Конечно, он хотел ее. Он всегда ее хотел. Но в данную минуту страсть куда-то отступила. Сейчас ему необходимо было лишь вдыхать ее запах, чувствовать ее рядом с собой.

Как же ему спокойно рядом с ней! Не нужно ни о чем говорить, не нужно ничего обсуждать. Просто сидеть рядом - большего счастья и не придумать.

Бенедикт зарылся лицом в ее волосы, вдыхая ее запах… запах…

О Господи! Он рывком вскинул голову.

– Ты не хотела бы принять ванну?

Щеки Софи мгновенно стали пунцовыми.

– О Боже! - глухо простонала она, закрыв рот рукой. - В тюрьме стояла такая вонь, а мне пришлось спать на полу, и…

– Не нужно ничего объяснять, - перебил ее Бенедикт.

– Но…

– Прошу тебя! - У него было такое чувство, что если он услышит об этой тюрьме еще слово, то кого-нибудь убьет. Ему невыносимо больно было оттого, что Софи пришлось пережить такой позор. - Мне кажется, - продолжал он, и губы его впервые тронула легкая улыбка, - что ты непременно должна принять ванну.

– Хорошо. - Софи кивнула и встала. - Я сейчас же пойду в дом твоей мамы и…

– Здесь.

– Здесь?

Улыбка Бенедикта стала шире.

– Здесь.

– Но мы же сказали твоей маме…

– Что будем дома к девяти.

– По-моему, она сказала - к семи.

– Вот как? Странно, мне послышалось - к девяти.

– Бенедикт…

Взяв Софи за руку, Бенедикт потянул ее к двери.

– Знаешь, семь и девять звучат ужасно похоже.

– Бенедикт…

– А семь и одиннадцать - еще больше.

– Бенедикт!

У двери он выпустил ее руку из своей.

– Стой здесь.

– Что ты задумал?

– Не шевелись, - проговорил он, коснувшись пальцем кончика носа Софи.

Софи беспомощно смотрела, как он выскользнул в холл. Но через пару минут Бенедикт вернулся.

– Куда ты ходил? - спросила Софи.

– Распорядиться насчет ванны.

– Но…

В глазах Бенедикта вспыхнули озорные искорки.

– На двоих.

Софи тихонько ахнула.

Бенедикт наклонился к ней.

– По счастью, вода уже согрелась.

– Согрелась? - пролепетала Софи. Бенедикт кивнул.

– Потребуется всего несколько минут, чтобы наполнить ванну.

– Но уже почти семь часов! - воскликнула Софи.

– Ну и что? Тебе разрешили остаться у меня до двенадцати.

– Бенедикт!

Бенедикт притянул ее к себе.

– Ты же хочешь остаться.

– Я этого не говорила.

– Тебе и не нужно было этого говорить. Если бы ты не хотела остаться, ты нашла бы другие слова, а не только "Бенедикт!".

Софи поневоле улыбнулась. Так похоже он ее передразнил.

– Или я ошибаюсь? - ухмыльнулся Бенедикт. Софи отвернулась, но Бенедикт успел заметить, что она улыбнулась.

– Думаю, что нет, - пробормотал он и, открыв дверь, кивнул головой в сторону лестницы. - Пошли со мной. И она пошла.

К величайшему удивлению Софи, Бенедикт вышел из комнаты, когда она раздевалась, готовясь принять ванну. Стягивая через голову платье, она задержала дыхание. Бенедикт был прав: от нее и в самом деле дурно пахло.

Горничная сдобрила воду ароматным маслом и пахучим мылом, и поверхность воды покрылась пеной, в которой лопались пузырьки. Сбросив в себя одежду, Софи проверила ногой воду, над которой курился пар, и быстренько влезла в ванну.

О Господи, какое же это блаженство! Трудно было поверить, что она всего два дня назад принимала ванну. Одна ночь в тюрьме - и такое ощущение, будто не мылась целый год.

Софи попыталась выбросить посторонние мысли из головы, чтобы полнее насладиться прелестью момента, но трудно наслаждаться чем-то, когда тебя гложет беспокойство. А именно это с ней сейчас и происходило. Она могла бы отказаться от предложения Бенедикта, и он в конце концов сдался бы и отвез ее обратно в Бриджертон-Хаус.

Но она решила остаться. И уже по дороге в эту комнату поняла, что хочет остаться. Она так долго шла к этому моменту, что уже не могла заставить себя ни отказаться от него, ни перенести его на более позднее время, даже на завтрашнее утро, когда Бенедикт непременно явился бы к леди Бриджертон на завтрак.

