– Перестать, моя дорогая, тебе известно не хуже моего – никуда ты от меня не денешься! Ты моя!

– Нет!

– Хочешь сейчас в этом убедиться?

Далее послышался приглушенный вскрик и грязное ругательство. Александр, опасаясь, как бы им невидимая сцена не приняла более серьезные обороты, вышел из тени.

– Я могу вам помочь, сударыня?

Первое, что он увидел, была точеная фигурка, облаченная в бежевое платье с золотой вышивкой и украшенное мелкими жемчужинами. Далее последовала аккуратная головка с белокурыми волосами, рассыпанными по плечам и лишь частично скрепленными небольшой диадемой.

Когда девушка резко обернулась, то брови Александра взметнулись вверх, а бокал с мадерой наклонился вниз, и жидкость полилась на землю.

Перед ним стояла графиня Погодина.

А принудить ее к поцелую пытался не кто иной, как Кирилл Манохин.

Они одновременно проговорили:

– Да!

– Нет!

Александр заметил, что пролил мадеру, и медленно поставил пустой бокал на землю. Зимний сад был освещен фонарями, но Манохин выбрал относительно темный уголок, в расчете, что ему никто не сможет помешать. Из-за этого Александр не мог в полной мере рассмотреть лицо Марии Александровны. Но того, что он увидел, хватило, чтобы понять, как сильно изменилась девушка.

Кирилл Манохин зло сжал губы и выпустил тонкую талию графини. Та, взмахнув рукой, сделала быстрый шажок назад.

– Ой! – воскликнула она, когда увидела, кто именно прервал приставания графа. Ее глаза удивленно округлились, а на губах тотчас засияла радостная приветливая улыбка.

– Думаю, я вовремя, – медленно произнес Александр, приближаясь к молодому графу. Его хмурый вид не внушал теплых мыслей.

– Князь! Александр Кириллович, вы снова в Петербурге! – радость Марии была не наигранной. В первое мгновение она не могла поверить своим глазам. Князь Митяшев возник из темноты и прервал неприятные объяснения с Кириллом. На данный момент о большем счастье она и мечтать не могла!

Как давно они с ним виделись в последний раз! Сколько воды с тех пор утекло… А месяцев? Если она не ошибалась, то шесть. За это время столько всего произошло! И радостного, и печального.

Но сейчас не время и не место вспоминать былое.

Мужчины, точно не замечая молоденькую девушку, смерили друг друга холодными взглядами.

– Вам не следовало вмешиваться, – раздраженно проговорил Кирилл Манохин и поправил ворот сюртука. – То, что происходит между мной и моей знакомой, вас не касается.

– Правильно, не касается, – легко согласился с ним Александр. Он на самом деле не знал, какие между ними отношения на сей день. Шесть месяцев назад юная барышня его презирала и боялась, но кто знает, что произошло за те месяцы, что князь отсутствовал в городе? – Но сейчас, думается мне, вам, граф, лучше покинуть зимний сад и оставить сударыню в покое.

Граф Манохин хотел найти достойный ответ, поставить князя на место, но ничего остроумного в голову не пришло. Поэтому он повернулся к Марии, сдержанно кивнул и сказал:

– Я не прощаюсь, моя дорогая. До скорой встречи.

От зловещего обещания по коже Маши пробежал холодок. До чего же мерзок ей молодой Манохин! Как она мечтала, чтобы он оставил ее в покое! Но чем больше она ему об этом говорила, тем настойчивее и опаснее становились его ухаживания. Сегодня ночью она решила окончательно с ним объясниться, и с этой целью отправилась в зимний сад. Как она ошиблась! Манохин ни о каких объяснениях не желал и слушать, твердил, как помешанный, что она будет принадлежать ему, что хочет она или нет, но станет его женой!

Молодые люди, оставшись одни, выждали, пока высокая фигура графа скроется за балконными дверьми.

Машенька заговорила первой, робко улыбнувшись:

– Мне стоит поблагодарить вас, Александр Кириллович. Право, я не знаю, что бы делала, не появись вы сейчас здесь!

Александр смотрел на стоящую перед ним девушку и с трудом узнавал в ней то испуганное дитя, каким она была в начале лета. Девушка расцвела на глазах. Исчезла детская угловатость, глаза стали более выразительными, губы приобрели соблазнительную мягкость, а формы Марии округлились. Какие метаморфозы! Исчезла пугливость, неуверенность, а движения стали плавными и привлекательными.

– Я рад, что смог помочь вам, – ответил он после небольшой паузы, – хотя бы сейчас.

Мария засмущалась и постаралась скрыть, что внезапное появление князя Митяшева взволновало ее.

– Ах, вы все еще сердитесь на меня за ту выходку? Прошу вас, в который раз, забудьте!

– Не тревожьтесь, Мария Александровна, я уже забыл. – Его игривый тон сказал ей намного больше, чем слова. – Это было давно, и теперь я понимаю, что с вашей стороны это был жест отчаяния. А что мы только не готовы сделать, когда обстоятельства загоняют нас в угол!

– Вы правы.

– Я с трудом вас узнал, сударыня, вы очень изменились с нашей последней встречи.

– Правда? – Девушка оживилась и заторопилась расправить складки на бальном платье. – Ой, да нет же! Видите, я до сих пор никак не привыкну к подобным нарядам, и мне всегда кажется, что в самый неподходящий момент со мной что-либо приключится. Я или платье испачкаю, или перчатку потеряю, или шпильки из прически выпадут. Ужасно нервничаю по пустякам.

