Судя по самодовольной ухмылке, Грант видел, в каком она состоянии.

Софи понимала, что таким образом он осуществляет план мести. Манипулирует, заставляя сгорать от бесконечного вожделения.

Вечером и ночью она, охваченная страстью, не задумываясь о том, что двигало Грантом, когда он пытался ее соблазнить. Но сейчас, при свете дня, трудно было сдержать горькое разочарование: как глупо надеяться, что физическая близость могла бы перерасти в близость человеческую, душевную. Что за наивность!

– Не провоцируй меня, Грант. Сегодня и без того достаточно проблем.

Он смотрел на Софи, словно пытаясь определить ее слабости и разложить по полочкам все уязвимые точки. Кроме одной. Той, о которой даже не догадывался.

– Ты просто нервничаешь перед встречей с Лэнгстоном, – произнес он.

– Да, – призналась Софи, – нервничаю.

Грант положил руку ей на плечо и слегка погладил.

– Если хочешь, готов избавить от неприятных впечатлений. Подождешь на улице, в моем экипаже. Вот только, боюсь, не согласишься.

Предложение застало Софи врасплох. Так быстро превратиться из соблазнителя в защитника? Глупое сердце снова затрепетало. Неужели он сочувствует ей?

Звук приближавшихся шагов разрушил чары. Мгновенно насторожившись, Софи устремила взгляд на дверь, из которой появился представительный джентльмен. Она сразу узнала его, хотя видела всего раз, да и то мельком, много лет назад.

Джеффри Лэнгстон.

Перед гостями остановился красивый стройный человек лет сорока с небольшим, с редеющими светлыми волосами и голубыми глазами. Высокий лоб и тонкие черты лица свидетельствовали о рафинированном аристократизме. Костюм лишь подчеркивал образ: скромный темно-серый сюртук и черные панталоны.

Софи опасалась, что поддастся тем же чувствам, которые испытала при давней встрече: яростному гневу, обиде и боли, но получилось иначе: душевное равновесие нарушалось лишь нервным напряжением. Еще бы! Предстояло завоевать доверие незнакомца, а потом определить, причастен ли он к отравлению Роберта.

Лэнгстон приблизился, не пытаясь скрыть настороженность. Если убил не он, то наверняка недоумевал, что привело к нему Софи. А если он? В таком случае он вряд ли обрадуется, узнав, что злодеяние будет разоблачено.

И может оказаться опасным.

Хозяин сдержанно поклонился:

– Ваша светлость. Признаться, совсем не ожидал встречи.

Неестественность и горькая ирония ситуации на миг поставили Софи в тупик. Общество не придумало ритуала, которым леди могла бы руководствоваться, приветствуя любовника собственного супруга.

Самый надежный способ поведения – любезная непринужденность. Софи поднялась и протянула Лэнгстону затянутую в перчатку руку.

– Мистер Лэнгстон. Очень приятно наконец-то встретить человека, который так много значил для Роберта.

Джентльмен прикоснулся к руке и одновременно бросил в сторону Гранта быстрый, слегка встревоженный взгляд. Наверняка спросил себя, почему дама говорит так открыто.

Софи невозмутимо продолжила:

– Разрешите представить: Грант Чандлер, друг герцога с детских лет. Они вместе выросли.

Лэнгстон пожал протянутую руку.

– Чандлер! Да, помню это имя. Роберт неизменно высоко о вас отзывался.

– Я о вас тоже слышал, – признался Грант. – Вы были профессором истории в Итоне. И заведовали тем пансионом, в котором он жил.

– В то время я еще работал ассистентом, а не профессором. – Лэнгстон говорил сухо, словно стремясь заранее отсечь все возможные комментарии.

Новость расстроила Софи. Она не подозревала, что связь уходила корнями в школьные годы. Не слишком лестная характеристика для учителя, использовавшего служебное положение столь противозаконным способом.

– Может быть, присядем? – предложила Софи. – Разумеется, если мы не отрываем вас от неотложных дел.

– Всего лишь от визита к книготорговцу, – сказал хозяин и жестом указал на софу. Сам же опустился в кресло напротив. Несмотря на вежливость, выглядел он напряженным и нервным. – Книги могут подождать, ваша светлость.

Софи села, надеясь улыбкой развеять опасения.

– Пожалуйста, обращайтесь ко мне по имени: просто Софи. Мы оба были дороги Роберту, а потому хотелось бы надеяться, что найдем общий язык и подружимся.

Лэнгстон едва заметно покраснел и вновь взглянул на Гранта, явно опасаясь разглашения тайны.

– Очень мило с вашей стороны, Софи.

– Надеюсь, удастся поговорить откровенно, – проворковала герцогиня. – Грант знает правду о ваших отношениях с герцогом Малфордом.

Лэнгстон побледнел и вцепился в подлокотники тонкими ухоженными пальцами.

– О Господи! Так это вы рассказали ему?

– Умоляю, простите. Даю честное слово, что только ему. Ведь я обещала Роберту…

– Судя по всему, обещание оказалось пустым, – холодно заметил Лэнгстон. – Впрочем, не стоит удивляться излишней искренности, ведь в свое время вы были чрезвычайно близки, не так ли?

