— Двое парижан, юноша и девушка сидят в кафе. Девушка с мечтательным видом оглаживает, обхватив пальцами, донышко бутылки вина. Юноша, укоризненно: «Ты опять вспоминаешь Жана?». Девушка, переместив пальцы на узкое горлышко, безразлично: «Хорошо, я буду вспоминать тебя».

Конец этой забавной истории был оглашен заразительным хохотом Константена и освящен голливудской улыбкой Мишеля.

— Красавицы мои, в ваших жилах есть примесь французской крови! — объявил довольный удачной шуткой, Константен.

— О, нет! — запротестовали мы.

— На ваших лбах написано — «Наполеон»! — не унимался Константен.

Мишель был галантен, не забывал о нашем соседстве, проявил себя гурманом и, подкладывая мне лучшие кусочки, сопровождал ужин рассказами о традициях французской кухни. Мой бокал ни минуты не оставался пустым.

Ужин был в самом разгаре, когда раздался звонок домофона. Мишель вышел в холл и спустя несколько минут, вернулся с новым гостем.

Вот это неожиданность! Юноша был настолько хорош собою, высок, черноволос, с голубыми глазами, и яркими, слегка влажными губами, как будто он только что облизнул их. Ни дать, ни взять, Ален Делон времен «Рокко и его братья». Я была сражена.

Мишель подвел его к столу и представил.

— Анри Лален, наш соотечественник, представитель коммерческой фирмы заключившей очень выгодный контракт с «Союзхимкомом». К сожалению, Анри не говорит по-русски, но у него все еще впереди. Насколько я знаю, у него всегда была тяга к изучению языков, ведь мы вместе учились в колледже.

Затем Мишель с поклоном обратился к нам:

— С удовольствием представляю тебе, Анри, наших милых гостий, Неле и Аллу. К сказанному могу только добавить, как это говорят русские: мм… чего-то там… и просто красавицы.

— Очень приятно, — прозвучало с обеих сторон.

Мишель усадил гостя напротив меня. Мысленно я молила, что бы он предоставил ему место рядом со мной, тогда бы я была окружена интересующими меня мужчинами и смогла бы сравнить их в желании услужить мне, но, вышло даже лучше, чем мечталось. Сев на предложенное место, Анри поднял на меня глаза… В моем мозгу запела Эдит Пиаф «…Падам, падам, падам…», я опустила очи долу, и более не смогла проглотить ни кусочка.

Ужин набирал обороты, на столе появилась вторая бутылка вина, я заставляла себя делать маленькие глотки из бокала, надеясь, что вино снимет мое напряжение, и я смогу смотреть на Анри и общаться со всеми без боязни случайно выдать свое пребывание в состоянии любовного ступора.

Мы покинули столовую и разместились в гостиной, тихо играла музыка. Разговор с Анри не клеился из-за языкового барьера, но глаза его были красноречивы. Иногда Мишель, по просьбе Анри, переводил интересующие его вопросы.

— Permettez-moi de vous engager a cette danse?

На этот вопрос знает ответ любая советская девушка.

— Да, конечно.

Лучше мы потанцуем, чем будем пожирать друг друга глазами. Анри обнял меня за талию, я не разбирала слов звучавшей песни и машинально следовала за ним. Он двигался, прижимаясь в танце к моим бедрам, отчего между нами пробегала искра и я, грешным делом, думала, как бы не воспламенились его брюки. Мишель смотрел на нас и чему-то про себя улыбался. Глядя на него, я радовалась, что не успела дать ему надежду на продолжение наших отношений в виде пары. Хороша бы я была!

Интересно, как у французов относятся к девушкам с легкостью заменяющим одного партнера другим?

В эти минуты я даже забыла про задуманный «блицкриг», мне было до одури хорошо в объятиях Анри, Аллочка танцевала и с Мишелем и с Константеном, словно поняв с полу взгляда, на внимание моей персоны никто не посягал.

Домой нас провожали Мишель и Анри, который не мог допустить, что оставит меня наедине с другим мужчиной. Свернув к Москве-реке, мы прокатились по утыканным мачтами городского освещения набережным, долетели до Котельнической и решили выйти, немного постоять у парапета и подышать воздухом. Высотка прорезала ночное небо, светилась реклама кинотеатра «Иллюзион». Анри взял мою, прохладную от ночной свежести руку, и, глядя мне в глаза, спросил:

— Неле, мы увидимся снова? Я хочу пригласить тебя на ужин…

Я сделала робкую попытку освободить ладонь. По моей реакции он понял, что погорячился:

— На обед… — исправился он и поспешил заинтересовать меня, выпалив скороговоркой. — В Москве я впервые и живу в отеле Центра международной торговли.

Скоро меня переведут сюда на постоянную работу. Я на хорошем счету и быстро устроюсь в Москве. Так, ты согласна пообедать со мной?

— Хорошо, Анри.

— Я еще не знаю ресторанной Москвы, но в Центре есть отличный, с французской кухней ресторан. Тебе нравится французская кухня?

В тот момент мне нравилось все.

— Тогда, завтра?

Надо немножко притормозить, решила я, пусть не считает, что такая доступная.