– Вы очаровательно выглядите, Мария Александровна.

Комплимент князя смутил девушку, но, бесспорно, был очень приятен.

– Вы очень добры, Александр Кириллович. Вы недавно прибыли в Петербург?

– Вчера.

– Как самочувствие вашей дочки? Я слышала, что вы возили ее за границу.

Князь кивнул, и печальная тень промелькнула в его глазах. Здоровье Катеньки по-прежнему вызывало у него опасения.

– Да, мы вернулись из Швейцарии на прошлой неделе. Пробыли в клинике три месяца. Теперь, ближе к весне, повезу дочь на воды. Катерине необходимы горячие источники.

– Княгиня Софья Михайловна говорила, что у Кати повреждена нога. Неужели ничего нельзя сделать? – Мария была искренне обеспокоена физическим состоянием дочери князя.

Александр развел руками.

– Мы консультировались со многими светилами в области медицины. Они сделали все, что могли. Катя хорошо ходит, передвигается без костылей, но хромота осталась. И говорят, что хромать она будет всю жизнь. – Голос Александра стих. Он проклинал себя за то, что его не было рядом в тот поистине роковой день.

Как и просила дочь, он сохранил Черныша, не стал его ни продавать, ни убивать. Иногда, когда ночи были особенно темные и Саше не спалось, он спускался в конюшню и подходил к стойлу жеребца. Этот красавец-хадбан, сильный «араб», которого он покупал в расчете на дальнейшее разведение племенных лошадей, теперь вызывал у него противоречивые чувства. Он не мог не восхищаться его гордой статью и выносливостью, но и не мог забыть, что его крутой и непокорный нрав стал причиной хромоты его единственной дочери. Черныш, точно чувствуя за собой вину, каждый раз приветствовал хозяина тихим ржанием и норовил ткнуться тому в плечо.

Александр еще не знал, что делать с «арабом», когда Катя однажды за завтраком, перед самым отъездом в Швейцарию, попросила:

– Папенька, я хочу попрощаться с Чернышом. – Вилка с гуляшом застыла в воздухе. – Он будет по мне скучать, как и я. Давай после завтрака сходим на конюшню.

Дочь смотрела на отца умоляющим взглядом, в котором не было ни хитрости, ни лукавства. И где-то в голове князя в тот момент мелькнула шальная мысль: «А ведь Катенька через год будет кататься на Черныше…» Буря эмоций всколыхнулась в душе Александра, и он опустил голову, чтобы дочь не заметила, как крупные слезы наполнили его серые глаза. Слезы гордости за родное дитя.

– Мне очень жаль, – голос Марии вернул его к реальности. – Безумно обидно, когда несчастный случай приводит к травмам, которые нельзя поправить.

– Моя девочка – сильная, и я убежден, что хромота не станет помехой в ее жизни.

– Она прибыла с вами в Петербург?

– Да, бабушка по ней безумно соскучилась. К тому же Катенька хочет встретить Новый год в северной столице. Я не стал препятствовать желанию дочери. В Петербург меня привели коммерческие дела, и, чего скрывать, мне не хотелось оставлять девочку одну. – Александр, сам того не замечая, разоткровенничался с молодой девушкой. – А как вы поживаете? Обжились в новом доме?

– Я в восторге от своего дома! – с живостью, присущей молодости, воскликнула Машенька. – Теперь мне кажется, что нет дома теплее и светлее, чем у меня. А какая у меня кухня! Вам обязательно надо на нее посмотреть! Ой! Простите, я говорю не то… Мне, наверное, не следует приглашать вас к себе?

Непосредственность графини очаровала Александра. Их беседа напоминала разговор двух старых знакомых.

– Почему же? Мне будет очень приятно, если вы меня пригласите в гости.

– Тогда я вас непременно приглашаю!

– А я вас приглашаю на танец. Как вы на это смотрите, Мария Александровна?

– Положительно!


Прежде чем пройти к себе в спальню, Александр заглянул в комнату дочери. Катюша сладко спала, подложив под щечку ладошки. Ей снилось что-то приятное, и девочка улыбалась во сне.

Осторожно прикрыв дверь, Александр довольно усмехнулся. А вечер сегодня удался на славу. Он не ожидал, что возвращение к светской жизни будет столь приятным. И все благодаря маленькой чаровнице. Сам того не замечая, он постоянно думал о глазах Машеньки, которые излучали веселость, и о губах, которые не переставали ему улыбаться.

Она очаровывала с первого взгляда. Александр узнал, что Маше поступало несколько предложений руки и сердца, но она их отклонила. Видимо, ждала чего-то необычного, сказочного.

Или кого-то.

Человека, который не просто защитит ее от жизненных напастей, станет ей другом, но и возлюбленным.

Александр относился к любви очень серьезно. Ему не повезло с первым браком. Он знал, что его жена любит другого мужчину, и видел, как она страдает, плачет по ночам в подушку. Но между тем, надо ей отдать должное, для него она была чудесной женой – спокойной, услужливой, ласковой. После ее безвременной кончины Александр пару раз увлекался женщинами, но это было увлечение другого рода. Ему было приятно находиться в обществе дамы, вести с ней разговоры, а еще приятнее заниматься любовью. Не более.