Все стерто.

— О, милая, — говорит Стеф, слезая со стула и обнимая меня. — Ты вся дрожишь, что случилось?

Рядом с ней, с любопытством разглядывая меня, сидит Линден. Иногда он так похож на своего брата.

Внезапно меня омывает волна гнева.

Я указываю на него пальцем.

— Ты знал?

Линден в недоумении смотрит на меня.

— Что? Знал что? — Он смотрит на Стеф, ожидая от нее помощи, но она тоже ничего не понимает.

— Ты знал о Брэме?

Он прищуривается.

— Что насчет Брэма? Что он сделал?

— Ты знаешь, что у него есть чертов ребенок! — практически выплевываю я. Слова словно яд, вылетающий из моего рта, они будто могут меня отравить. — Он отец.

Глаза Линдена расширяются. Стеф, кажется, вот-вот потеряет голову.

— Так ты знал? — продолжаю я, злость все растет. — Я единственная была не в курсе?

— Подожди, подожди, — перебивает Стеф, выставляя вперед руку. — Ребенок? Отец? Ты снова беременна?

Я уставилась на нее.

— Нет! Я имею в виду, у Брэма есть ребенок, долбаный ребенок, от кого-то другого. Его зовут Мэтью. Он так на него похож. Я, черт возьми, просто встретила его в его квартире. Они с мамочкой навещали его или не знаю, какого хрена там делали. Что за хрень?

Линден медленно качает головой.

— Нет, это невозможно. Этого не может быть. Я бы знал. — Он смотрит на Стеф — Мы должны были знать.

— Должны были? — парирую я. — У кого-нибудь из вас вообще есть идеи о том, каково было прошлое Брэма?

— Его ребенок и мама ребенка были в его квартире? — повторяет Стеф, она шокирована. — Почему?

Я машу руками.

— Откуда мне знать? Я думала, может Линден знает.

— Нет, — категорично заявляет Линден. — Если бы все это время у Брэма был ребенок, я бы об этом знал. Ты уверена, что он был в курсе? Может он только узнал.

Мне хочется рухнуть на пол, но вместо этого удается опереться на стул. И только тут я замечаю, что мы трое единственные в баре, не считая Джеймса, который в углу разговаривает с Сандрой, другим барменом.

— Он знал. О, он отлично знал обо всем. Он упоминал ее раньше. Он говорил об этой девушке, Тейлор, единственной девушке, которую любил, девушке, с которой он совершил ужасную ошибку. Полагаю, он имел в виду Мэтью… — у меня болит сердце. — Или ошибкой было оставить ее. — Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох через нос. — Эти проклятые глупые носки.

— Ты про те с Несси? — спрашивает Линден.

Я киваю.

— Я понятия не имела, почему он их носил, он просто сказал, что они счастливые.

— Он сказал мне то же самое, когда я издевался над ним.

— Неужели он воспринял это в штыки?

— Да, типа того. Он иногда ведет себя подобным образом, когда вы на самом деле не ожидаете от него подобного.

Я нервно вздыхаю и сажусь на стул. Ноги не перестают дрожать. Я вся дрожу. Я настолько потрясена.

— В этом весь Брэм, не так ли? Делает то, что вы меньше всего от него ожидаете. Я видела такие же носки на Мэтью. Нет ни единого шанса, что это было простое совпадение. Он с самого начала знал о Мэтью. — В голове всплывают его слова. — Он сказал, что сделал с ними то же, что Фил сделал со мной и Авой.

— Какая сволочь, — говорит Стеф, положив руку мне на плечо. — Мне так жаль. Что ты теперь будешь делать?

Я пожимаю плечами.

— Я не знаю. Не знаю. Я просто сбежала. Не могла там находиться.

— Я не виню тебя, — говорит она, и к нам подходит Джеймс.

— Что происходит? — спрашивает он.

— Ничего, — говорит Стеф. — Но Николе надо шот виски и быстро.

— Сделай два, — говорит Линден. — Он выглядит немного контуженным. Предполагаю, это нелегко, узнать, что ты давно уже дядя и понятия об этом не имеешь.

— И Джеймс, — добавляю я. — Если ты все еще предлагаешь мне должность помощника менеджера, я хочу ее.

Он улыбается мне и наливает рюмку.

— Рад слышать. — Но я не улыбаюсь в ответ.

— Думаю, мы должны сказать поздравляю, — мягко говорит Стеф. — Но прямо сейчас это не кажется правильным. — Мне так жаль, Никола. — Она ищет мой взгляд и в ее глазах столько грусти. — Я знаю, как сильно ты в него влюблена.

А вот это действительно жалит. То, что я люблю его. То, что он не любит меня. И то, что это произошло. Любви одного не достаточно чтобы удержать двух людей вместе, теперь я это точно знаю.

Джеймс протягивает нам с Линденом виски, и я тут же проглатываю свое. Оно обжигает, но недостаточно. Я хочу, чтоб оно сожгло все то, что случилось вечером.

— Я буду еще один, — говорю я Джеймсу. Затем Линден и Стеф присоединяются к заказу.

Вдруг раздается стук в дверь бара, и все мы оборачиваемся, чтобы увидеть Брэма, стоящего за дверью. Он выглядит жалко.

— Не открывай, — шиплю я Джеймсу. — Скажи, что мы закрыты.

Джеймс смотрит на Линдена.

— Что происходит?