— Нет, Анри, к сожалению, я завтра не могу.

И сославшись на неотложные семейные дела, милостиво дала себя уговорить на свидание через два дня — разрыв не такой большой, что бы он мог остыть, наоборот, воображение только распалит его.

Оглянулась посмотреть, где же моя Аллочка? Вижу — целуется с Мишелем! Однако быстро договорились… А Мишель, каков флюгер! Сразу ориентировался на мою подружку, когда понял, что со мной не светит. Может, просто уступил своему приятелю? Мужчины!

Сегодня мы решили переночевать у Аллочки, ее мать работала в ночную смену, а отец, выпив, как он выражается «грамульку», давно уже спал. Забравшись в постель, мы делились впечатлениями от проведенного вечера.

— Ну, Нелька, покорила мужика! Мне тоже от этого откололось, при ближайшем рассмотрении Мишель мне больше понравился. Честно, я даже рада, что так вышло, — восторгалась Аллочка.

— Скажи, Аллочка, это не «Мерседес» вызвал у тебя такую эйфорию? — спросила я.

— А что, все лучше, чем «Вольво», правда, по мне бы и то и другое.

— Жадность, Аллочка, фраера губит, — подружкина всеядность даже у меня иногда вызывала оторопь.

— Нель, скажи, о чем вы там шептались? — Аллочка приподнялась на локтях и положила пышную грудь на подушку.

— Ну не шептались, а разговаривали. Представить себе не можешь, как трудно разговаривать на языке, которого практически не знаешь, — пожаловалась я. — А уж поломаться, для приличия, мне никогда не стоило таких усилий.

— Для чего пришлось ломаться? — спросила Аллочка, накручивая на палец прядь светлых волос.

— Анри пригласил меня на обед.

— Фу, стоило из-за этого…

— Сначала приглашал на ужин, да я отстояла… Как говорила моя покойная бабушка: парень плачет — просит, и ты плачь, но не давай. Пусть не думает, что советские девушки соглашаются поужинать с мужчиной при первой встрече. Приглашение на ужин, на западе, это нечто большее, чем желание угостить девушку и потанцевать. Если ты соглашаешься на ужин, значит, ты соглашаешься и на то, что у вас что-нибудь получится и после ужина.

— Нель, скажи, а если у вас, что-нибудь получится, то… — мечтательно и уже позевывая, пробормотала Аллочка.

— Загадала бабка с вечера… Спи. Утро вечера мудренее.

Глава вторая

И вот сейчас я сижу в полумраке ресторана Центра международной торговли и снова не могу есть, хотя стол заставлен яствами, и Анри явно хочет поразить меня.

Шампанского за нашу встречу!

— Завтра мы поужинаем вместе? — умоляет Анри. Я уже устала работать переводчиком и не сопротивляюсь.

Он красив, женщины, обедающие в ресторане, украдкой посматривают на него и следом на меня. Кому это так повезло?

После обеда он отвез меня в центр города, к гостинице «Метрополь», где находилось отделение «Интуриста» в котором трудились мы с Аллочкой. Ради обеда с Анри, я отпросилась на несколько часов, и вернувшись, никак не могла сосредоточиться на работе, да и Аллочка не отставала от меня с расспросами.

— Ну, как? — понизив голос, спросила она.

— До чего красив… — мечтательно промолвила я.

— Это я видела. И все? — нетерпеливая Аллочка повысила тон, и на нас стали оборачиваться коллеги.

Я приложила палец к губам, призывая ее к молчанию, и Аллочка наклонилась ко мне, щекотнув прядью своих волос.

— Шикарный обед, — призналась я, — только съесть ничего не могла, как будто ком в горле. Только шампанское.

— Вот дурища, я от такого шанса взяла бы все, что смогла. Все бы попробовала! А что было вкусненькое? — Аллочка любила обстоятельные рассказы о свиданиях, с мельчайшими подробностями в описании застолья.

— Много чего, но главное, что я действительно дурища, потому что согласилась поужинать с ним завтра, — я покаянно опустила голову, не забыв потушить лукавый блеск в глазах.

— Святая ты наша, что в этом особенного? — Аллочка, похоже, ждала от нашего свидания радикальных действий.

— Дело в том, что я не смогу мотивированно ему отказать, мне попросту не хватит слов. Вот и поужинать я с ним согласилась потому, что не было больше сил ему доказывать, что я не такая легкомысленная. А если он будет соблазнять меня, как я буду отстаивать свою честь? И когда только он выучит русский! — я самозабвенно придумывала себе оправдания, притворно всплеснув ладонями.

— Девственницу из себя не строй. Посмотришь по ситуации, — оборвала меня Аллочка, не заметив моей игры. — Я бы такому милашке не отказала. Насчет языка — он первый раз в России, а вот тебе должно быть стыдно! Берись-ка, душа моя, за учебник и подзубри немножко. Хотя бы, что бы за столом не ударить в грязь лицом.

Вот уже и стихами заговорила.

Взяла я не учебник, а русско-английский разговорник, благо подобной литературы в нашей конторе было много. До конца рабочего дня листала его, стараясь запомнить полезные мне фразы.