Я с отвращением уставилась на диван.

— Она чья-то дочь, Трэвис. Что если бы кто то обошелся с твоей дочерью так же?

— Моей дочери лучше не снимать трусы перед каждым встречным мудилой, скажем так.

Я скрестила руки, разозленная его заключением.

— То есть, кроме признания себя уродом, ты говоришь, что переспав с тобой, она заслуживает того, чтобы ее отшвырнули как бездомную кошку?

— Я говорю, что был честен с ней. Она взрослый человек, это было по обоюдному согласию… она была слишком нетерпелива, если ты хочешь знать правду. Да и потом, ты говоришь так, будто я совершил преступление.

— Видимо она не имела представления о твоих намерениях, Трэвис.

— Женщины часто оправдывают свои действия тем, что творится у них в голове. Она не говорила мне, что ожидала больше, чем я предложил ей, что я ожидал лишь секс без продолжения. Это несколько отличается?

— Ты — свинья.

Трэвис пожал плечами.

— Меня называли и похуже.

Я взглянула на диван, подушки все еще смяты и сложены в кучу от их недавнего использования. Я отпрянула от мысли о том, сколько женщин отдало себя на этой ткани. Эта ткань вызывает зуд.

— Полагаю, я сплю в кресле, — пробурчала я.

— Почему?

Я посмотрела на него, взбешенная его смущенным выражением.

— Я не буду спать на этом! Одному Богу известно, на чем я буду лежать!

Он поднял мой багаж с пола.

— Ты не спишь на диване или кресле. Ты спишь в моей кровати.

— Которая наверняка менее гигиенична, чем диван. Я уверена.

— Кроме меня никто не был в моей кровати.

Я закатила глаза.

— Дай мне передохнуть.

— Я абсолютно серьезно. Я укладываю их на диване. Не пускаю в свою комнату.

— Тогда почему мне можно в твою постель?

Уголок его рта дернулся в озорной усмешке.

— Ты собираешься заняться со мной сексом сегодня ночью?

— Нет!

— Вот поэтому. Теперь поднимай свою раздраженную попку, прими горячий душ, и затем мы можем позаниматься биологией.

Я на мгновение взглянула на него и неохотно сделала так, как он сказал. Я стояла под душем очень долго, позволяя воде смыть свой гнев.

Втирая шампунь в голову, я вздохнула над тем, насколько чудесно принимать душ не в ванной общежития — никаких тапочек, никаких туалетных принадлежностей, только расслабляющая смесь воды и пара.

Дверь открылась, и я подпрыгнула.

— Мэри?

— Нет, это я, — сказал Трэвис.

Я автоматически прикрыла рукой те места, которые не хотела, чтобы он видел.

— Что ты здесь делаешь? Убирайся!

— Ты забыла полотенце, и я принес тебе одежду, щетку и какой то странный крем из твоей сумки.

— Ты рылся в моих вещах? — закричала я.

Он не ответил. Вместо этого я услышал, что он включил кран и звук его зубной щетки против его зубов.

Я выглянула из-за полиэтиленовой шторы, придерживая ее у груди.

— Выметайся, Трэвис.

Он посмотрел на меня, его губы были в пене от пасты.

— Я не могу лечь в кровать, не почистив зубы.

— Если ты подойдешь к этой шторе ближе, чем на два шага, я выколю тебе глаза пока ты спишь.

— Я не буду подглядывать, Пташка, — он усмехнулся.

Я ждала под водой с крепко скрещенными на груди руками. Он сплюнул, прополоскал и сплюнул снова, и затем дверь закрылась.

Я смыла с кожи мыло, высушилась настолько быстро, насколько возможно, и затем натянула футболку и шорты, нацепив очки и пройдясь расческой по волосам.

Я нанесла ночной увлажняющий крем, принесенный Трэвисом, на глаза и ничего не могла поделать с улыбкой. Он был внимательным, и почти милым, когда хотел.

Трэвис снова открыл дверь.

— Поторопись, Пташка! Я здесь состарюсь!

Я кинула в него расческой, и он увернулся, закрывая дверь и смеясь на всем пути в комнату. Я почистила зубы и прошаркала в коридор, проходя мимо комнаты Шепли.

— Спокойной ночи, Эбби, — произнесла Америка в темноте.

— Спокойной, Мэри.

Я замялась перед тем как два раза постучать в дверь Трэвиса.

— Заходи, Пташ. Тебе не надо стучать.

Он открыл дверь, и я вошла, заметив черную железную кровать, стоявшую параллельно окнам на дальней стороне комнаты.

На стенах не было ничего, кроме одинокого сомбреро над изголовьем кровати.

Я наполовину ожидала, что его комната будет в постерах с едва одетыми моделями, но я не заметила даже рекламы пива. Его кровать была черной, ковер серым, все остальное-белым. Выглядело будто бы он только переехал.

— Милая пижама, — сказал Трэвис, заметив мои желтые в клетку шорты, и серую футболку Восточного Универа.

Он сел на кровать и похлопал по подушке рядом с ним.

— Ну, давай. Я не кусаюсь.

