Данелла Хармон - Предвкушение счастья

Брендан долго сидел на полу, обхватив голову руками, чтобы не слышать ее плача. В конце концов он не выдержал, поднялся, положил в карман бушлата самое необходимое, очень осторожно открыл дверь и спустился вниз.

Не важно, готова «Пустельга» или нет, но она покинет Ньюберипорт.

— Господи, Брендан, ты серьезно? Ты хочешь присоединиться к экспедиции? Ты, наверное, из ума выжил…

Брендан покачнулся и прислонился к стене, чтобы Лайам не заметил, с каким трудом ему приходилось держаться на ногах. Но слабость не проходила.

— Выжил из ума? — Брендан изобразил улыбку, потому что голубые глаза Лайама смотрели на него с откровенным неодобрением. — Я так не думаю. Что плохого в том, что наша шхуна поддержит патриотов?

— Тоже мне патриот! — хмыкнул Лайам. — Ты свалился с мачты и чудом остался в живых. Вряд ли ты, парень, сейчас в состоянии командовать кораблем. Если судить по твоему виду, то я бы тебе даже лодку не доверил!

Брендан закрыл глаза. Если он выглядел так же, как чувствовал себя, то это ужасно.

Вдруг он ощутил что-то мокрое и холодное на лице и понял, что уткнулся в кружку с пивом. Выругавшись, Лайам снова усадил его. Брендан открыл глаза и увидел вращающийся потолок.

— Ради Бога, Брендан…

— Вы в порядке, капитан Меррик?

Это подошел владелец таверны.

— Все хорошо, Мозес! — ответил Лайам, придерживая Брендана за лацкан, чтобы тот не свалился. — Просто капитан выпил многовато, да?

Брендан кивнул:

— Принесите ему стакан сидра, — сказал Лайам, — Конечно, утром он не поблагодарит меня, но сейчас это будет ему в самый раз.

Хозяин торопливо удалился, удивленно пожав плечами, поскольку никогда не видел, чтобы капитан Меррик пил.

— Послушай меня! — Лайам поднял голову Брендана и посмотрел ему в глаза. — Я не хочу, чтобы ты становился посмешищем. Ты не просто хочешь отплыть на помощь американцам в Мэн. Ты снова сбегаешь. От кого на этот раз?

Лайам чуть подождал и сам же ответил:

— От Майры Эштон. Бог мой, Брендан, когда ты наконец позволишь этой девушке зацепить тебя? Она любит тебя, и если только ты забудешь эту проклятую Джулию и повнимательнее присмотришься к Майре…

— Она сердится на меня, Лайам…

— Ну и что? Говорю же, она любит тебя. Девчонка не отходила от твоей постели, пока ты лежал! Она заботилась о тебе, мыла, причесывала, поила, старалась, чтобы ты хорошо выглядел перед гостями…

— Гостями? — удивился Брендан.

— Ну да. Многие горожане приходили навестить тебя и помолиться о твоем выздоровлении.

Брендан недоверчиво махнул рукой.

— Если они и заходили, то ради того, чтобы навестить бедного ослепшего Мэтта…

— Бедный слепой Мэтт! Ха! Позволь тебе сказать, Брендан, что он не настолько слеп, чтобы не заметить, как похорошела твоя сестра в последнее время! Эти двое здорово сблизились с тех пор, как ты вернул его домой. Может, со зрением у него и неважно, но я готов побиться об заклад, что он смог бы выйти в море на корабле, если бы захотел. Но нет! Он слишком занят тем, что изображает из себя слепого, чтобы твоя сестра не отходила от него. Я сам видел, как он смотрит на нее, когда она отворачивается. Сегодня утром он попросил ее нарисовать его портрет. Я уверен, что теперь он попросит тебя начертить для него корабль с женской головкой, похожей на Эвелину.

— Черт! — вырвалось у Брендана. Он недоверчиво покачал головой. — Мэтью и Эвелина?

— Так если наш красавчик капитан Эштон позволил твоей сестре вонзить в него свои коготки, то почему бы тебе не позволить этого Майре? Но ты ускользаешь всякий раз, когда она начинает охоту.

Брендан отвел взгляд.

— Я должен отправиться в Пенобскот, — продолжал настаивать он, стараясь не потерять мысль. — Ньюберипорт уже послал свои корабли… и «Пустельга» тоже должна быть там… Там нужен каждый корабль, и никакая болезнь не остановит меня… Теперь я тоже американец, ты помнишь? — Он улыбнулся. — Кроме того, Мэтью говорит, что там будет сам Поль Ривер, а я всегда мечтал встретиться с этим человеком!

— Брендан!

— Это не так сложно. Я смогу дойти на «Пустельге» до Пенобскота за двое суток…

— Если ты отправишься в Мэн, то англичане смоют тебя с твоей палубы.

Мозес вернулся с подносом, неся две кружки пива. Лайам быстро поставил перед Бренданом свою пустую кружку, чтобы сделать вид, что Брендан выпил, потом схватил его за рукав и посмотрел в глаза.

— Послушай, Брендан. Американцы там уже больше месяца и еще не предприняли попытки атаковать британцев. Да и командором там Дадли Салтонстолл, ты его знаешь, это не очень приятная личность, чтобы служить под его командованием!

— Но я должен, Лайам!

— Брендан, ты не можешь… — Лайам взял друга за руку. Брендан поднял голову, выпрямился и неторопливо повернулся. Он олицетворял собой истинно английскую надменность, начиная с гордо сидевшей треуголки и кончая носками башмаков.

