— А точнее?

— Ты позвонишь?

— Ну, хорошо, хорошо, только не знаю, согласится ли он вообще со мной разговаривать, — капризно сказала Анжела. Спектакль — это даже интересно, она же всегда мечтала стать актрисой.

Но какую роль ей уготовил Лебеда?

— Короче, такой расклад…


Мрачные предчувствия одолевали Бориса Агеева. Вдруг, неожиданно для себя, он усмехнулся. Представил, что у многих, да почти у всех, кто был вчера на банкете, сегодня с утра мрачные мысли. И болит голова. Но так же быстро, как и появилась, улыбка исчезла с его лица.

Ему бы их заботы и мрачные мысли!

О том, что жена разозлилась и выгнала его из дому, Борис даже не вспоминал. Выгнала и выгнала, ее можно понять. Он и не надеялся, что после банкета Лера бросится ему на шею и скажет: «Спасибо, милый!» Правда, вела она себя как-то странно, да не это саднило душу, не об этом он думал всю ночь и все сегодняшнее утро. Пугало другое: что она скажет, когда в забегаловках Прикубанска народ станет слушать его высказывания о своей жене, сопровождаемые криками, стонами, чмоканьем, чавканьем? Сегодня подлецы, которые поставили «жучки» в комнате Анжелы, должны выполнить свою угрозу…

Или вначале позвонят? Это было бы благородно. Он ведь сделал все, что мог, удержал ее от поездки в ДК. Кто же знал, что лейкопластырь окажется таким дерьмовым? Если они всерьез хотят чего-то добиться, пусть выдают хороший лейкопластырь! Вот об этом и хотел он сказать им, попросить не делать скоропалительных выводов…

Но подлецы — они ведь и поступают подло.

Ожил городской телефон на столе его служебного кабинета. Борис протянул руку, заметив, что пальцы нервно сжались в кулак, ладони стали влажными от пота. Нервы, нервы… Он сорвал трубку, хрипло выдохнул в микрофон:

— Агеев. Слушаю вас.

И услышал. Вот уж не ожидал, так не ожидал!

— Боренька, милый, ты сердишься на меня?

Сердится ли он? Какое глупое слово! Сердиться можно на жену за невкусный суп или на собаку, которая вытащила шнурки из ботинок.

— Убить тебя мало за это! — закричал Агеев.

— Вот-вот, я так и думала, — печально сказала Анжела. — А не убивать меня ты можешь?

— Или повесить на площади перед ДК вверх ногами!

— Это уже лучше. Но тогда я должна быть в джинсах, а то юбка задерется и все будут смотреть…

— То, что у тебя под юбкой, весь город давно уже видел! — злорадно усмехнулся Агеев.

— Ну, Боренька, лапочка, перестань дуться на меня. Я же совсем ничего не знала, правда-правда. Только вчера вечером пришли какие-то люди, я их раньше и не видела ни разу, вытащили из-под кровати свои штучки и сказали, чтоб я помалкивала, не то убьют. Знаешь, как я перепугалась? Ужас просто! Начала звонить тебе, и никак не могла дозвониться. До сих пор трясусь, ну прямо не знаю, что делать.

— Я тебе тоже звонил, черт знает сколько проторчал у телефона! Ты где была, дрянь?

— Да не дрянь я, — Анжела всхлипнула. — В казино была, мы там новую программу репетировали… А зачем они записали наш разговор, сказали тебе?

— Сказали… — Агеев нервно растирал лоб пальцами свободной руки. — Ты не врешь, Анжела?

— А зачем, Боренька? Я так испугалась! А теперь думаю, если бы ты сейчас приехал ко мне, мы бы вместе что-то придумали. Они пугают тебя, что жене покажут запись, да? Приезжай, милый, кажется, я знаю, кто это сделал.

— Сейчас?

— Ну конечно! Я прямо места себе не нахожу, надо же, так подвела тебя. Ну, хоть поцелую… как ты любишь, чтоб не сердился на меня, а может, и придумаем, как обдурить их.

— Приеду, а там у тебя микрофоны повсюду натыканы, — мрачно усмехнулся Агеев.

— Уже нету… Но если боишься, мы будем на бумаге писать друг другу. Как шпионы.

Агеев не особо задумывался, ехать или нет. Другого выхода все равно не было.

Он и предположить не мог, что на другом конце провода Анжела чувствует себя великой актрисой и представляет, как здорово сыграет нежную страсть к миллионеру в теплой Италии.

26

— Добрый день, Марина, — кивнула Агеева, входя в «аквариум». — Сегодня даже я опоздала. Никто не звонил?

— Нет, Валерия Петровна, — Марина бросила короткий взгляд на мэра.

Агеевой этот взгляд не понравился. Она подошла к столу, внимательно посмотрела на секретаршу.

— Что-нибудь не так?

— Извините, Валерия Петровна, просто я вспомнила вчерашний банкет, — улыбнулась Марина. — После вашего ухода там такое началось, если рассказывать, так анекдот получится. — Поскольку Агеева все еще смотрела на нее, Марина решила продолжить: — Ваш конкурент Вашурин привязался ко мне, как репей. В любви признавался, горы золотые обещал, если я прямо там, под столом… Представляете? И смех, и грех. А жена его на столе канкан отплясывала, юбку задрала дальше некуда — и вперед!

