– А не отменить ли нам конец сезона? И проблема будет решена.

– Да ради бога! Вот ты ей об этом и скажи.

Джеймс хмыкнул, и Джорджина усмехнулась. Они оба прекрасно знали, что даже если в этом году Жаклин не собирается найти себе мужа, сезон никто не станет отменять, ведь она так его ждала!

– Мы оба прекрасно понимаем, что это чудесно, что дочь так быстро оправилась от этого ужаса, – сказала Джорджина.

– Ты в самом деле так думаешь? Почему же тогда каждый раз, когда об этом упоминают, ее разбирает гнев? И меня, кстати, тоже, если ты этого не заметила.

– Хорошо, перефразирую: по крайней мере, она не провела последний месяц, рыдая в своей спальне и отказываясь из нее выходить.

Джеймс рассмеялся:

– Наша девочка? Месяц в рыданиях?

– Любая девушка ее возраста…

Джорджина не успела закончить фразу, потому что в столовой неожиданно появилась Жаклин.

– Мне нужен совет! – произнесла она с ходу.

Джорджина надеялась, что дочь не слышала, о чем они с мужем говорили. И скорее всего так и было, потому что выражение лица Жаклин было удивительно спокойным.

Несмотря на то что время давно перевалило за полдень, девушка все еще была одета в домашнее платье, которое она натянула прямо поверх ночной рубашки. У Жаклин не было необходимости наряжаться с утра, потому что она отвергала всех визитеров. С ее стороны это было довольно смело, хотя кавалеры нисколько не были ее поведением обижены. С самого начала Жаклин решила, что будет исключительно развлекаться сама и ни для кого не станет объектом развлечения. Разумеется, уже было разбито немало сердец, но ее родители и члены семьи даже не сомневались, что так и будет. Она была так прелестна, их Жаклин! Ее мать Джорджина тоже была прекрасна, но Жаклин нисколько ее не напоминала. Высокая (ростом почти метр семьдесят) зеленоглазая блондинка, она была красива своей собственной красотой: высокие скулы, упрямый подбородок (и такой же характер), прелестный носик, полные губы, длинные, падающие на спину и плечи золотые локоны.

Сейчас Жаклин держала в каждой руке по маске: одна была фарфоровой, закрывающей все лицо, а другая представляла собой экзотическое белое домино, отороченное перьями, которые тоже практически не оставляли на лице открытых мест.

– Еще один бал? – спросила Джорджина. – Разве приходило приглашение на маскарад?

Дочь пожала плечами, подошла к столу, положила тяжелую фарфоровую маску на его поверхность и схватила колбаску с тарелки матери.

– Я полагала, что оно пришло вчера. Мы были весь день заняты другими делами и могли пропустить этот момент. Не волнуйся, этот маскарад будет на следующей неделе, после свадьбы.

– Ты еще не завтракала? – спросила Джорджина, наблюдая, как ее дочь уплетает колбаску.

– Да у кого есть на это время?

– У нас, например, – заметил Джеймс.

Жаклин ухмыльнулась и села рядом с матерью.

– Я буду есть то же, что и мама, если что-то еще осталось! – крикнула она дворецкому.

– Боюсь, я забрала последнее, – сказала Джорджина. – Может, ты возьмешь приготовленную для обеда камбалу?

– Меня тошнит от рыбы. Ублюдок ничем другим меня не кормил…

Девушка поджала губы, и ее щеки порозовели от гнева. Супруги обменялись понимающими взглядами: происходящее было яркой иллюстрацией того, о чем они говорили. Пребывание Жаклин у похитителей все еще оставалось слишком болезненной для нее темой. Ублюдок – такую кличку она дала капитану корабля, который похитил ее из Бриджпорта.

Жаклин так и не удалось узнать его настоящее имя, ей даже не назвали его выдуманного имени, и, разумеется, она так и не поняла, на кого же он работал. Все, что она о нем знала, – он являлся любовником Кэтрин Мейер, если только это было настоящее имя той женщины, которая хитростью заманила ее на борт «Девы Джордж». Кэтрин выдавала себя за сводную сестру Андрасси Бенедека. Кстати, Андрасси тоже вовсе не был далеким родственником Мэлори, за которого он себя выдавал. Эти двое мошенников изощренно лгали с самого своего прибытия в Коннектикут, чтобы похитить драгоценности Мэлори и саму Жаклин.

Каждый раз, когда Жаклин вспоминала об этом, ее охватывала ярость. Родители видели все это и понимали, как она себя чувствует. Ее обвели вокруг пальца, она была беспомощна, и ничто из того, чему учил ее Джеймс, ей не пригодилось. Хорошо еще, что Жаклин быстро остывала. Вот как сейчас.

– У меня кончаются бальные платья, – произнесла она с улыбкой. – Нельзя ли заказать еще?

– Предполагаю, что сделать это придется, – согласилась Джорджина. – Как бы я хотела, чтобы эти устроительницы балов не стремились так друг друга перещеголять! Необходимо принять закон, запрещающий им устраивать больше одного бала в сезон.

– Мне нравится танцевать, так что я не жалуюсь. Так какую маску надеть?

– Разумеется, домино. В цельных масках слишком жарко, они неудобные. Ты ее снимешь, не успеем мы приехать на бал. А вот твоему отцу она бы не помешала: тогда ему не придется прятаться в саду и я тоже смогу потанцевать!

