— Перестань меня дразнить, — предупреждаю я, слегка шлепнув ее по попке. — Я предпочел бы не кончать на твое платье. — Вижу, как она слегка качает головой. — Хорошо, я бы с превеликим удовольствием размазал свою сперму по этому дорогому куску ткани, надетому на тебе. Но я не буду.

— Потому что ты джентльмен.

— О да, именно. — Шлепаю другую половинку. — Лучший вид.

Так что я беру ее прямо там, на каменной скамье, как и должен был на свадьбе в прошлом году. Я беру ее жестко, грубо и дико, и мне все равно, черт побери, слышит ли нас кто-нибудь. Мы не в силах сдержаться.

Но правда состоит в том, что я рад, что все сложилось именно так, и у нас не было секса на свадьбе. Я никогда бы не узнал ее и, зная меня, она была бы просто очередной интрижкой. Конечно, я бы увидел в ней сложную натуру, захотел бы выпустить наружу дикого ребенка, спрятавшегося в ней. Но это ее нежелание принимать меня, ее привязанность и ее преданность своему ребенку, всему кроме себя, это заставило меня стать одержимым желанием сблизиться с ней. Потребовалось время, чтоб наши пути снова пересеклись, но я бесконечно рад, что так случилось.

— Всему свое время, — говорю я после того, как мы оба кончили и пытаемся восстановить дыхание. Я застегиваю брюки и выбрасываю презерватив в ближайшую мусорку.

— Что? — спрашивает она, ее голос осоловелый пока она поправляет платье. Она выглядит настолько невероятной после секса, что мне часто приходиться ущипнуть себя. Или ее. А потом это приводит к очередному сексу и круг продолжается.

Я ухмыляюсь, глядя на нее.

— Это мой девиз. В прошлый раз когда мы были здесь, я говорил, что у меня есть один, и вот он. Всему свое время. — Я делаю паузу. — А твой – живи без сожалений.

Она кивает и подходит ко мне.

— Что ты имел в виду, всему свое время? — в ее глазах надежда, что-то такое, чего раньше там не было.

— Я имею в виду, — говорю я, пока она обнимает меня за талию. Смотрю на нее сверху вниз, потерявшись в ее очаровании, в ее истинной душе, — что если бы я тогда тебя соблазнил, мы не были бы там, где находимся. Так или иначе, нам суждено быть вместе. Нам суждено было расстаться и затем снова сойтись. Может быть, у нас произошли какие-то маленькие перемены, так должно было быть, чтобы все случилось так, как сейчас.

— Что ж, меня уволили. Я бы не сказала, что это зависело от меня, — говорит она. У нее шутливый тон, но во взгляде глубина, а на лице написана тоска.

— Со временем все вышло именно так, как надо, — говорю я ей. — Все это ведь реально, это сработало, правда?

На одну долю секунды я смертельно боюсь, она может сказать, что это не работает. Кажется, мое сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

Но потом она так нежно улыбается, и оборачивает руки вокруг моей шеи. Она облизывает губы, нервничает.

— Больше, чем реально, Брэм, — шепчет она. Сглатывает и проводит по моему лицу кончиками пальцев. От этого прикосновения, от нее самой, от всего того, что она заставляет меня чувствовать, я закрываю глаза.

— Брэм, — говорит она, звуча так тихо. — Я люблю тебя.

Она любит меня.

Любит.

Меня.

Моя грудь чертовски болит. Не от ее слов. То, что она сказала, эти слова заставляют мою душу хотеть петь, может даже кричать. Рассказать всему миру, что по какой-то гребанной причине Никола Пирс меня любит.

Это слишком, так тяжело, так…чертовски незаслуженно.

У меня сдавило грудь, я чувствую тяжесть в желудке, потому что знаю, я не могу сказать то же самое. Потому что я просто еще не там. Я почти добрался до той точки, но я не буду лгать ей. Я бы не стал лгать ей о чем-то таком редком и сложном, как любовь

Всему свое время, снова хочу сказать я, я тоже это почувствую.

Но я не могу произнести ни слова. Все так запутано, все настолько сложно, что она даже не знает. И если она узнает то, что я от нее скрываю, то, что я храню в тайне ото всех, она, вероятно, заберет свои слова обратно.

— Брэм? — спрашивает она, изучая мое лицо. — Я сказала неправильную вещь?

Я прочищаю горло.

— Ты в это веришь?

Она шокировано мигает.

— Конечно, я в этом верю. Я…я люблю тебя.

Я качаю головой.

— Тогда ты не сказала ничего неправильного. Я просто удивлен, вот и все. Удивлен, но благодарен. Для меня честь, что ты сказала мне подобное.

— Честь? — повторяет она, отпуская мою шею. — Почему ты говоришь так, словно тебе нужен меч и лошадь?

Я пожимаю плечами, пытаясь казаться игривым, но вижу, ей больно, она чувствует себя отвергнутой.

— Послушай, — говорю я ей, пытаясь притянуть ее к себе, но она вырывается из моих рук и направляется обратно на вечер. Я следую за ней, кладу сильную ладонь ей на руку, удерживая на месте. — Не уходи. Здесь нет повода для расстройства.

— Я только что сказала тебе, что люблю тебя! — кричит она, на ее лице боль. — И ты ничего не сказал в ответ.

