Каменистая почва была непригодна для возделывания, а большую часть деревьев срубили местные жители, когда строили свои ветхие хибары, почти не защищавшие от лютых ветров и морозов. Плачевное состояние немногочисленных лачуг говорило о том, что в этой местности царит бедность. Те жители, кто придерживался католической веры, не имели здесь права голоса, а у протестантов, которые были в меньшинстве, попросту не хватало средств, чтобы привлечь к себе внимание жадных членов дублинского парламента. Задавленные нищетой и забытые правительством, обитатели графства могли только сетовать на свою бедность, но изменить что-либо были не в силах.

Возможно, если бы Ричард де Лейси выжил, все сложилось бы иначе. Он боролся бы и за земли, и за местных жителей, но нынешнему графу до бед этих жалких людишек не было никакого дела. Все это Дрейк разузнал, когда провел вечер в местной таверне. Не многие осмеливались высказываться против графа, но добрый крепкий эль всегда славился поразительным свойством развязывать людям языки.

Дрейк был немало расстроен тем, что не сумел найти каких-либо существенных доказательств происхождения Эйлин, поэтому, когда Монсары обнаружили семейное кладбище де Лейси, он решил, что это место стоит исследовать. Дорога шла в гору, и вскоре маркизу открылся вид стоявшего вдалеке старинного замка. Некогда грозный и величественный, сейчас он был наполовину разрушен временем, суровой погодой и руками вечно жаждущих вражды людей. Однако там на нового графа еще работали несколько слуг. Но если верить сплетням, все его потребности сводились к порядочной порции спиртного и вниманию какой-нибудь местной шлюшки.

Мимо замка протекала река, несущая свои воды в сторону моря. Кто-то посадил вдоль берега деревья, пытаясь хоть как-то оживить пейзаж, и сейчас легкий ветерок покачивал ветви, заставляя зеленые листья трепетать. Дрейк не стал нарушать границы этого поместья, а пустил своего коня вниз по склону холма, в сторону кладбища. Если он будет бродить среди старых могил, никто не сможет обвинить его в незаконном вторжении в имение.

Только однажды Дрейку удалось увидеть нового лорда де Лейси. Это был черноволосый ирландец, и Эйлин, с ее золотыми волосами и белой кожей, не походила на него ни капли. Невиллу довелось присутствовать на суде, где граф обвинял одного из крестьян в нарушении границ и покушении на чужую собственность. Мнение судьи было известно заранее: конечно же, он вынес решение в пользу богатого лорда, а не жалкого бедняка. Увидев на лице графа торжествующе-наглое и удовлетворенное выражение, Дрейк в отвращении отвернулся. Если это подлое существо – родственник Эйлин, ей лучше об этом не знать.

Найти кладбище не составило труда. Дрейк привязал коня к покосившемуся забору, и не спеша побрел между могилами давно почивших предков семьи де Лейси. На многих надгробиях надписи были еле видны или же полностью уничтожены временем. В дальнем уголке кладбища Дрейк нашел то, что искал, – усыпальницу, в которой лежали тела последних графов де Лейси. Войдя внутрь, он остановился у одного надгробия и долго читал надпись на нем. Потом молча встал на колени и начал молиться за упокой душ трех невинно убиенных членов семьи де Лейси, которых не стало ровно пятнадцать лет назад. Ричард, Элизабет и Эйлин де Лейси умерли в один день и были похоронены здесь, а значит, вместе с ними умерли и надежды Саммервиллов.

Шорох сухой травы вывел Дрейка из задумчивости, но он не стал поднимать глаза. Яркое летнее солнце нещадно жгло его непокрытую голову, но маркиз не обращал на это внимания, мысленно уносясь в прошлое, в тот день, когда с четой де Лейси и их маленькой дочкой произошла трагедия. Казалось, что все вокруг так спокойно и мирно, что мыслям о ворах и мятежниках, запросто уничтоживших молодую благородную семью, просто не должно было быть места, но Дрейк прекрасно знал, что мир и спокойствие еще не скоро воцарятся в этих местах.

Дрейк продолжал стоять на коленях, склонив голову, а шорох в это время сменился хриплым смехом. Невилл поднял глаза и встретился взглядом с, горбатой морщинистой старухой. Одетая в грязное тряпье, женщина смотрела на юного маркиза с нескрываемым восхищением.

Указывая скрюченным пальцем на самый маленький из трех холмиков перед надгробием, она проскрипела что-то на непонятном Дрейку наречии. Он поднялся на ноги и собрался было уйти, но старуха проворно поймала его за рукав и потянула к себе. Невилл терпеливо выслушал ее сбивчивую речь, уловив и поняв только несколько английских слов, всеостальные ему пришлось домысливать. Пытаясь удостовериться, все ли правильно он понял, Дрейк указал на самую маленькую могилку с надписью «Леди Эйлин де Лейси, 1725—1730», и старуха согласно закивала головой. Она сложила руки так, словно баюкала ребенка, поглаживая его по голове, затем подошла к могиле леди Элизабет, покачала головой и снова начала говорить что-то на ломаном английском.

В этот момент Дрейк заметил спешащего к ним пожилого мужчину, облаченного в сутану. Он почтительно кивнул Дрейку, а затем схватил старуху за руку и потащил за собой.

