Элспет снова бросила на Джину неодобрительный взгляд.

— Ты что же, думаешь, что парочки поцелуев достаточно, чтобы побудить его к подвигам?

— А ты полагаешь, что я зашла дальше? — Джина усмехнулась, покачав головой. — Не бойся, Элспет, я буду осторожной. Я хочу только одного: воспользоваться его войском и его мечом.

— О да, — проворчал Бьяджо, — войско у него что надо! Если ты думаешь, что горстка людей, которые затряслись при одном только упоминании о лесных феях, отвоюет тебе твою землю и отомстит за твои обиды, ты заблуждаешься.

— Я не знаю, как он это сделает, но только он сделает это! — воскликнула Джина. — Он — тот самый рыцарь, тот грозный воин из…

— Из пророчества, — раздраженно закончил за нее Бьяджо. — Надоело слушать про это твое знаменитое пророчество!

— О Господи, — вмешалась Элспет. — Легче повернуть реку вспять, чем заставить ее отказаться от задуманного. Остается надеяться только, что это не приведет к беде.

Вытянувшись на узком каменном уступе возле огня, Бьяджо кивнул.

— Да уж, упрямства Джине не занимать. Помнишь, к чему привела ее идея, когда мы выдали себя за канатоходцев у того австрийского герцога? До сих пор мурашки по коже…

— Это была хорошая идея, — холодно сказала Джина. — Блестящая идея! И все бы прошло как по маслу, если бы вы слушались моих простых указаний.

— Простых?.. — Бьяджо возмущенно привстал. — Пролететь из галереи для музыкантов по всей огромной зале над головами обедающих — это, по-твоему, просто?

— Все получилось бы. Я видела, как это делается. Там были механизмы и все нужные приспособления: целая связка канатов. Просто надо было иметь здравый смысл, чтобы понять, как ими пользоваться. Ты же не слушал меня толком и все испортил!

— Скажи это тому, кто не падал в центр огромного пирога с пышущей жаром начинкой, — возразил он обиженно. — Переполох был как при разграблении Рима. Я уж думал, что костей не соберу после такого трюка!

Глядя на его мрачное, надутое лицо, Джина невольно улыбнулась.

— А что, вечер удался! Герцог был очень доволен. Он сказал, что давно так много не смеялся. И награда была соответственная — учитывая ущерб, который ты ему причинил…

Но Бьяджо не был склонен обращать все в шутку. Ворча, он поднялся и вышел из пещеры, направляясь к маленькой деревянной повозке с их пожитками. Элспет тоже не смотрела на Джину, продолжая укладывать вещи в кожаный мешок. Напряжение сгустилось, словно клубы дыма в сыром воздухе пещеры.

Наконец Элспет не выдержала:

— Откуда ты знаешь, что он за человек? Почему ты решила, что ему можно доверять? Я боюсь его! Боюсь за тебя!

Джина и сама задавала себе эти вопросы, а с Элспет бесполезно было кривить душой.

— Я не знаю ничего наверняка, Элспет. Но я уверена, что должна последовать за ним в Ковентри. Ты случайно не знаешь, где это?

Элспет недовольно пожала плечами.

— Ковентри? Это двадцать лье отсюда… — Внезапно глаза ее сузились, точно при каком-то далеком воспоминании. И гораздо ближе к… — подумала она, и Джина сразу уловила ее мысль.

Но Элспет, словно спохватившись, нарочно начала думать о всяких пустяках: о весенних цветах, о бабочках, о том, что надо накормить перед дорогой осла… Однако Джина уже знала эти уловки и недовольно нахмурилась.

— Что ты затеваешь, Элспет? Лучше сразу скажи: я ведь все равно очень скоро узнаю, как только ты начнешь об этом размышлять.

— Воистину ты просто невыносима! Разве я не говорила тебе, что это невежливо — проникать в чувства и мысли других людей?

Элспет замолчала и слегка улыбнулась.

Но раз уж ты, такая-сякая, все равно читаешь мои мысли, — подумала она, — тогда слушай вот что: если этот рыцарь тебе откажет, ты поедешь со мной в деревню, и мы забудем об этом пророчестве. Поклянись в этом, девочка! Ведь я старею и хочу видеть тебя в безопасности… Поклянись в этом ради меня…

Вот этого Джина всегда боялась: больше всего этой мольбы. Бросить все, забыть о пророчестве! Но Элспет и в самом деле старела, седина сверкала в ее волосах под платком, морщины от бесконечных тревог и забот избороздили ее лицо, а походка стала тяжелой. Было бы жестоко и дальше таскать ее за собой с места на место. Но покинуть ее после всех этих прожитых вместе лет — пусть даже в родной деревне — Джина тоже не могла.

— Если я не сумею добиться помощи от этого рыцаря, — медленно проговорила она, чувствуя, что каждое слово мучительно срывается с губ, — я больше не заговорю о пророчестве.

— И ты останешься со мной в деревне? Поклянись в этом, поклянись…

Закрыв глаза, Джина кивнула.

— Да, я клянусь.

Стоя возле загона с кобылой, выставленной на продажу, Элспет и Джина переговаривались по-французски.

— Может, согласимся? Дешевле он не отдаст, — сказала Элспет, но Джина сделала ей незаметный знак рукой.


Она посмотрела на Бикинза, барышника, который только что заломил высокую цену, и сосредоточилась на его мыслях. Хитро ухмыляясь, тот спокойно выжидал.

