Оба уснули. Утром Владислав проснулся оттого, что кто-то нежно целовал его плечо. За окном едва теплился рассвет. Широко распахнутые, голубые, с веселой искринкой, глаза Зойки-Зайки смеялись и лучились нежностью, обещали многое. «Язычница!» — вспомнил он.

— Зоя, — улыбнулся он. — А я думал, что ты мне снилась.

Женщина не ответила. Её руки ласково бежали по широкой груди мужчины. Они опять плели языческий узор, только он теперь не усыплял, а обещал неземное наслаждение.

— Ты фантастическая женщина, — сказал Влад.

— Я знаю, — улыбнулась Зоя.

— Почему я всегда думал, что ты недосягаемая для меня? Ты всегда была так далеко…

— Мне так хотелось, — ответила она.

Было совсем еще рано. Но Владислав спешил в город. Ему позвонили, что-то случилось на линии. Год назад Владислав получил повышение, теперь он возглавлял энергосбыт в А-ске, где когда-то начиналась его карьера. Вторая жена Белла с радостью вернулась сюда из небольшого соседнего городка, где они прожили пять лет. И сейчас Владиславу надо было срочно в центральный офис. Мужчина быстро собрался и уехал, хотя расставаться с Зойкой-Зайкой жуть как не хотелось. Уже поздно ночью он вернулся в деревню, остановил машину на краю деревни и постучал в дом Зои, свет в окнах не горел, и никто ему дверь не открыл. Зоя уехала домой, в город. Брат после обеда вернулся из рейса, помощь её была не нужна. Владислав немного расстроился. Но ненадолго. Он вспомнил про свою деревенскую пассию, соседку Зои, пышнотелую Анну Бычкову, и шагнул к другой калитке. До встречи с Зоей мужчина считал, что все женщины одинаковы. Он любил секс со всеми. Но в этот вечер, сидя за столом с упитанной Анной, вспоминал Зою.

— Кто бы мог подумать, что своенравная, высокомерная Зоя умеет дарить такое наслаждение мужчине? — с удивлением спрашивал он себя.

Влад не стал ночевать у Анны, и никакого секса не было, мужчина, к удивлению Анны, быстро оделся и, ничего не объясняя, отправился домой, к матери и отцу. Большой дом Елизаровых был расположен на другом конце деревни.

Зоя ехала в автобусе и ругала себя, что поддалась минутной слабости и пустила к себе Влада. Нельзя позволять физическим желаниям властвовать над разумом. Но признавалась себе, что так хорошо ей давно не было, что с мужем такого она не переживала, не было такой бури эмоций, чувств, такого острого пронизывающего наслаждения.

— Я же всех теперь буду с Владькой сравнивать, — думала она. — А с другой стороны, кого мне с ним сравнивать? С кем? Я одна. Владька первый, кто захотел меня. Или я его захотела. Но все было здорово!

Недолгая работа в школе

Подступившие заботы отодвинули мысли о Владе. Опять заболела воспалением легких пятилетняя дочка Ксюша. Врач настаивал на госпитализации. Зоя легла с девочкой в больницу. Это было третье воспаление легких за этот год. Девочка болела после смерти Антона без конца, болела долго, тяжело, вся исхудала, заранее плакала при виде белых халатов. Плакала с ней и Зоя, видя, как исчезает веселый беззаботный ребенок, вместо маленькой девочки появляется рассудительная серьезная старушка. Больше всего Зоя испугалась, когда Ксюша начала ей рассказывать один и тот же сон. Покойный отец приходил за ней, Антон уговаривал дочку идти жить с ним, там хорошо. Зоя просила ничего не понимающую девочку не бросать её, не уходить с отцом.

— Ты прогони его, — говорила женщина. — Вот придет опять он к тебе, ты скажи, чтобы уходил.

— Но это же мой папа, — отвечала грустная Ксюша. — Я хочу к папе. Почему он умер? Он хороший!

— Но все равно, дочка, не покидай свою маму и меня, — говорила бабуля, слышавшая этот разговор. — Ты уйдешь, где мы себе еще найдем такую хорошую девочку? А папу тебе мама другого найдет.

— Хорошо, мама, хорошо, бабушка, — согласилась покорно дочка, которая спутала сон и явь. — Я останусь с вами. Только пусть мой к нам папа вернется. Вы позовите его назад.

Старая бабушка покойного мужа, Аделаида Семеновна, которой Зоя рассказала об этих снах девочки, сходила в церковь, молилась за здоровье правнучки, за упокой души Антона, поставила всевозможные свечки, а потом записалась на прием к гадалке. Черноволосая кудрявая женщина цыганистого типа, неплохой психолог, выслушала старую испуганную женщину и не стала гадать.

— Девочка тоскует по отцу, — сказала она. — Пусть твоя внучка мужика хорошего найдет, чтобы заменил отца девчонке.

— А ты все-таки посмотри в свой шар, — попросила старая женщина. — Вот я фото внучки и её дочки принесла. Что их ждет?

Гадалка глянула на фото, на шар.

— Ох, и клубок здесь сплелся. Не разберу я. Вроде есть отец у девочки, то ли далеко он от неё, то ли рядом. Пока не пойму. Но твоя внучка сильная. Выдержит, — она отвернулась от шара. — А отца девочке обязательно найдите. Тогда она болеть бросит. Замуж для этого должна выйти твоя внучка.