— Я не боюсь тебя, — произнесла я, подходя к кровати и кидая учебник по биологии рядом с ним

— У тебя есть ручка?

Он кивнул в сторону тумбочки.

— Верхний ящик.

Я потянулась через кровать и открыла ящик, обнаружив три ручки, карандаш, тюбик с гелем, и чистую стеклянную чашку, переполненную презервативами различных марок.

Возмущенная, я схватила ручку и захлопнула ящик.

— Что? — спросил он, переворачивая страницу моего учебника, — Ты ограбил больницу?

— Нет.

— А что?

Я сняла колпачок с ручки, не в силах сдержать тошнотворное выражение на лице.

— У тебя пожизненный запас презервативов.

— Лучше защита, чем сожаление, верно?

Я закатила глаза.

Трэвис вернулся к учебнику, кривая улыбка заскользила на его губах. Он прочитал для меня записи, выделяя ключевые моменты, когда задавал вопросы и терпеливо разъяснял то, что я не могла осилить.

Через час я сняла очки и потерла глаза.

— Я выдохлась. Не могу больше запомнить ни одну макромолекулу.

Трэвис улыбнулся, закрывая мою книгу.

— Ладно.

Я умолкла, не уверенная в наших спальных договоренностях.

Трэвис вышел из комнаты и прошагал в коридор, что то пробормотав в комнате Шепли перед тем как включить душ. Я откинула покрывала и затем натянула их до шеи, слушая сильный напор воды, бегущей по трубам.

Спустя десять минут вода выключилась, и пол заскрипел под шагами Трэвиса.

Он прошел по комнате в полотенце, обернутом вокруг бедер.

У него были татуировки по разным сторонам груди, и рисунки с узорами покрывали его широкие плечи.

На правой руке черные линии и символы спускались от плеча к запястью, на левой-татуировки заканчивались у локтя строчкой на внутренней стороне предплечья.

Я специально повернулась к нему спиной в то время как он встал напротив шкафа и скинул полотенце, чтобы натянуть боксеры.

Погасив свет, он забрался на кровать рядом со мной.

— Ты тоже спишь здесь? — спросила я, повернувшись, чтобы посмотреть на него.

Полная луна за окнами бросала тень на его лицо.

— Ну да. Это моя кровать.

— Я знаю, но…

Я замолкла.

— Единственный вариант для меня это диван или кресло.

Трэвис усмехнулся и покачал головой.

— До сих пор не доверяешь мне? Я буду вести себя лучшим образом, клянусь, — произнес он, подняв пальцы таким образом, что я была уверена, бойскауты никогда не использовали.

Я не спорила, а просто отвернулась и положила голову на подушку, подворачивая покрывала таким образом, что образовался барьер между ним и мной.

— Спокойной ночи, Пташка, — прошептал он в мое ухо.

Я могла чувствовать его мятное дыхание на своей щеке, что заставило каждый сантиметр моего тела покрыться мурашками.

Слава Богу было достаточно темно, и он не мог видеть моего смущения или вспыхнувших щек.

Кажется я только закрыла глаза, когда услышала будильник.

Я потянулась, чтобы выключить его, но отдернула руку, почувствовав теплую кожу под пальцами. Я попыталась понять, где нахожусь.

Вспомнив, до меня дошло, что Трэвис мог подумать, что я нарочно это делаю.

— Трэвис? Твой будильник, — прошептала я.

Он все еще не двигался.

— Трэвис! — сказала я, подтолкнув его локтем.

Когда он все еще не реагировал, я потянулась через него, шаря в тусклом свете до тех пор, пока не нашла будильник.

Неуверенная в том, как его выключить, я хлопала по нему пока не ударила по кнопке, и затем упала на подушку, тяжело дыша.

Трэвис ухмыльнулся.

— Ты проснулся?

— Я обещал вести себя хорошо. Но не разрешал тебе ложится на меня.

— Я не ложилась на тебя, — я запротестовала. — Не могла добраться до часов. Это самый раздражающий будильник, который я когда-либо слышала. Звучит как умирающее животное.

Он потянулся и щелкнул по кнопке.

— Хочешь позавтракать? — я посмотрела на него и покачала головой.

— Я не голодна.

— Ну, а я — да. Почему бы тебе не прокатиться со мной до кафе вниз по улице?

— Не думаю, что способна выдержать отсутствие у тебя навыков вождения с утра по-раньше, — произнесла я.

Я скинула ноги с кровати и засунула их в тапочки, шаркая к двери.

— Куда ты собралась? — спросил он.

— Одеться и пойти на занятие. Тебе нужно думать как поехать, пока я здесь?

Трэвис потянулся и затем подошел ко мне, все еще в своих боксерах.

— Ты всегда такая вспыльчивая, или это пройдет, когда ты поверишь, что я не разрабатываю план как залезть тебе в трусы?

Своими руками он накрыл мои плечи, и я почувствовала его пальцы, гладящие в унисон мою кожу.

— Я не вспыльчивая.

Он наклонился ближе и прошептал в мое ухо.

— Я не хочу переспать с тобой, Пташка. Ты мне слишком нравишься.