Барбара Смит - Прекрасная изменница

– Значит, вы там были? – неожиданно подал голос Грант. – Когда?

– За три дня до кончины Роберта. Он хотел помириться. А потому устроил так, чтобы я смог прийти среди ночи, когда все в доме уже уснули.

Софи сразу поняла, о какой именно ночи шла речь. Во время болезни супруга она неизменно спала в его комнате, но однажды Роберт попросил ее вернуться к себе. Обещал оставить дверь открытой, но, проснувшись утром, она с недоумением обнаружила, что дверь заперта.

– В ту ночь дежурил Фелпс, – задумчиво заметила Софи. – Очевидно, он и впустил вас.

Лэнгстон кивнул.

– Дворецкий – единственный из слуг, кому Роберт полностью доверял. Хочу подчеркнуть, что этот случай оказался первым и последним, когда мне позволили появиться в Малфорд-Хаусе.

Правда ли это? Или обиженный любовник все-таки прокрался в кухню в день отравления? Возможно, переодевшись торговцем. А потом, во время тайного ночного визита, усилил дозу яда. Вполне вероятно, все именно так и произошло: ведь на следующий день Роберту стало гораздо хуже.

Однако Лэнгстон выглядел глубоко опечаленным. Да и зачем ему понадобилось рассказывать о ссоре? Никто бы не заподозрил ничего подобного.

Софи понимала сквозившее в голосе собеседника горькое разочарование. Какое глубокое одиночество он, должно быть, испытывал, существуя на правах некрасивого, грязного секрета и появляясь в жизни дорогого человека лишь время от времени, урывками.

Но разве существовали иные пути? Даже если бы Малфорд не женился, все равно не смог бы открыто жить с мужчиной. Явить миру любовь подобного сорта было немыслимо. Гомосексуализм считался серьезным преступлением и карался смертью.

Сгорая от сочувствия, герцогиня тоже поднялась и взяла нового знакомого за руку.

– Мне очень, очень жаль, – призналась она едва слышно. – Ситуация оказалась тупиковой, правда? Для каждого из участников драмы. Но тяжелее всех пришлось, конечно, вам.

В голубых глазах застыла тоска. Лэнгстон крепко сжал затянутую в перчатку руку, однако тут же отпустил и отошел в сторону.

– Можете радоваться, герцогиня, – произнес он с иронией. – Ссора дала мне мотив. Ведь вы за этим сюда приехали, правда? Чтобы обвинить в убийстве герцога?

Час спустя, сидя в экипаже рядом с Софи, Грант уверенно маневрировал среди заполнивших Парк-лейн экипажей. Занимавшие одну сторону улицы импозантные особняки важно смотрели на зеленые лужайки и раскидистые деревья Гайд-парка. Для представителей высшего света час был еще слишком ранним. Лишь к середине дня дорожки и аллеи заполнялись гуляющей публикой: колясками, всадниками, многочисленными пешеходами.

Отсутствие посторонних глаз не могло не радовать. Софи и без того пришлось смириться с нарушением конспирации – в тот момент, когда Грант самовольно отправил прочь наемный экипаж. Упрямец так и не позволил провести расследование самостоятельно.

Покинув площадь Ковент-Гарден, они направились на Боу-стрит, чтобы изучить письмо и, возможно, по почерку определить автора. Однако анонимный осведомитель надежно скрылся за неуклюжими, по-детски крупными печатными буквами. Как бы то ни было, а одно обстоятельство сомнений не вызывало. Слог письма и прекрасная вощеная бумага свидетельствовали о том, что писал письмо не кто-то из слуг.

Грант искоса взглянул на Софи: на красивом лице застыло выражение глубокой задумчивости. Может быть, герцогиня пыталась каким-то образом вычислить свидетеля? Понять, кто мог заметить, как она добавляла яд в любимое блюдо мужа? Желая услышать и увидеть ее реакцию, он предположил:

– Думаешь о письме?

Софи подняла задумчивый взгляд и подтвердила:

– Да. А если точнее, пытаюсь вычислить, с какой стати обвинитель ждал целых десять месяцев и лишь сейчас подал голос.

– Иными словами, почему не выступил сразу, как только Роберт слег? – уточнил Грант.

Софи покачала головой.

– Возможно, свидетель просто не был уверен в том, что произошло в его присутствии, и все это время событие отягощало совесть.

– И что же, по-твоему, он мог увидеть?

– Скорее всего что-нибудь совсем невинное. Простое действие: ну, например, как я добавляла сахар в чай Роберта. А человек решил, что это яд.

Умное объяснение, ничего не скажешь. Грант выдвинул собственную версию:

– А может статься, письмо написано всего лишь для отвода глаз и автор вовсе не свидетель, а преступник.

Софи испуганно повернулась.

– Как это?