Дочку подлечили, хрипы прошли. Зоя, сняв остатки денег с банковской карточки, уехала с Ксюшей на юг, на все оставшееся лето. Здоровье девочки важнее всего на свете. Пусть подышит морским воздухом.

Вернулась женщина в конце августа. Денег на её счету оказалось совсем мало, в квартире, где она жила с Антоном, в дверь были врезаны новые замки. Зоя давно ожидала подобного. Свекровь неоднократно намекала, что Зоя и Ксюша должны освободить эту квартиру, она принадлежит им по документам. Зоя грустно глянула на свое бывшее жилье. Пришлось ехать к бабуле — Аделаиде Семеновне. Свекровь позвонила вечером, брюзжала по телефону:

— Пора оставить барские замашки, Зоя. Зачем ездила на юг? И была там так долго! Живи, Зоенька, по средствам. Ты теперь вдова. Больше на твою карточку перечислений не будет. Мы так решили.

— Спасибо, мамочка, — ответила Зоя. — И от вашей внучки большое спасибо. Бог не забудет ваших благодеяний.

— Зоенька, ты нам чужая, и внучка не наша. Я уверена, что Антон не был отцом твоей Ксении.

— А мне чихать, в чем вы уверены, мамочка, — разозлилась Зоя. — Я ведь у вас ничего не прошу. Вы, самое главное, больше не звоните нам.

— Но еще не решен вопрос с квартирой, — противно-ласково протянула свекровь.

— По-моему, я после приезда туда не попала, — ответила Зоя. — Вы в мое отсутствие, как владельцы квартиры, через суд выписали меня и девочку.

— Я о бабулиной квартире.

— О бабулиной… — протянула женщина.

Аделаида Семеновна, бабушка мужа, у которой теперь жили Зоя и Ксюша, стоящая напротив, выхватила трубку.

— Вот что, Арина, — начала старая женщина решительным тоном, — сюда больше не звони. Все не угомонишься, жадность тебя душит. Смотри не задохнись! А сюда не лезь! Здесь мои владения. Это моя квартира. Даже не суйся! Мне Антон её подарил! А то, смотри, я заявлю, что вы должны мне платить алименты. Через суд заставлю платить. Мне уже за восемьдесят. А я уж с вас, знаешь, сколько стрясу.

Свекровь что-то ответила и быстро бросила трубку. Аделаида Семеновна торжествующе засмеялась.

— Зоюшка, — ласково обратилась к расстроенной женщине бабушка покойного мужа. — Плюнь ты на них. Не получат они квартиры моей. Я на тебя завещание написала. Проживем мы с тобой. Ты устроишься на работу, я буду с Ксенией сидеть… Много ли нам надо?

— Проживем, — согласилась Зоя. — Я на них и не рассчитывала. Мне за Ксюшу обидно. Антон так её любил. А ей ничего не досталось из денег отца, — она помолчала минуту. — Ну ничего. Выживем. Я пойду работать. Буду сдавать мамин дом в деревне и работать.

— Вот и хорошо, — согласилась Аделаида Семеновна. — Только живите со мной, не уходите, мне хорошо с вами. Сразу тоска моя куда-то исчезла. Я Ксюшеньку буду учить играть на пианино.

Бабушка мужа, старенькая, но вполне еще крепкая, добрая интеллигентная женщина, сказала, что будет сидеть с правнучкой. Нельзя отдавать девочку в садик, опять заболеет. Но о прежней работе для Зои, что была при Антоне, и мысли не было. В магазинах ей делать нечего. Её вышвырнули, как ненужную вещь. Хотя новый владелец магазина «Обувной мир», Игорь Вальяжников, муж сестры Антона, предложил ей пойти в продавцы на определенных условиях. Не дождется. Этот магазин Зоя вместе с мужем создавала. Но на другую, хорошо оплачиваемую работу, оказалось, устроиться было невозможно. В стране бушевал кризис. Зоя вспомнила свою профессию и вышла учителем в родную свою деревенскую школу, что была в пяти километрах от города. В деревне платили чуть побольше, чем в городе. В этот год умерла старая учительница географии Елизавета Степановна Семенова, бывшая классная руководительница Зои. Зою Александровну Наумову взяли на её место. Директором школы была Лебедева Надежда Николаевна, дальняя родственница Зои.

Поползли один за другим одинаковые дни. Зоя вспоминала географию, удивлялась, как хорошо она все помнит. С учениками контакт легко установился. Зоя смеялась: «У нас принцип ненападения. Я их не трогаю, они меня».

Дома тоже было все в порядке. Ксюша после юга болела совсем мало. С бабушкой у них было полное взаимопонимание. Только ребенок упорно сопротивлялся музыке. Ксюша не хотела сидеть за инструментом. Приближался Новый год. Пятилетняя Ксюша попросила бабушку написать письмо Деду-Морозу. Зоя всплакнула, когда Аделаида Семеновна подала ей с извинениями конверт:

— Ты уж прости, Зоюшка. Но не смогла я сказать девочке, что не надо такого писать. Вот записала её просьбу, старая дура.

В письме были слова: «Дед-Мороз. Приведи мне, пожалуйста, моего папу. Не надо мне никаких игрушек и конфет, я не буду у мамы никогда просить мороженого, я даже буду слушаться бабушку и играть на пианино. Пусть только у меня будет папа!» Женщина вытерла невольно набежавшую слезу, пряча письмо в сумочку.

— Знаешь, что еще сказала Ксюша, когда мы писали письмо? — спросила Аделаида Семеновна.