Данелла Хармон - Предвкушение счастья

Три матроса в голубых робах и полосатых штанах, оказавшиеся невольными зрителями очередного наказания кнутом, прижались к поручню «Зимородка», корабля его величества. Их внимание было обращено не на беднягу Дэлби, привязанного к мачте, и не на капитана Кричтона, нетерпеливо постукивающего ногой в ожидании начала экзекуции, — они смотрели на шлюпку, которая отошла от семидесятичетырехпушечного флагмана «Неустрашимый».

— Это он, — с трепетом прошептал один. — Я знал, что он придет.

— Мы все это знали. Наш Брендан не бросит нас.

— Верно. То, что он стал капитаном флагмана, не означает, что он забыл про нас.

Матросы не сводили взгляда со шлюпки, наблюдая, как она рассекала небольшие волны, сверкавшие под жарким солнцем. Кричтон повернулся и побледнел. Выругавшись, он что-то выкрикнул. Матросы торопливо выстроились на палубе. Офицеры в белых и синих мундирах приготовились к приему высокого гостя. Свисток боцмана не затихал. Когда шлюпка подошла к самому борту, гребцы убрали весла.

Капитан флагмана, как всегда, появился неожиданно, без громких фанфар, полагавшихся ему по рангу.

Кричтон был в ярости:

— Эй, на шлюпке!

— На «Зимородке»! — громко отозвался рулевой Лайам Доэрти, голубоглазый ирландец с копной светлых волос и добродушной улыбкой. — Спустить трап для капитана Меррика!

Послышалась команда, в воздухе раздался резкий свисток боцмана.

— Только представь, — зашептал один из матросов, — неужели он появился здесь ради таких, как мы, а, Джон?

— Конечно, и не сомневайся в этом, — сказал другой. Он посмотрел на красноватые холмы; окружавшие бухту Бостона. — Ведь мы все подписали жалобу сэру Джеффри на нашего капитана Кричтона, верно? У вице-адмирала доброе сердце и умная голова, коль он назначил нашего Брендана Меррика новым капитаном флагмана. Вспомни, как здорово все было, когда он командовал нашим кораблем: он ни разу не наказал ни одного человека! И вряд ли ему понравится, что на корабле все стало так плохо!

— Плохо? Бог мой, за это утро Дэлби уже второй, кого Кричтон приговорил к наказанию кнутом, и это не считая троих, что были вчера.

— Вчера было четверо, Зак.

Возле поручня матросы в красных бушлатах вытянулись по стойке «смирно». Барабанная дробь затихла, свистки смолкли, и матросы напряженно затаили дыхание. Было слышно, как капитан Брендан поднимается по трапу, затем показалась его треуголка с золотым шитьем, а затем появился и он сам, сверкающий, красивый. Яркие лучи солнца играли на его эполетах и золотых пуговицах синего, как море, мундира. Вступив на палубу, он торжественно отдал честь и, повернувшись, улыбнулся, когда встретился взглядом с матросами. В последний раз он проходил вдоль этого строя как капитан и знал по имени каждого из ста пятидесяти членов команды.

— Мистер Барк? Как дела? Похоже, ты немного навеселе этим утром, приятель?

Радость была на лицах всех матросов. Высокий ранг ничуть не изменил его, он оставался их прежним капитаном и интересовался делами каждого члена экипажа.

— А, мистер Ховес! Надеюсь, ты не пристаешь к моей сестренке? Кстати, где же она? Ей-богу! Я почти целую милю качался на волнах в этой утлой шлюпке, и Эвелина могла бы подняться на палубу и поприветствовать меня!

Продолжая улыбаться, он подмигнул бледному тщедушному барабанщику, который залился краской и от неожиданности уронил палочку. Капитан Брендан Джей Меррик только усмехнулся и протянул ее пареньку, не заметив, с каким благоговением тот прижал ее к груди. Матросы со смешанным чувством гордости и облегчения думали, что он ничуть не походил ни на Кричтона, ни на тех, кто занимал пост капитана флагмана до него, — этих напыщенных и чванливых господ, так рьяно заботившихся о соблюдении протокола, свойственного их чину.

Нет, их Брендан не обращал внимания на почести, но был весьма галантным, способным очаровать любую даму. Элегантная осанка, изящная форма рук, веселые искорки в глазах и заразительный смех придавали ему неповторимое очарование.

Но под безупречными манерами скрывался сильный и волевой характер, и никто на королевском флоте не знал корабли так хорошо, как он. Никто не мог вести «Зимородок» сквозь волны и туман так уверенно, как он, и никто с такой отвагой не стоял на палубе фрегата под вражеским огнем.

Когда-нибудь Меррик станет адмиралом, как и его отец-англичанин. Неудивительно, что его решительность и отчаянная храбрость привлекли внимание в Лондоне и что сэр Джеффри Ллойд назначил его на флагманский фрегат. Неудивительно и то, что матросы, жаловавшиеся на жестокое обращение Ричарда Кричтона, смотрели на своего бывшего капитана как на спасителя.

Едва Кричтон шагнул вперед, чтобы отдать ему честь, как матросы расступились, и капитан Меррик увидел Дэлби О'Хара, привязанного к мачте. Голова паренька повисла между худеньких плеч, а впившиеся веревки оставили багровые полосы на его опухших руках.

