ухмыльнулся. Сунув во внутренний карман куртки руку, он вытащил оттуда толстую пачку денег и отсчитал несколько купюр. – Ставлю сто долларов! – И он швырнул деньги на столик.

– Сто долларов! – ахнули в толпе. – На какие-то скорлупки!

– Сто долларов против твоих двухсот. Точно так же, как ты играл с другими, – предложил толстяк. – Ну что, идет?

– Ну, не знаю, – замялся Глэдни. – Я играю просто для развлечения. Ставки делаю маленькие, от которых никому никакого вреда, и даже если кто-то и проигрывает, он получает удовольствие от игры. А при такой большой ставке, которую предложили вы, сэр, если проиграешь, тут уж не до смеха будет.

– Или ты соглашаешься, – стоял на своем толстяк, – или признаешь, что мошенничал!

– Что ж, похоже, вы не оставляете мне выбора, – покорно согласился Глэдни. – Под какой скорлупкой лежит горошина, сэр? Выбирайте!

Толстяк самодовольно оглядел собравшихся. Горделиво выпрямившись, он без колебания ткнул пальцем в крайнюю справа.

– Здесь! – заявил он, но, как только Глэдни протянул руку, чтобы перевернуть скорлупку, схватил его за запястье. – Не надо! Я сам переверну.

Толстяк перевернул скорлупку и, даже не посмотрев, есть ли под ней горошина, взглянул на зрителей, ожидая восторженных аплодисментов.

Однако ничего подобного не произошло. Толпа испуганно ахнула. На лице толстяка отразилось замешательство. Глянув на стол, он, к своему ужасу, заметил, что никакой горошины под скорлупкой нет.

– Какого черта! – вскричал он. – Ты спрятал горошину в кулак! Ее нет ни под одной из скорлупок!

Скрестив руки на груди, Глэдни холодно произнес:

– Потрудитесь перевернуть ту скорлупку, что в середине, сэр.

Трясущимися пальцами толстяк перевернул среднюю скорлупку – под ней лежала горошина. По толпе прокатился хохот.

– Ну что, вы согласны с тем, что я выиграл? – повысил голос Глэдни.

– Да, черт тебя дери! Ты выиграл, будь ты неладен!

– И показал этой жирной свинье, чего стоишь! – раздался голос из толпы.

– Спасибо, дружище, – поблагодарил говорившего Глэдни и сгреб со стола деньги.

Вне себя от ярости, толстяк, расталкивая собравшихся, отправился восвояси, преследуемый улюлюканьем и веселым смехом.

Только сейчас, взглянув поверх голов зрителей, Глэдни впервые заметил Ребекку.

– Джентльмены, – обратился он к собравшимся. – Мне доставило огромное удовольствие скоротать с вами время. Большое вам спасибо за компанию. Но скоро начнутся скачки, и пора прекратить игру. Я собираюсь сделать пару ставок на лошадей и не сомневаюсь, что и вы захотите последовать моему примеру. Особую благодарность выражаю последнему игроку, – тут Глэдни широко улыбнулся, – за его необыкновенную щедрость.

Когда зрители разошлись, Глэдни подошел к Ребекке.

– Как вы себя чувствуете этим чудесным ясным утром, мисс Хокинс? – улыбнувшись, поинтересовался он.

– Так вот, значит, каким способом вы зарабатываете себе на жизнь? – ехидно заметила Ребекка.

Глэдни насмешливо взглянул на нее.

– Что такое? Я, кажется, слышу в вашем голосе нотку неодобрения, или мне это почудилось?

– Нет, не почудилось!

– А чем вам не нравится мой способ зарабатывания денег, скажите на милость?

– Чем? И вы еще спрашиваете? Неужели и так не ясно? Я встречала людей, подобных вам, на каждой ярмарке и на каждых скачках, куда мы ездили с дедушкой! Я видела, как несчастные простодушные работяги проигрывают свои тяжким трудом заработанные деньги таким, как вы, жуликам! К мошенникам, павшим настолько низко, что они не гнушаются отнимать у честных людей последние крохи, я никогда не испытывала ничего, кроме отвращения! И вот теперь я узнаю, что и вы принадлежите к их числу!

– А в чем, собственно, разница между мной и вами? – спросил Глэдни. – Неужели вы настолько наивны, что полагаете, будто, делая ставки на вашу лошадь, никто не проигрывает? Проигрывают, и значительно большие суммы, чем играя в мою игру.

– Я вам скажу, в чем разница. На скачках выигрывают честно, а в вашей игре, мистер Хэллоран, все зависит от вас. Вы сами решаете, кому выиграть, а кому проиграть.

– Ну и что в этом страшного? Вы же видели того пожилого фермера, который выиграл три доллара. Вам не показалось, что после игры в скорлупки у него заметно поднялось настроение? Если бы я не вел игру по своему усмотрению, он мог бы проиграть свой доллар.

