Карен Бут - Представь, что мы вместе

Он подошел к ней и осторожно обнял. Аромат ее волос так некстати напомнил о вчерашней ночи.

– Если ты поделишься со мной, тебе станет легче. Помнишь, ты сама говорила мне об этом на террасе? И я рассказал тебе о своей матери.

Сара положила голову ему на грудь, тело ее дрожало.

– Я влюбилась в мужчину, который меня нанял, – призналась она.

До боли в груди Эйдену было неприятно слышать о другом мужчине в жизни Сары. Но он попросил ее продолжить.

– Я знала, что это плохо кончится. Но я полюбила его и привязалась к его дочке. Его жена умерла за месяц до того, как он меня нанял. Мне казалось, мои чувства взаимны. Но я совершила страшную ошибку.

Эйден гладил ее по руке, закрыв глаза и почти не дыша. Чувство тревоги наполнило его душу. Он не хотел, но должен был узнать подробности.

– Какую ошибку ты совершила, Сара?

Она хотела вырваться и уйти, но Эйден прижал ее крепче.

– Расскажи мне, прошу.

– Я призналась ему в любви. А он рассмеялся. Он думал, что я ложусь в постель с каждым, у кого работаю. А потом он меня уволил. Сказал, что не может доверить мне дочку.

Последовали долгие секунды тишины.

– Сара, мне очень жаль, – негромко произнес Эйден.

– Это худшее, что было в моей жизни. Неразделенная любовь – это полбеды, но я привязалась к Хлое. А он нас разлучил… Это самое страшное. Я была опустошена. Тогда я дала себе слово больше никогда не быть няней.

Оливер выполз из комнаты и попытался подняться, держась за брюки Эйдена.

Сара взяла его на руки, слезы ручьем текли по ее щекам.

– Прости, я не хотела, чтобы ты видел меня такой.

– Тебе не за что извиняться. Надеюсь, теперь тебе станет легче.

– Спасибо в любом случае. – Сара передала ему малыша. – Можешь уложить его спать? Мне надо собрать данные для Кэти?

– Конечно. Думаю, сейчас тебе лучше побыть одной.

Нет, Эйден так не думал. Он надеялся, что Сара попросит его прийти к ней, когда Оливер уснет.

– Да, я хочу побыть одна, – соврала Сара. – Тем более мне скоро уезжать. Пора привыкать к одиночеству.

Пятничное утро целиком ушло на отправку писем Кэти. Эйден вернулся из офиса радостный и взволнованный.

– Вероятность отцовства девяносто девять и девять процента. Оливер – мой сын!

Сара подпрыгнула с кресла, подбежала к нему и обняла:

– Поздравляю! Хотя кто бы сомневался.

Увы, стоило ей коснуться Эйдена, все ее тело взмолилось не отпускать его. А он, как назло, крепко прижал ее в ответ, поднял и стал радостно покачивать из стороны в сторону. Один из тех счастливых моментов, что вспоминаешь одинокими вечерами.

– Конечно, я знал, что Оливер – мой сын. Но я и представить не мог, что подтверждение этого так меня окрылит! – Саре было вдвойне приятнее обнимать его радостным. Хорошие новости были ему к лицу. – Через час подъедут юристы с бумагами. Еще час уйдет на оформление. А потом мы свободны.

Свободны. Как все же важна для него свобода.

По возвращении из Майами – там, возле дома – Эйден хотел с ней поговорить. Сара боялась этого разговора, но он его так и не начал.

– Вечером я хочу пригласить всю семью сюда, – продолжил Эйден. – Так сказать, официально представить всем своего сына. Я бы хотел, чтобы и ты была с нами.

Саре будто стало легче дышать. Может, она ему хоть чуточку важнее, чем все его бывшие?

– С удовольствием, – широко улыбнулась она. – Это очень правильное решение. Может, хоть сегодня вы примиритесь с мамой.

– Сегодня я не буду поднимать эту тему. Не хочу портить себе настроение.

В душе Сара поблагодарила Эйдена. За то, что выслушал рассказ о ее прошлом. За то, что не осудил ее. В этом большой плюс их странных отношений. Мужчина и женщина редко говорят по душам.

Сара подняла большой палец.

– Значит, сегодня только хорошие новости.

– Только хорошие, – повторил Эйден. – А сейчас позвольте вас оставить. Мне нужно кое-что подготовить к приходу юристов.

Днем в доме царила суматоха. Подписывались документы, кто-то куда-то звонил, блюда и напитки заказывались и вскоре доставлялись. Раннее купание Оливера Сара взяла на себя. Возня с малышом отвлекала ее от хода времени. Время со всей своей жестокостью напоминало – скоро ты расстанешься со всеми, кого любишь, и со своей фирмой тоже. Почти три часа Сара составляла письмо для Кэти, а днем та прислала еще больше вопросов. Значит, в ней сомневались. Будущее фирмы казалось все более неопределенным.

Первыми гостями стали брат Эйдена Адам с супругой Мелани. Адам обладал тем же шармом, что и Эйден, и такой же ослепительной улыбкой. Увидев его, Сара даже ненадолго замерла. Может, у Эвелин Лэнгфорд нет никакой тайны? Но додумать эту мысль не было возможности, так как Мелани оказалась классической болтушкой.

Приехали Джейкоб и Анна – всегда счастливые, всегда радостные видеть Оливера. Малыш тоже явно влюбился в дядю и тетю, пока Эйден с Сарой были в Майами. Вино лилось по бокалам, как и дружеские беседы. Но Сару не покидало чувство, что вектор праздника изменится с приездом последней гостьи.