Простаки! — думал он. — Будет чем повеселить Уолтера Пинчбека, когда я расскажу ему, как я продал за две кроны эту сумасшедшую скотину… Он и получше лошадей всего за крону продает, а я утру ему нос…

Улыбаясь, Джина погладила шею гнедой кобылы, подошедшей к самой загородке.

— Нет, этот тип возьмет то, что мы предлагаем, — бросила она по-французски, — и еще будет рад, что так выгодно продал. Ведь у некоего Уолтера Пинчбека есть лошадь гораздо лучше, за которую он просит только крону.

Элспет принялась торговаться с Бикинзом, бегло заговорив на родном английском, а Джина, заслышав знакомые шаги, поняла, что приближается Бьяджо.

— Мне сказали, что Бикинз из тех людей, что вполне могут всучить тебе тухлый сыр вместо свежего, — сказал он по-французски. — Говорят, к тому же, что эта лошадь опасная.

— Она не опасная. Она просто необъезженная.

Бьяджо недовольно нахмурился.

— Зачем тебе вообще понадобилась лошадь, когда у нас уже есть скотина, смирная, как Сократ. Она прекрасно может тащить нашу повозку!

— Просто мне очень понравилась эта лошадь.

Бьяджо пробормотал что-то по-итальянски, качая головой. А Джина рассмеялась над тем мысленным образом, который вспыхнул при этом в его мозгу. Временами она соглашалась с ним, но сейчас, как только увидела эту кобылу, то ни секунды не колебалась. Она должна купить именно эту лошадь! До Ковентри оставалось еще несколько лье, а у повозки сломалась ось. Теперь же она может поехать верхом одна, чтобы найти Рона, хотя, несомненно, трудно будет избежать укоризненных взглядов Элспет.

Тихо шепча кобыле ласковые слова, Джина почесала ее за ушами, и ноздри у той раздулись, как розовые бутоны. Лошади вообще легко привыкали к ней. Она чувствовала их настроение и всегда могла успокоить, когда они волновались. Или, наоборот, взбодрить, когда было необходимо.

Воспользовавшись ее советом, Элспет сумела сбить цену, и Джина с улыбкой взглянула на ее довольное лицо. Высокое сухопарое тело старухи было закутано в грубый шерстяной плащ с капюшоном, а под плащом был мужской кожаный камзол и мешковатые штаны горожанина. Элспет нередко переодевалась в мужской костюм и делала это сознательно: так было проще во время путешествия. Не каждый торговец станет иметь дело с женщиной, но с горожанином — совсем другой разговор. И Элспет бывала очень довольна, перехитрив какого-нибудь местного простолюдина.

— Ты молодец, — тихо проговорила она по-французски, подойдя к ограде. — Я очень кстати упомянула Уолтера Пинчбека. Это сразу заставило его сбавить цену. Но теперь вдобавок к нашему ослу у нас есть еще и лошадь, которую надо кормить!

Джина рассмеялась.

— Не беспокойся, как-нибудь прокормим. А у Бикинза старая вражда с Пинчбеком, и он стремится во всем превзойти его. Я была уверена, что это сработает. — Она погладила красивую голову лошади. — К тому же Бикинз думает, что эта кобыла убьет нас прежде, чем мы усядемся на нее. Но я-то сумею справиться с ней!

А лошади она прошептала на своем тайном языке:

— Мы назовем тебя Байоша, и ты полетишь, как ветер!

С нервным, нетерпеливым ржанием Байоша перебирала ногами и била копытами по твердой утоптанной грязи, когда Джина вела ее на длинном поводу со двора. Элспет держалась поближе к ослу и повозке — подальше от копыт лошади, которым ничего не стоило одним ударом проделать Дыру в воротах. А стоящие вокруг крестьяне посмеивались про себя, что Бикинзу наконец-то удалось избавиться от этой бесполезной скотины.

Но Джина не обращала внимания на их отрывочные мысли, кружившиеся, словно мухи, вокруг нее. Она пыталась сосредоточиться на слепом застарелом страхе, который испытывала эта лошадь. Это не походило на то, как она улавливала мысли людей — у животных настроение выражалось в бесформенных впечатлениях и смутных образах. Страх смерти не вмещался в примитивный разум животного, но оно испытывало панический страх боли, который был знаком ему по опыту.

Когда Джине удалось сосредоточиться, она начала как бы впитывать в себя страх лошади. Она давно научилась пропускать подобные страхи сквозь себя, не позволяя им воздействовать на свое сознание.

— Бикинз часто бил ее, — сказала она Элспет, когда они дошли до постоялого двора на северной окраине Вайтема. — Вот почему лошадь такая нервная.

Элспет кивнула, не удивленная этим открытием.

— Похоже, что так.

Поручив кобылу заботам Бьяджо и объяснив ему, как нужно за ней ухаживать, Джина погладила Байошу по шее и последовала за Элспет в трактир «Кабанья голова», где они остановились. Общая комната, дымная и тесная, была полна народу; слышались возбужденные голоса, кто-то пытался петь — словом, ничто здесь не напоминало их уютную пещеру.

Они нашли столик в дальнем конце и уселись на грубые деревянные скамьи. Элспет через стол испытующе взглянула на Джину, но та только сунула руки в просторные рукава под своей накидкой и пожала плечами. Что бы ни думала Элспет, это никак не могло повлиять на ее решение.