– Значит, вы признаетесь, что все подстроили? – удивилась Ребекка.

– Ну конечно, малышка, признаю. И вовсе не стыжусь этого.

– А вот мне за вас стыдно, – заявила Ребекка и недовольно поджала губы.

– Малышка, малышка, не стоит растрачивать на меня запасы своей стыдливости, – проговорил Глэдни со смиренным вздохом. – Может настать время, когда она вам еще понадобится, и как будет грустно, если все уйдет на такого недостойного человека, как я. Я этого не заслуживаю. – Глэдни явно намеревался рассмешить Ребекку, но та заявила, что это вовсе ие смешно.

– В таком случае, малышка, примите мои извинения, – развел руками Глэдни. – Я вовсе не собирался вас обижать. Я хочу, чтобы мы с вами были друзьями. Неужели это невозможно?

Ребекка взглянула на Глэдни – глаза сверкают, на губах уже знакомая усмешка – и почувствовала, что раздражение ее куда-то испаряется. Сменив гнев на милость, она слегка улыбнулась.

– Я не одобряю способа, которым вы зарабатываете себе на жизнь, и никогда его не одобрю, – заявила она, – но не вижу причины, почему бы нам с вами не быть друзьями. Думаю, никакого вреда от этого не будет.

– Вот это другой разговор! – обрадовался Глэдни.

Но кое-что никак не давало Ребекке покоя: ей очень хотелось узнать, как Глэдни удается выигрывать, и она решила его об этом спросить.

– Глэдни... – осторожно начала она.

Услышав, что Ребекка назвала его по имени – это случилось впервые! – Глэдни так и расцвел.

– Да, Ребекка?

– Расскажите мне, как вы это делаете? Как вы надули того толстого напыщенного идиота?

Откинув голову, Глэдни заливисто расхохотался.

– Ловкость рук, моя дорогая, простая ловкость рук, – ответил он и, не вдаваясь в объяснения, вынул из кармана часы. – Однако скоро начнутся скачки. Пойдемте, я хочу поставить на Пэдди Боя свой выигрыш. А затем мы с вами найдем какое-нибудь хорошее местечко у финишной прямой, откуда лучше будет видно.

– О Господи! Скачки! – Ребекка испуганно прижала ладонь ко рту. – Чуть не забыла! Я должна идти.

– Идти? Куда идти? – удивился Глэдни. – Разве вы не будете смотреть вместе со мной скачки?

– Нет, – взволнованно ответила Ребекка. – Я должна подготовить наездника к состязаниям.

– Подготовить наездника? Как это? – Глэдни изумленно уставился на Ребекку. – Он что, сам не может подготовиться? Неужели он настолько беспомощный?

– Дедушка ведь говорил вам, что он очень застенчив. Если перед скачками к нему подходит кто-то чужой, это настолько выбивает его из колеи, что он может и проиграть.

– Боже правый! Ну и наездник у вас! Никогда не думал, что такие нежные бывают. Что ж, вы его наняли, и это ваше дело. Только передайте ему от меня, чтобы старался, потому что я собираюсь поставить на Пэдди Боя все свои деньги.

– Глэдни, пожалуйста, не делайте этого! – взмолилась Ребекка. – Я не хочу оказаться виноватой, если Пэдди Бой проиграет и вы все потеряете.

Но Глэдни лишь отмахнулся.

– Не беспокойтесь за Хэллорана, Ребекка. Я не раз терял свои денежки и, думаю, еще не раз потеряю. Но ведь когда рискуешь, жить гораздо веселее. Чувствуешь, что жизнь – отличная штука, верно? А сейчас идите к своему наезднику, и если потом сможете присоединиться ко мне, чтобы посмотреть скачки, – прекрасно. А если нет, тогда, может, после состязаний отпразднуем победу Пэдди Боя?

Ребекка повернулась, чтобы уйти, но, вспомнив еще кое о чем, остановилась.

– Скажите-ка мне еще вот что, Глэдни. Вы ведь не всегда говорите с ирландским акцентом. Как это у вас получается?

– Это меня и самого беспокоит, дорогая, – совершенно серьезно ответил Глэдни. – То он есть, то его нету. Сам не пойму, как это получается.

Когда Глэдни с Ребеккой разошлись в разные стороны, каждый по своим делам, в противоположном конце ярмарки Оскар Сталл встретился со своим новым наездником Редом Паркером. Это был крохотный человечек с близко посаженными глазками-бусинками, злобным взглядом, ярко-рыжими взъерошенными волосами, крючковатым, словно ястребиный клюв, носом и тонким, почти беззубым ртом. Он постоянно злился на весь белый свет за свой неказистый рост, и эта злость составляла отличительную черту его характера.