Эйден взял с тарелки морковную палочку и откусил.

– Мама, конечно, опоздает на первый праздник внука, – сказал он негромко Саре. – А то и вовсе не приедет.

– Может, она стоит в пробке?

– Нет, она делает это специально. Чтобы привлечь внимание к своей важной персоне.

Когда раздался звонок, Эйден набрал в грудь воздуха и с сыном на руках пошел открывать. Через минуту он вернулся вместе с Эвелин.

Миссис Лэнгфорд душевно приветствовала детей, но еще душевнее – внука. Оливер теперь сидел на руках у Джейкоба и хохотал, когда бабушка строила ему рожицы.

Несмотря на улыбку Эйдена, Сара видела смену его настроения. Каково это – всю сознательную жизнь прожить под темной тучей сомнения?

Почти два часа Сара, как могла, отвлекала его – приносила напитки, что-то комментировала, шутила. И каждый кивок Эйдена, каждая его улыбка говорили ей о прочности их дружбы. В душе она корила себя за каменную стену, построенную ею после ночи в Майами.

– Как ты? – спросила Сара, подсаживаясь к Эйдену на диван в гостиной.

Она видела, что он на пределе – уставшие глаза, нервно сжатые губы, брови, сведенные вместе.

– Она сводит меня с ума, – раздраженно ответил Эйден. – Весь вечер болтает, как хочет встретить с Оливером Рождество и отметить его день рождения. Я уже не могу это слушать.

«Наверное, потому, что она упустила все это с тобой».

Сара закусила щеку, чтобы не сказать это вслух.

– Может, мама хочет наверстать упущенное?

Странная улыбка мелькнула на лице Эйдена.

Он положил ладонь Саре на руку:

– Ты можешь быть оптимисткой, когда хочешь. Но уверяю тебя, дело не в этом.

«Возможно, ты прав, – подумала Сара. – Но мне так хотелось тебя подбодрить».

– Думаю, пришло время прощаться с гостями, – сказал Эйден. – Виновнику торжества пора ложиться спать.

Поднявшись с дивана, он подошел к матери.

– Не хочу портить праздник, но я иду укладывать сына.

Эвелин улыбнулась и кивнула:

– Какой же ты хороший отец. – Она поцеловала сына и внука в щеку. – Спасибо за чудный вечер. Жаль, что Оливера не дождался твой отец.

Эйден словно окаменел. После стольких лет семейных тайн, после сомнений, терзавших душу и сердце, он хотел знать правду.

Другие слова просто не могли сорваться с его уст.

– Он бы не принял Оливера.

– О чем ты говоришь? – округлила глаза Эвелин. – Твой отец души бы в нем не чаял.

– Но ведь меня он не принял.

Тень мелькнула в глазах миссис Лэнгфорд.

– Отец тебя обожал.

Эйден пристально смотрел на мать леденящим душу взглядом.

– Просто скажи мне. Я устал гадать.

– Но…

– Никаких «но». Если хочешь присутствовать в жизни Оливера, скажи мне сейчас же, кто мой отец.

В комнату вернулся Адам и замер:

– У вас все хорошо?

Нет, Эйден не позволит матери уйти от ответа на вопрос.

– Да, у нас все хорошо. Ведь мама наконец готова назвать мне имя моего отца. Правда, мама?

– Неужели ты можешь лишить меня внука?

Эйден кивнул:

– Если ты любишь меня, скажи.

Глаза Эвелин застлала дымка. Нижняя губа ее дрожала.

– Я не хочу, чтобы ты страдал. И никогда не хотела.

– Мама, каяться поздно. Это твой последний шанс все исправить.

Эйден и сам едва не дрожал, боясь услышать правду.

Миссис Лэнгфорд села на край кресла. К ней подошли Джейкоб и Анна, слева встал Адам, сзади Мелани. Они все были вместе. А кто был у Эйдена?

Он повернулся и встретился взглядом с ней.

С Сарой.

Она стояла в углу комнаты, в ее больших глазах явственно читался испуг. Сара – его единственный союзник.

– Твой дядя Чарли, – начала Эвелин, опустив голову. – Он твой настоящий отец. Я встречалась с ним до Роджера. Наш роман был недолгим, но я успела забеременеть. Роджер ничего не знал, я все держала в тайне. Узнав, что я в положении, он предложил мне руку и сердце. Мы поженились. – Она подняла взгляд на Эйдена. Уголки ее губ были опущены, морщинки возле глаз как будто стали глубже. Ей было больно говорить, но ведь и она оставила сердце сына в шрамах. – Когда ты родился, Роджер быстро сопоставил одно с другим. Он догадался. У тебя на ноге такое же родимое пятно, как у Чарли.

– И такое же, как у Оливера.

Эйден и сам удивился, что так спокойно произнес эти слова. Ведь его сердце билось с бешеной скоростью, а мозг работал еще быстрее.

– Да, – кивнула Эвелин. – Вначале было терпимо. Все изменилось с рождением Адама. Роджер начал вас сравнивать. Неудивительно, ведь они с Чарли соперничали с детства. Но потом Чарли разбился на мотоцикле, и дела пошли совсем плохо. Роджер сильно переживал потерю брата. А ты напоминал ему о нем, Эйден. Он стал на тебе срываться. И потому я решила отдать тебя в школу-интернат.