– Не обращайте внимания на эту сумасшедшую, – сказал он, обращаясь к Дрейку. – Простите, если она помешала вам молиться.

Глядя вслед быстро удалявшимся священнику и старухе, Дрейк вдруг подумал о том, что если кто и знал подробности о трагической гибели членов семьи де Лейси, так это их священник, если таковой имелся. Или если он до сих пор жив. Зная, что поместье де Лейси располагается в стенах когда-то действовавшего монастыря, Дрейк подозревал, что все-таки этот священник жив и находится где-то неподалеку. Остается только его найти.


По непонятной причине Эйлин весь день не находила себе места. Все лето она провела гуляя по лесу. Здесь ей было знакомо каждое дерево, каждый куст. Девушка любила это место и стремилась снова обрести здесь мир и душевный покой, которые она так неожиданно утратила. Эйлин переполняли грусть и неведомо откуда взявшаяся тоска, и ни одно из ее привычных занятий не помогало ей успокоиться. Эйлин попыталась отвлечься за любимым занятием и решительно разложила свой мольберт.

Постепенно чувство беспокойства отступило. Эйлин тихонько мурлыкала себе под нос какую-то мелодию.

Неожиданно позади раздался шорох листьев, но Эйлин не обернулась, подумав, что это Куигли вернулся за ней. Ничего, пусть немного подождет.

Но Куигли обычно стоял в сторонке, ожидая ее, а тот, что находился сейчас рядом с Эйлин, продолжал приближаться. Вот наконец он подошел так близко, что Эйлин уже не могла притворяться, что не замечает его. Она обернулась и увидела перед собой… Дрейка.

Маркиз с любопытством оглядел девушку, которую не видел еще с весны. Последние несколько недель мысли об Эйлин, чей могильный камень покоился на далеком ирландском кладбище, занимали все его время. Дрейк старался узнать хоть что-нибудь из ее прошлого, что помогло бы разгадать загадку: кто же была Эйлин на самом деле?

– А вы совсем не изменились! – произнес Дрейк, быстро обежав глазами хрупкую фигурку девушки, одетую в бледно-лимонного цвета платье с высокой талией и глубоким вырезом. – Я ожидал увидеть вас посыпающей голову пеплом, с распухшими от слез глазами, страдающей от нанесенной мною смертельной обиды! Вы не сердитесь на меня за то, что я так и не сообщил вам о том, чем закончилась вся эта история с Эдмундом?

Эйлин внимательно смотрела в лицо лорда Шерборна. Он тоже нисколько не изменился за то время, что они не виделись, только синие глаза, казалось, стали более темными. Знакомая улыбка появилась на губах Дрейка, и Эйлин почувствовала, как потеплело у нее в груди. В ответ она отрицательно покачала головой.

– Я никогда прежде не слышал, чтобы вы пели. Если у вас есть голос, я не вижу причин, по которым вы не могли бы говорить. Разве что…

Дрейк подошел к девушке совсем близко, и в его глазах блеснули озорные искорки. Не проронив ни слова, он обнял Эйлин за талию и приник к ее губам.

Первой реакцией Эйлин было оттолкнуть его, как она поступала прежде со всеми мужчинами, пытавшимися поцеловать ее. Но губы Дрейка были такими мягкими и теплыми, что Эйлин вдруг почувствовала необъяснимое желание не прекращать этот поцелуй. Она робко положила ладонь Дрейку на грудь и ощутила биение его сердца. Когда же язык Дрейка попытался проникнуть в ее рот, Эйлин не противилась этому, а, наоборот, еще сильнее прижалась к обнимавшему ее мужчине.

Поцелуй Дрейка становился все более требовательным, грозя вот-вот завладеть ее чувствами, но разум девушки посылал тревожные сигналы, заставляя ее остановиться. Эйлин торопливо отстранилась, все еще держа ладонь на широкой груди Дрейка. Голова у нее закружилась, и Эйлин испугалась, что вот-вот упадет.

Понимая, что он нарушил границы дозволенного, Дрейк все же продолжал удерживать девушку в своих объятиях.

– А как еще может джентльмен проверить, есть у леди язык или нет? – сострил он, пытаясь сгладить неловкость. – Вы вправе дать мне пощечину. Я знаю, что заслужил это.

Неожиданно Эйлин прижалась губами к губам Дрейка, как бы требуя продолжения поцелуя. Юноша с готовностью откликнулся на этот порыв, как вдруг почувствовал прикосновение холодной стали к своему животу, прикрытому лишь тонкой тканью рубашки.

Отстранившись, Дрейк с удивлением посмотрел на нож в руках Эйлин.

– Вы правы, принцесса. Имея под рукой такую игрушку, вы сможете держать ситуацию под контролем.

В следующее мгновение маркиз проворно схватил девушку за тонкое запястье и вмиг разоружил.

Это удалось ему лишь потому, что она не оказала никакого сопротивления. Дрейк боялся даже подумать о том, что могло бы случиться, желай она по-настоящему его смерти. У этой девушки была не только быстрая реакция, но и необыкновенное проворство. Взглянув чуть выше плеча Эйлин, туда, где под деревом неуверенно замер настороженный слуга, маркиз поспешил сказать:

– Не волнуйся, Куигли. Мисс Эйлин уже проучила меня.