– Очень просто. Если убийца затаил на тебя зло, то наверняка с радостью упрячет в тюрьму. С этой точки зрения Джеффри Лэнгстон прекрасно вписывается в схему.

Рука в белой лайковой перчатке судорожно сжала подол широкой юбки.

– Но его горе казалось таким искренним. Кроме того, зачем виновному давать нам в руки факты, которые можно повернуть против него самого?

Софи выглядела абсолютно растерянной. Почему же она не пользуется случаем превратить любовника в козла отпущения?

Можно ли поверить в ее невиновность?

Лэнгстон признался, что ревновал Роберта к супруге. Значит, обладал серьезным поводом очернить соперницу анонимным письмом. Скорее всего рассматривал его как средство мести, а само преступление – как тонкую насмешку. Возможно, этот человек невменяем и считает, что совершил безупречное убийство.

«Опасаюсь, что отравлен дорогим мне человеком…»

Ах если бы Роберт не темнил в своем письме, а открыто высказал подозрения! Если бы перед смертью он назвал злоумышленницей супругу, Гранту не пришлось бы сейчас терзаться сомнениями и опасаться фальшивых обвинений, которые неминуемо приведут в застенок.

– Надо было здесь свернуть, – заметила Софи, оглянувшись. – Я же сказала, что спешу домой. Хелен заметит, что я долго отсутствовала, и начнет выяснять причину.

– Пошли ей записку. Тетушка даст бумагу и перо. – Грант остановил пару гнедых перед элегантным особняком из светлого камня. Высокие колонны поддерживали массивный треугольный портик, а медные детали на широких дверях сияли.

Софи нахмурилась.

– Твоя тетя Фиби? Но мне не хочется ее беспокоить.

– Я остановился не только ради этого. Старушка – настоящий кладезь самых разнообразных сведений. Надеюсь, что она знает, где живут эти Ньюберри, у которых служит месье Ферран.

Грант уже готовился спрыгнуть, однако Софи взяла его за руку.

– Подожди, пожалуйста.

Гранту захотелось обнять ее, прижать к груди. Он представил себе, как уединится в спальне с волнующей красавицей. Конечно, она начнет возражать, ссылаясь на неуместность и неприличие, однако скоро сдастся. Импровизированное свидание в разгар дня лишь раззадорит любительницу приключений.

– Ты меня не слушаешь? – строго осведомилась Софи.

– Должен признаться, что нет, – ухмыльнулся Грант. – Зато представляю себе тебя обнаженной, в постели.

– Постыдился бы, Грант! Разве можно говорить что-то подобное на улице, когда нас могут услышать?

– Никто не услышит. – Соблазнитель перешел на шепот. – Какое же оправдание придумаем сегодня? Званый вечер? Или, может быть, еще одну пьесу?

Софи затаила дыхание.

– Думаю, сегодня подойдет обед у одного из твоих друзей, а завтра… завтра, наверное, опера.

– Ненавижу оперу. Но ведь нас там не будет, правда? На свете множество других прекрасных занятий.

Софи покраснела.

– Да. А теперь давай навестим твою тетушку.

Но Гранту не хотелось расставаться с фантазиями.

– Думаю, позволительно отложить визит. Отсюда рукой подать до моего дома. Меньше чем через четверть часа сможем оказаться в постели.

Грант схватил поводья.

Но герцогиня решительно заявила:

– Нет. Нельзя медлить с расследованием. Иначе меня арестуют по обвинению в убийстве? Ты этого хочешь?

Ее слова мгновенно отрезвили Гранта. Софи права. Эннибал Джонс где-то расхаживал, задавал вопросы, сеял беспокойство и подозрения. А если сыщику вдруг удастся разнюхать секреты теневой жизни герцога Малфорда, он мгновенно получит веское основание обвинить Софи, если не в самом убийстве, то в очень серьезном мотиве преступления.

– Что ж, в таком случае отложим свидание, – неохотно согласился Грант. – Но как только появится время, непременно воспользуемся свободной минуткой.

– Да.

Быстрый, решительный ответ вновь возбудил Гранта. Черт возьми, надо держать себя в руках. Обтягивающие, по последней моде, бриджи ничего не скрывали. Представив себе возлюбленную в мрачной, отвратительной тюремной камере, Грант спрыгнул на землю и привязал лошадей.

Через пару минут герцогиня и Грант сидели в гостиной, ожидая, пока дворецкий вернется с сообщением, соизволит ли тетушка Фиби принять племянника. Как раз в этот момент почтенная леди беседовала с другим посетителем. Удивляться не приходилось: общительность светской особы не знала границ.

Софи встала и подошла к Гранту.

– Я так и не успела задать свой вопрос, – тихо заговорила она. – Как ты объяснишь тетушке желание встретиться с месье Ферраном?

Старушка уже прекрасно знала все причины и поводы, однако Грант рассчитывал на ее сдержанность и умение не сболтнуть лишнего.