— В будущем, мистер Доэрти, я попрошу вас не забываться. Я — ваш капитан. Пожалуйста, обращайтесь ко мне как положено! — Потом он улыбнулся, чтобы смягчить свое замечание, распахнул дверь и вышел наружу.

В таверне все загудели. Подумать только, этот капитан из Коннахта едва успел оправиться от болезни и уже пришел в таверну, выпил вместе с остальными, поставил на место своего огромного лейтенанта и собрался на войну как ни в чем не бывало. Один лишь Лайам знал, что капитан еще не здоров.

Никто, кроме самого капитана, не знал, сколько раз он падал, пока добирался до причала. Однако он так и не добрался до каюты, а свалился без чувств на палубе, где и провел ночь.

В городе только и было разговоров, что об экспедиции в Пенобскот. Новости приходили из Мэна и из Бостона. Британцы закрепились на небольшом полуострове в районе Багадуса и держались там, несмотря на превосходящие силы американцев. Как видно, англичане ждали подкрепления.

Страсти в городе накалялись, а в доме Эштонов, где новости обсуждались очень бурно, за завтраком разыгралась неприятная сцена.

Поводом послужил красивый черничный пирог, который так старательно пекла Майра, желая показать Брендану свое стремление научиться печь сладкое, чтобы удержать его дома. К несчастью, Брендан был еще наверху, и первый кусок попробовал Эфраим.

— Черт возьми! — заорал он, закашлявшись.

Начинка рассыпалась по столу, а очки Мэтта запачкались кремом. Слезы потекли по лицу Эфраима, он покраснел от ярости и швырнул тарелку с пирогом. Темное пятно осталось на стене. Собака, поджав хвост, с визгом выскочила из столовой.

— Господи, да этим можно запросто отравить! Майра, что, черт возьми, ты положила туда? Да разве ты станешь хорошей женой! Никто не будет этого терпеть! Слава Богу, срок ультиматума истекает, и я сплавлю тебя с рук.

— Тебе нечем похвастаться перед старыми приятелями в таверне! — выкрикнул Мэтт. — И ты не знаешь, на ком сорвать свой гнев!

— Два капитана под крышей моего дома и самая лучшая шхуна в Америке, черт возьми! Но никто не идет в Пенобскот! Никогда в жизни я не чувствовал такого унижения!

— Говори потише, пока не разбудил Меррика! — предупредил Мэтт.

— Я буду говорить еще громче, пока он не поднимется, чтобы присоединиться к нашему флоту!

Эвелина удержала Мэтта за руку, надеясь предотвратить баталию, но было уже поздно. Зеленые глаза Майры сверкнули, она вскочила на стул и закричала:

— Мэтт прав! Ты нисколько не думаешь о Брендане или об англичанах. Для тебя это не главное!

— Да я и сам готов отправиться на помощь нашему флоту!

— Никто тебе не позволит этого! Шхуна принадлежит Брендану, ты слышишь? Он ее капитан!

Как можно так бесцеремонно распоряжаться жизнью других людей! Она сердито проскочила по лестнице и, ворвавшись в комнату Брендана, в изумлении застыла на пороге. Кровать была аккуратно застелена. В комнате никого не было.

Майра сжала кулаки. Нет… И тут она заметила, что флаг шхуны тоже исчез.

Она опоздала! Не теряя ни минуты, Майра бросилась вон из комнаты.

«Пустельга» неторопливо скользила мимо поросших соснами островов и песчаных отмелей. Она вышла из Ньюберипорта несколько часов назад в глухую полночь, а теперь утренняя заря поднималась над океаном, заливая оранжевым светом белые паруса, мачты и палубу. Пушки отливали золотом, солнечные зайчики и разноцветные блики играли на мачтах.

В воздухе пахло крепким кофе и оладьями. Матросы сидели на палубе с тарелками в руках. Некоторые из них смотрели на босоногую фигурку паренька, что стоял возле большой пушки и громко распевал о подвигах быстроходной шхуны «Пустельги» и ее смелого капитана. Матросы многозначительно посматривали на открытый люк, откуда в любой момент мог появиться их капитан.

Старр больше не носил свою огромную шляпу, смешные солнечные очки. А вместо бриджей на нем были юбки, перехваченные поясом на тонкой талии. Стройные загорелые ноги виднелись из-под них.

Тут из люка показалась черная треуголка.

Стоявший у штурвала Лайам забеспокоился, а Дэлби привычно прижал к животу руку.

Как всегда подтянутый, капитан вышел на палубу, опираясь на трость. На нем были красный жилет, надетый поверх белоснежной рубашки, и бриджи, отделанные золотой тесьмой. Солнечные лучи отражались от эфеса его шпаги и золотых пряжек на ботинках, а треуголка лихо сидела на густых волосах, перехваченных черной ленточкой. Заметив Лайама, возле которого стоял бледный Дэлби, Брендан поприветствовал его:

— Доброе утро, Лайам!

— И вам доброе утро, капитан!

— Прекрасный сегодня день. Если ветер окажется попутным, то мы, думаю, к ночи доберемся до Пенобскота.

— Да, капитан. — Глаза у Лайама подозрительно заблестели, но Брендан, занятый своими мыслями, не заметил этого. Он подошел к поручню и стал смотреть на сверкающее море, на волны, на белую пенистую дорожку, что оставалась в кильватере шхуны.