— Не о чем беспокоится, — говорит он и кивает на дверь. — Впусти его. Хочу сказать ему парочку слов.

— Черт, сегодня ведь не та ночь, которая никогда не заканчивается? — Спрашивает Джеймс. — Потому что, когда она все ж заканчивается, я в конечном итоге звоню в полицию.

Но Стеф уже на ногах, идет через бар. Она останавливается перед дверью, смотрит на Брэма через стекло, а затем отпирает дверь.

— Что тебе надо? — спрашивает она, чуть приоткрыв дверь.

— Мне нужно поговорить с Николой, — говорит он. Смотрит на меня. — Пожалуйста.

Линден трогает меня за руку.

— Иди, — говорит он. — Поговори с ним. После этого с ним побеседую я.

Разговор с Брэмом это последнее, чего я хочу. Ситуация все равно не станет лучше. Но его слова могут сделать все еще хуже. И независимо от того, что происходит, что сделано, то сделано, и я знаю, еще достаточно долго все будет ужасно.

— Ладно, Стеф, — говорю ей. Я подхожу к двери, и она неохотно отступает, все еще пристально глядя на Брэму.

— Помни, ты поклялся на мизинцах, — ворчит она, а затем отходит, чтобы присоединиться к Линдену в баре.

— Никола, — говорит Брэм. У него красные, полные беспокойства глаза, губы скривились от горечи. Он дерьмово выглядит, будто страдает, будто произошло что-то ужасное. Но это меня ни радует, нисколько. — Я должен объяснить. — Он смотрит в бар. — Давай поговорим внутри?

— Нет, — говорю я, протискиваясь через дверь. Я прилагаю огромное усилие, чтобы не налететь на него. Как странно, он для моего тела словно магнит, что-то от чего вы не можете остаться в стороне, и представить себе не можете, чтобы снова к этому прикоснуться.

Я думала, что оказавшись на улице смогу дышать, но эта странная влажная ночь и туман будто душат меня. Я засовываю руки в карманы джинс, они окоченели, и смотрю на землю.

— Что ж, ты меня нашел, — говорю я. — Теперь объясняй.

— Я бы рассказал тебе…

— Нет, — резко говорю я. — Просто забудь все эти «сделал бы, должен был». Ты этого не сделал, да? Ты этого не сделал, а теперь уже слишком поздно. Так что просто начни с самого начала. У тебя есть сын. — Какая ирония, что при других обстоятельствах это звучало бы прекрасно.

Он тяжело дышит.

— Да. Мэтью мой сын. Я встретил Тейлор семь лет назад. Я быстро влюбился в нее, и чертовски сильно.

— Как замечательно, — не могу не прокомментировать я.

— Пожалуйста, выслушай, — шепчет он, а затем откашливается. — Я влюбился в нее, потому что она была хорошей. Она хорошая женщина, я знаю, ты не хочешь это слышать, но это правда. Она принесла ощущение нормального в мою жизнь и наполнила ее целью. До нее этого не было. Тогда я был развалиной. Наркотики, вечеринки. Я катился вниз. Я принимал все, что мог, пил все, что видел. Я просирал деньги. Завел кучу врагов и купил пару друзей. Ты бы на меня даже не взглянула. Я был худшим отребьем, бродившим по улицам. — Он сглатывает. — Но Тейлор увидела что-то во мне, я не знаю что. И пока я бы влюблен в нее, я был лучше. Эта женщина заставила меня не чувствовать себя бесполезным куском дерьма, хотя, в тот момент именно таким я и был. Никола, я думал, что любовь победит все. Я ошибался. Потому что когда оказалось, что она беременна, мое первое желание, первая мысль была – бежать, мне нужно бежать. Я чувствовал, что должен убраться к чертям, оставить ее наедине с этой ответственностью.

Мои вены начинают пульсировать от ярости. Мы с Тейлор связаны больше, чем хотелось бы.

— Я не мог быть отцом. Я действительно был ничего не стоящим дерьмом. Я начал думать, что она была сумасшедшей дурочкой, раз поверила в меня. Я любил ее, правда, любил, но этого было недостаточно, чтобы заставить меня остаться. Этого было недостаточно, чтоб заставить меня не изменять.

У меня перехватывает дыхание.

— Ты, бл*дь, изменял своей беременной девушке?

Он смотрит на землю, плечи поникли.

— Я не горжусь этим. Но да, я делал это. Вот как я облажался. И сильно.

Мне становится нехорошо.

— Как ты мог быть такой свиньей? Боже, я вообще знаю тебя?

Он поднимает глаза, чтобы встретиться со мной взглядом, и в его глазах стыд.

— Это был другой я. Я говорил тебе, каким я был.

— Я не знала, что ты был настолько отвратителен. — Чувствую, как мои губы кривятся в отвращении.

— Да, я был таким, хорошо! — Кричит он. — Теперь ты понимаешь, почему люди никогда не дают мне шанса, почему они никогда не позволяют мне стать чем-то большим, чем я был? Я был ужасным гребаным мудаком, я делал ужасные вещи. Может быть, я не насиловал женщин или не грабил банки или не продавал наркоту, но я вел себя ужасно. Я ранил Тейлор настолько, что ничего уже не исправить и я с самого начала испортил отношения с Мэтью. Потому что к тому времени, как я поумнел, к тому времени, как взял себя в руки, было уже слишком поздно. Тейлор не хотела иметь со мной ничего общего.

— Умная женщина, — бормочу я.