— Наверное, это новые методы агитации избирателей, — сухо сказала Агеева.

Неприятно было слушать рассказ не в меру наблюдательной женщины. Если поведение других не ускользнуло от ее глаз, то уж за своей начальницей следила особо. И может кому-то рассказать весьма нелестные для мэра детали. И расскажет…

— А Федор Аркадьевич Сысоев и жена Павла Ивановича Осетрова под столом целовались. Может, и не только целовались, я за ними не следила, но барахтались там, как хрюшки. А другие что вытворяли…

— А ты как там очутилась? — перебила ее Агеева.

— По пригласительному, — пожала плечами Марина и смело посмотрела на начальницу. — А что, нельзя было?

— Не помню твоей фамилии в списке приглашенных. Илья Олегович подсуетился?

— Между прочим, там были и другие люди, чьих фамилий никто не видел в списке. — Со стороны секретарши это был явный вызов.

— Были, — согласилась Агеева. — Составь мне список, мы по каждому конкретному случаю проведем расследование. И заставим заплатить за угощение незваных гостей.

— Валерия Петровна! — испуганно воскликнула Марина. — Зачем же так? Вы блестяще выступили и, вообще, были настоящей королевой бала, все только и говорили о вас. Такое расследование похоже на крохоборство. Зачем вам это?

Агеева задумалась. Пожалуй, и вправду лишнее. Деньги на банкет не из городского бюджета выделены… Да ведь и сама она небезгрешна. Все, конечно, уже знают, с кем танцевала.

— Ты меня убедила. Пожалуйста, пригласи ко мне начальника отдела городской связи. Немедленно!


…Дел было запланировано, как всегда, много: поездки на городскую овощебазу и на спортивный комплекс, где застопорилась реконструкция; встречи с энергетиками и работниками железнодорожного депо; совещание с медиками… Но думать об этом не хотелось, потому что главным событием сегодняшнего дня была встреча с Андреем.

Нужно было договориться на конкретное время. Не догадалась, не думала, что будет ждать его с таким нетерпением. А если он придет лишь к вечеру? Весь рабочий день превратится в пытку; она же ни на одном вопросе не сможет сосредоточиться, пока не увидит его.

Ни на одном…

Значит, все эти шестнадцать лет ждала его, верила, что он любит ее? Да нет же, не ждала, не верила, не думала, не надеялась! Но когда узнала, что произошло на самом деле, прежняя любовь, сумасшедшая страсть вспыхнули с новой силой, которой она не может управлять.

А если весь его рассказ о письмах и звонке — выдумка? Нет, такое не может быть выдумкой…

Впрочем, сегодня она разберется в этом давнем деле…

Начальник отдела городской связи Александр Александрович Коркин не вошел, а вкатился в кабинет. Был он весьма толстым и низкорослым мужчиной пятидесяти трех лет с длинными седыми волосами. Для пожилого человека такая прическа была, по меньшей мере, странной. Однако Александр Александрович объяснял это тем, что всю жизнь его заставляли коротко стричься, и теперь, когда наступила демократия, он имеет полное право наконец-то отрастить волосы, благо, были они густыми и крепкими.

Решая кадровые вопросы, Агеева отдавала явное предпочтение людям пожилым, опытным специалистам, занимавшим прежде вторые-третьи роли в своем ведомстве; тем, кто, собственно, и тянул лямку, а не красовался в президиумах. Почувствовав ее крепкую руку, они служили мэру и городу верой и правдой, ибо знакомы были с дисциплиной не понаслышке, работать умели и были благодарны за доверие. С молодыми труднее. Эти больше думают о дальнейшем продвижении, а крепкую руку мэра воспринимают болезненно, затаив обиду.

— Валерия Петровна, поздравляю! — с порога закричал Коркин. — Видел, слышал и был весьма доволен тем, как вы заткнули всех за пояс. Тот факт, что Вашурин упал с перепугу, о многом говорит. Такого я не припомню.

— Спасибо, Александр Александрович. Садитесь, пожалуйста. У меня к вам несколько необычное дело.

— Весь внимание, Валерия Петровна.

— Вы давно работаете в отделе связи…

— Сколько себя помню, — довольно усмехнулся Коркин.

— Моего отца знали?

— Можно сказать, нет. То есть был в курсе, кто у нас второй секретарь, но не удостоился чести быть представленным. Не достиг соответствующего ранга, так сказать. А почему вы спрашиваете об этом?

— Собственно, меня интересует семьдесят девятый год.

— Помню, был такой, — закивал Коркин.

Агеева улыбнулась.

— Если был, тогда скажите, кто руководил почтой в семьдесят девятом?

— В горсовете или горкоме партии?

— Скажу конкретнее. Если бы второй секретарь горкома, мой отец, захотел перехватывать всю корреспонденцию, которая была адресована определенному человеку, а также и его собственные письма, кому он мог поручить это?

— Маргарите Андреевне Птицыной, — ни минуты не раздумывал Коркин. И, предупреждая вопрос, почему он так считает, продолжил: — Такие вещи случались в те годы… я имею в виду — до девяносто первого. Городской почтой руководила тогда Маргарита Андреевна, и все деликатные поручения шли через нее. Если вас интересует этот вопрос, никто лучше Птицыной не ответит.