В одно мгновение радость исчезла из глаз Меррика. — Капитан Меррик, я рад видеть вашу милость в моих скромных владениях, — выдавил Кричтон. Его короткое приветствие походило скорее на насмешку, чем на проявление уважения. В его словах слышался сарказм, и искренность, которую он пытался изобразить, перечеркивалась тяжелым взглядом кровью налитых глаз. Кричтон явно продолжал злиться на то, что сэр Джеффри назначил капитаном флагмана не его, а этого полуирландца, и он тщетно пытался скрыть досаду под напускным равнодушием. — Может, выпьете чашечку чая в моей каюте? На палубе ужасно жарко. Брендан смотрел на Дэлби, не обращая внимания на сарказм и ненависть Кричтона, на его любезное предложение. Было невыносимо жарко. Солнце немилосердно жгло спину Дэлби. Оно раскалило палубу под ногами, расплавив смолу в пазах между досками.

И этот Кричтон предлагает ему чай?! Рассвирепев, Меррик отвел взгляд от Дэлби и повернулся к Кричтону. Заметив краем глаза стоявший недалеко на якоре флагман, над которым развевался флаг сэра Джеффри, Меррик подумал, что не позволит уронить честь адмирала.

— Капитан Кричтон!

— Если не чай, сэр, то как насчет чашечки кофе? — затараторил Кричтон, нервно хватаясь за ручку кортика. — Уверен, мисс Эвелина уже приготовила его для вас. Она необыкновенная девушка, и очень трудолюбивая. Как бы ни было жарко, она каждое утро берет краски и холст и садится на палубе рисовать портреты матросов, а потом раздаривает их! У нее такой талант! Команда «Зимородка» полюбила ее. — Пот заструился по бледному лицу Кричтона, когда Брендан снова взглянул на Дэлби. — Мы все считаем благословением, что она решила сопровождать вас в Бостон, И хотя я не привык к присутствию женщин на борту своего корабля, я очень рад, что она путешествует с…

— Капитан Кричтон, я здесь не для того, чтобы говорить о своей сестре!

— Конечно, нет, сэр, хотя она наверняка видела вашу шлюпку и ждет вас…

— Я прибыл сюда, чтобы разобрать жалобу, поступившую к адмиралу, относительно вашей чрезмерной жестокости! — продолжал Брендан, совершенно не слушая Кричтона.

На палубе установилась напряженная тишина.

— Моей… жестокости? — Лицо Кричтона побагровело. — Какая чушь! Кто посмел сказать такую глупость?

— Ваша команда. И я, когда увидел ваши действия. Кричтон проследил за взглядом молодого офицера и пренебрежительно махнул рукой.

— Так вы говорите о Дэлби О'Хара? Он заслужил это! Лейтенант Майлз поймал его сегодня утром на краже хлеба. Вы, конечно, не считаете, что я должен оставить без наказания такое преступление?

— Капитан Кричтон, единственное преступление, которое я здесь нахожу, совершено вами. Неужели вы считаете, что человек может жить на заплесневевшем хлебе и воде? Отвяжите его и отправьте в лазарет, пока он не поправится, чтобы вновь приступить к своим обязанностям. Я должен переговорить с вами!

— Переговорить?!

Брендан достал из кармана депешу адмирала и жестко произнес:

— Я принимаю на себя командование «Зимородком», пока адмирал не убедится в вашей компетентности.

Кричтон застыл на месте, его верхняя губа задергалась, а ноздри затрепетали.

— Я же приказал отвязать его! — рассвирепел Брендан.

— Но этот человек виновен во многих преступлениях и понесет заслуженное наказание!

— Он будет сейчас же освобожден, иначе вы сами ощутите гнев адмирала и предстанете перед следственной комиссией. Выполняйте!

Никогда прежде матросы не видели капитана Меррика в такой ярости. Все затаили дыхание. Кричтон не двинулся, открыто игнорируя приказ. Прошло несколько минут. Затем Брендан спрятал депешу в карман и решительно направился к Дэлби.

Все понимали, что Кричтон только что подписал себе приговор.

Заслышав шаги, Дэлби поднял голову.

— О, сэр, я знал, что вы придете! Вы никому не позволяли так обращаться с нами. Кричтон — сущий дьявол, сэр. Я взял только кусочек черствого пирога, сэр, честно…

— Я знаю, Дэлби, не волнуйся.

— Он кормит нас, как котят, а хочет, чтобы мы работали, как лошади! Только вчера малыш Билли сорвался с каната и утонул, поскольку совсем ослаб от голода. О, здесь полно хорошего грога и свежего мяса, но это все для Кричтона и его офицеров. А я взял всего лишь кусочек черствого пирога, сэр, и только.

— Знаю, Дэлби. Но как ты мог есть этот пирог, когда всем известно, что солонина куда лучше? — невесело пошутил он, хотя все знали, что соленая говядина ужасна. — Правда, в ней по крайней мере нет червей.

Но Дэлби не замечал, что Брендан говорит это сквозь зубы. Дэлби знал, что капитан пришел спасти его, и он наслаждался звуками голоса Меррика, в котором слышались ирландские нотки. Дэлби громко всхлипнул, чем непроизвольно подстегнул экипаж корабля.

— Да, червяков нет, но хлеб страшно черствый! — крикнул кто-то.