От страха Софи потеряла дар речи. Лэнг знает правду о Люсьене. Только бы он не открыл Гранту тайну!

– Это я вынудил герцогиню признаться, – вмешался Чандлер. – Из-за того, что Роберт был убит. Отравлен.

Некоторое время Лэнгстон молча переводил взгляд с жены бывшего любовника на его лучшего друга. Выражение негодования на холеном лице сменилось крайней степенью недоверия.

– Не может быть… этого не может быть.

Софи с облегчением вздохнула. Прямое заявление Гранта трудно было назвать тонким подходом, к которому она так тщательно готовилась, и все же именно резкость послужила успешным отвлекающим маневром. Она строго посмотрела на Гранта и вновь сосредоточилась на реакции Лэнгстона.

Столь крайнюю степень изумления и шока невозможно сыграть.

– Полагаю, так оно и есть, – тихо произнесла она. – В полицейское управление недавно поступило анонимное письмо, и вчера меня допрашивал следователь. Даже доктор Атертон подтвердил, что симптомы болезни Роберта совпадали с симптомами отравления мышьяком.

Джеффри Лэнгстон откинулся на стуле и дрожащей рукой провел по волосам.

– И все-таки не верится. Кому понадобилось причинить вред столь благородному, спокойному и щедрому человеку?

Призвав на помощь все свое мужество, Софи вздохнула.

– Магистрат подозревает в преступлении меня.

– Вас? Но зачем… – Лэнгстон покачал головой. – Хотите сказать, что сыщики полагают, будто вы убили супруга из-за того, что мы с ним…

– Нет, – торопливо возразила Софи. – О вашем существовании они вообще не подозревают. Не сомневайтесь, я вовсе не собираюсь им сообщать. Но очень боюсь, что если полиция всерьез займется расследованием, то самостоятельно выяснит немало лишнего. А потому надеюсь, что вы согласитесь помочь, честно ответив на мои вопросы.

Лэнгстон заморгал, словно очнувшись и выйдя из ступора.

– Сделаю все, что в моих силах. Но вовсе не из-за страха разоблачения, а в память о Роберте. Для того чтобы помочь призвать убийцу к ответу.

На миг в голубых глазах проступила вся острота боли и горя. Только сейчас Софи поняла смысл мрачного темного костюма: темно-серый сюртук и черный жилет означали траур, столь же глубокий, как и ее собственный.

Грант наклонился и напряженно уперся локтями в колени.

– Роберт никогда не упоминал о существовании врагов?

– Помимо вас? – уточнил Лэнгстон, и печаль во взоре мгновенно сменилась холодным презрением. – Нет, насколько помнится, ни разу.

Грант обиделся. Опасаясь взрыва, Софи поспешила вмешаться:

– У вас с герцогом наверняка были общие приятели. Не мог ли кто-нибудь из них затаить враждебность?

– Иначе говоря, вас интересует, объединяются ли люди с моими склонностями в тайные сообщества?

– Не вкладывайте свои слова в чужие уста, – ответил Грант. – Просто ответьте на вопрос.

Софи предостерегающе прикоснулась к руке Гранта и поспешила сгладить неловкость:

– Вовсе незачем проявлять излишнюю подозрительность. Это же не допрос, а всего лишь беседа.

Лэнгстон слегка кивнул в знак признательности.

– Мы с Робертом неизменно оставались здесь одни. А поскольку редко встречались вне стен этого дома, то так и не составили общего круга знакомств.

Софи знала, что Роберт соблюдал осторожность. Но необходимость прятаться и скрываться могла претить партнеру. Понимая крайнюю деликатность темы, она все же рискнула спросить:

– Вас это обстоятельство тяготило? Я говорю о невозможности открыто проявить чувства?

Слегка прищурившись, Лэнгстон посмотрел ей в глаза.

– Если честно, я безумно ревновал к вам, Софи. Ведь по закону Роберт принадлежал вам, а мне оставалось довольствоваться малым.

Признание ошеломило. А вдруг этот утонченный джентльмен дошел до такой степени недоброжелательства, что отважился написать письмо в магистрат? С другой стороны, если скорбящий любовник нашел в себе силы говорить откровенно, то и она должна ответить откровенностью на откровенность.

– Трудно назвать герцога моим, – возразила она. – И телом, и душой он неизменно оставался с вами.

– Не стал бы утверждать так категорически.

– О чем вы?

Джеффри Лэнгстон медленно поднялся и подошел к камину.

– За несколько недель до трагедии мы серьезно повздорили. Видите ли… Роберт чрезвычайно болезненно воспринимал наши отношения. Он так и не смог принять их в полной мере. Неизменно хранил в сердце идеал счастливого супружества с вами.

На глаза Софи навернулись слезы.

– Малфорд был хорошим мужем, – призналась Софи. – И я никогда не просила его измениться.

– Тем не менее Роберт очень хотел стать другим. Этот вопрос и стал причиной множества резких слов, а потом мы почти целый месяц провели врозь. – Пытаясь обуздать чувства, Лэнгстон прикрыл глаза и потер переносицу. – Так и получилось, что, когда он вызвал меня в Малфорд-Хаус, я даже не подозревал о болезни.