— Никола, пожалуйста, — я убираю волосы ей за уши и держу лицо в руках. — Я тебя обожаю. Я хочу проводить с тобой каждую минуту. Я хочу строить с тобой будущее. Но я человек прошлого, которое еще надо утрясти, и я работаю над этим. Ты привела меня из прошлого в будущее, где мне и место.

Я пытаюсь поцеловать ее, но она отворачивается.

— Это та женщина, Тейлор, — шепчет она, и я стараюсь не замереть от упоминания этого имени. — Дело в ней, не так ли? Та, с которой ты все испортил.

— Не совсем, — говорю ей, и я честен. — Нет. Все не так. Честно говоря, я не люблю ее, клянусь, и это было много, много лет назад.

Ящик Пандоры вот-вот откроется. Я просто должен рассказать правду. Рассказать все как есть, объяснить, и если она меня любит, если действительно любит меня, она поймет. Нет ничего, с чем мы не смогли бы справиться. Во всяком случае, может это даже поможет нам стать ближе.

Но я ничего не говорю. Я больший трус, чем хотелось бы признать. Я слишком горд и охрененно боюсь все испортить, несмотря на то, что у меня такое чувство, что я уже это сделал.

— Никола, — снова говорю ей твердым голосом, — пожалуйста, поверь мне, когда я говорю, что никого не люблю. Клянусь тебе, это будешь только ты и совсем скоро. Мне просто нужно время, чтобы прийти к этому, и когда это случится, это будет магия.

— Магия, — повторяет она.

— Пожалуйста, — говорю я. — Ты не можешь винить меня за честность. Я всегда был с тобой честен и не собираюсь останавливаться. Для меня невероятная честь, что ты любишь меня, такого раздолбая, и я собираюсь хранить твою любовь словно золото. — Я нежно, сладко целую ее, и к моему огромному облегчению, она целует меня в ответ. — Я никогда не отпущу тебя. Ты застряла со мной, солнышко. Навсегда.

Она кивает, но я все еще могу заметить это душераздирающее выражение от отказа в ее глазах. Я видел подобное и раньше, в гораздо большем масштабе.

Мы идем обратно на вечеринку, и я ни на секунду не отпускаю ее, даже когда она пытается уйти. Продолжаю держаться за нее, потому что чувствую, я настолько близок к тому, чтобы потерять ее. Не могу позволить этому случиться.

Не могу.

Не буду.

Но я также не могу не задаваться вопросом, что произойдет, когда придет время.

Глава 18

НИКОЛА

— Никола, можно тебя на секундочку в мой кабинет? — Сегодня вечер четверга, и хоть посетителей еще не так много, я удивлена, что Джеймс просит меня покинуть бар. Должна признать, мне это не нравится. Пока я следую за ним в заднюю часть бара, туда, где находится его офис, мои руки становятся липкими. Последний раз, когда меня звали в подобное место, я была уволена.

Не удивлюсь, если именно так и случится. До сегодняшнего дня эта неделя была странной. Во-первых, я сказала Брэму, что люблю его, и он не ответил мне тем же. Хоть я и ценю его честность, я бы солгала, если б сказала, что это совсем не уничтожило меня. Это все, о чем я могу думать, несмотря на то, что сейчас он еще более внимателен и заботлив. Он был очень внимателен и раньше.

Во-вторых, интервью, которое он дал на приеме, показали в новостях и теперь весь мир знает о его маленьком проекте, ну, по крайней мере, в Калифорнии, и теперь это превратилось в историю о нехватке в штате доступного жилья. Через минуту после этого мне позвонила Стеф, Брэму позвонил Линден, а несколько дней спустя и его родители, услышав об этом от своих друзей.

И, как и предсказывал Брэм, никто в его семье не воспринял его всерьез, по крайней мере, так говорит он. Но когда я обедала со Стеф и Кайлой, я могла видеть, что их понимание Брэма резко изменилось. В лучшую сторону.

Конечно же, мне пришлось рассказать им о своем эпическом отказе. Их от этого аж передернуло, будто они испытали те же чувства, что и я. Никто не жаждет неразделенной любви.

Никто не жаждет быть уволенным в ту же самую неделю. Я сажусь напротив Джеймса, мои глаза порхают к стенам позади него, где у него обычно висит постер с Faith No More, с концерта в Уорфилд в 1995, но теперь там висит какой-то мотивационный плакат. Ну знаете, с таким сентиментальным закатом. Он собирается превратиться в Мюррэйя из Полёта конкордов (прим. пер. комедийный дуэт из Новой Зеландии, в состав которого входят Брет Маккензи и Джемейн Клемент, их юмор и музыка стали основой для радио-шоу на BBC и телесериала, премьера которого состоялась в 2007 году на HBO).

— Давай просто покончим с этим, — говорю я Джеймсу, закрывая лицо руками — Как сорвать пластырь, сразу и все!

— Что? — спрашивает он. — Нет. Никола. Я не увольняю тебя.

Я смотрю на него сквозь пальцы.

— Нет?

Он качает головой и умиротворенно улыбается.

— Нет. Я тебя повышаю.

— Что? — Вылупилась я на него. — Почему? Я ведь ничего такого не делаю, просто целыми днями разливаю напитки.

— Потому что ты доказала свою надежность, — говорит он, — ты надежней большинства работающих здесь. Думаю, я могу тебе доверять, и ты хороша в том, что делаешь.