– Даже не надейся, Джорджи, – хмыкнул Джеймс. – Но если тебе так хочется танцевать, я могу захватить Тони. Ему нужно будет как-то отвлечься во время медового месяца Джудит.

Джорджина рассмеялась. Оба брата Мэлори ненавидели балы, и все в семье это знали. Если бы Тони нуждался в том, чтобы отвлечься, он бы нашел себе дело поинтереснее, чем посещение бала.

Генри, который был дворецким сегодня (он чередовался со своим приятелем Арти), торопливо вошел в комнату, в руках у него был нераспечатанный конверт. Джорджина выжидающе подняла бровь. Жаклин сделала то же самое. Но Джеймс спокойно положил перепачканное письмо в карман и улыбнулся.

Эта его особая улыбка, выражающая глубокое удовлетворение, могла означать, что письмо было от Дрю. Джеймс получил, наконец, то, чего так долго ждал, а это означало, что вскоре он может отплыть на Карибы.

Мысли обеих женщин были одинаковыми. Джорджина вздохнула, а Жаклин скрестила руки на груди и произнесла самым упрямым тоном, на который только была способна:

– Я еду с тобой.

– Ты сущий дьявол!

– Я тоже хочу отомстить, может быть, даже больше, чем ты!

– Я тебе опишу все в красках, когда вернусь, все до последней детали.

Чтобы остановить разгорающийся спор, Джорджина хлопнула ладонью по столу.

– Жак, посуди сама, если ты поедешь, отцу придется думать еще и о тебе. Вместо того чтобы полностью отдаться делу, он будет беспокоиться о том, чтобы с тобой ничего не произошло.

– Я могу остановиться там, где живут Габи и Дрю…

– Их остров расположен слишком близко к Сент-Китсу. Не забывай, что тот, кто послал записку о выкупе, хотел, чтобы твой отец прибыл именно туда. И какой смысл ждать там, а не здесь? Ты все равно будешь в опасном месте, где орудуют бандиты, и пока твой отец будет за ними гоняться, тебя могут снова похитить. А это помешает Джеймсу уничтожить того, кто так старается ему навредить. Неужели ты хочешь, чтобы победили наши враги?

Жаклин собиралась возразить, но, подумав, сердито сказала:

– Хорошо, я понимаю. Но мне это не нравится! – В гневе она выбежала из столовой.

– Не могу сказать, что я удивлена, – вздохнула Джорджина. – Я чувствовала, что Жак этого захочет.

– Я бы удивился, если бы она не захотела, – согласился с ней муж.

Джорджина протянула руку за письмом:

– И позаботься о том, чтобы перед отплытием все корабли были обысканы сверху донизу. Нужно убедиться, что на них нет зайцев. Жак только говорит, что все понимает, однако это не значит, что она не поддастся эмоциям.

– Я отплыву до того, как она сообразит, что происходит.

– И все же будет лучше, если, отплывая, ты будешь видеть ее стоящей на берегу. Хорошо, давай посмотрим, что за информацию содержит это письмо, то ли это, чего ты ждешь. – Джорджина прочитала письмо первой и затем вручила его мужу. – Не думаю, что это так.

Глава 2

По проходам, расположенным с обеих сторон от скамей, стоящих в левой половине зала, быстро, стараясь не привлекать внимания, шагали пятеро мужчин. Несмотря на их усилия остаться незамеченными, их появление вызвало у собравшихся в церкви немало перешептываний. Похоже, у них была какая-то особая задача. Даже сидевшая рядом с Жаклин Джорджина не удержалась и тихо сказала:

– Какого черта им тут нужно?

Но мысли Жаклин занимал вопрос: почему отец не сел рядом с ними? Она решила, что он захотел поддержать своего брата Тони, готовившегося к тому, чтобы вести свою дочь к алтарю. Наконец, Джудит в сопровождении отца прошествовала по проходу и встала рядом с Натаном. Они произнесли брачную клятву.

Почему же эти пятеро вели себя так таинственно?

Джеймс не вернулся к семье, а сел рядом с Тони на скамье в первом ряду. Их старший брат Джейсон сидел рядом с Рослин, расположившейся по другую сторону от Энтони. За ними, заставив потесниться своих жен Шарлотт, Реджи и Дэнни, примостились Эдвард – еще один старший брат, Николас Иден и Джереми. Они вели себя так тихо, что Тони, прислушивавшийся к каждому сказанному у алтаря слову, даже не заметил, что они сидят прямо за ним, равно как не замечал руки Джеймса, лежавшей на спинке его скамьи, – Джеймс не касался Тони, однако явно был готов поддержать его в любой момент.

Но вот недовольные гримасы гостей сменились ухмылками, и даже послышалось несколько смешков. Стало, наконец, ясно, почему эти пятеро так себя вели – они явно готовились приструнить Энтони и незамедлительно бы это сделали, если бы он высказал какие-либо возражения против брака или подал голос в тот момент, когда священник задал положенный вопрос. Никто не сомневался, что Энтони был на это способен!

Жаклин восхищалась их героизмом, хотя она-то как раз не думала, что такая предосторожность необходима.

И вот, наконец, Джудит и Натан Тремейн были объявлены мужем и женой, и Натан поцеловал Джудит. Жаклин улыбалась, хотя на ее щеках снова заблестели дорожки от слез. Она впервые заплакала в тот момент, когда ее лучшая подруга появилась в церкви. Конечно, слезами счастья. Хотя Джудит и Жаклин являлись двоюродными сестрами, они были ближе, чем родные.