Скоро он будет здесь. И когда он придет… Софи вздрогнула. Вздрогнула всем телом, несмотря на то что сидела в горячей воде. Она еще глубже погрузилась в нее. Скоро под водой очутились плечи и шея, потом вода дошла Софи до носа, и в этот момент дверь отворилась, и у Софи екнуло сердце. Бенедикт…

Он был в темно-зеленом халате, завязанном на талии поясом, и с голыми ногами.

– Надеюсь, ты не будешь возражать, если я его уничтожу? - спросил он, указав глазами на платье.

Улыбнувшись, Софи покачала головой. Она ждала от него вовсе не этих слов, однако догадалась, что он спросил про платье, чтобы она почувствовала себя свободнее.

– Я прикажу принести тебе другое, - сказал он.

– Спасибо. - Софи немного подвинулась, чтобы дать ему место, однако Бенедикт, к ее удивлению, подошел именно к тому краю ванны, к которому она пододвинулась.

– Наклонись, - прошептал он. Софи послушно наклонилась и вздохнула от удовольствия: Бенедикт принялся намыливать ей спину.

– Я мечтал сделать это еще два года назад.

– Вот как? - удивилась Софи.

– Да. После бала-маскарада я о многом стал мечтать.

Софи была рада, что сидит, согнувшись и упершись лбом в колени: она вспыхнула от смущения.

– Окунись, чтобы я смог вымыть тебе голову, - приказал Бенедикт.

Софи на секунду погрузилась в воду и поспешно вынырнула.

Взяв кусок мыла, Бенедикт намылил руки, после чего начал намыливать получившейся пеной волосы Софи.

– Раньше волосы у тебя были длиннее, - заметил он.

– Мне пришлось их отрезать и продать изготовителю париков, - пояснила Софи.

Ей показалось, что Бенедикт издал негодующий возглас.

– Они были еще короче, - прибавила она.

– Можно споласкивать, - объявил Бенедикт.

Софи нырнула под воду и принялась мотать головой из стороны в сторону. Наконец она вынырнула, чтобы отдышаться.

– У тебя мыло осталось на затылке, - заметил Бенедикт и, набрав в руки воды, принялся лить на волосы. Когда он закончил, Софи осторожно спросила:

– А ты разве не примешь ванну? Она почувствовала, что щеки ее вспыхнули от смущения, однако не смогла удержаться, чтобы не спросить. Бенедикт покачал головой.

– Сначала собирался, но потом решил, что это гораздо интереснее.

– Мыть меня? - удивленно спросила Софи. Бенедикт лукаво ухмыльнулся:

– И вытирать. - Протянув руку, он взял большое белое полотенце. - Вставай.

Софи нерешительно прикусила губу. Конечно, они с Бенедиктом уже были близки так, как только могут быть близки два человека, однако она все еще его стеснялась.

Бенедикт улыбнулся, развернул полотенце и, отвернувшись, сказал:

– Не бойся, я не стану подглядывать.

Глубоко вздохнув, Софи встала, чувствуя, что с этого момента начинается новая полоса в ее жизни.

Осторожно вытерев ее тело, Бенедикт принялся за лицо и, когда на щеках Софи осталось лишь несколько капель, наклонился и поцеловал ее в нос.

– Я рад, что ты здесь, - прошептал он.

– Я тоже рада.

Он коснулся рукой ее подбородка и, не сводя с нее глаз, прильнул к ее губам таким нежным поцелуем, что Софи почувствовала: он ее не только любит, но и боготворит.

– Я должен был бы дождаться понедельника, - сказал Бенедикт, - но не хочу.

– А я не хочу, чтобы ты ждал, - прошептала Софи. Он вновь поцеловал ее, на сей раз более страстно.

– Какая же ты красивая, - восхитился он.

Губы его нашли ее щеку, потом подбородок, шею, и с каждым поцелуем у Софи все сильнее подкашивались ноги, и когда ей уже показалось, что она больше не выдержит и рухнет на пол, Бенедикт подхватил ее на руки и отнес в постель.

– В сердце моем ты моя жена, - торжественно проговорил он, уложив Софи на одеяло.

Софи почувствовала, что у нее перехватило дыхание.

– После того как нас обвенчают, мы станем мужем и женой перед лицом Господа, - продолжал он, ложась с ней рядом, - но сейчас… - Голос Бенедикта стал хрипловатым. Приподнявшись на локте, он взглянул Софи прямо в глаза. - Но сейчас мы муж и жена перед лицом друг друга.

Протянув руку, Софи коснулась его лица.

– Я люблю тебя, - прошептала она. - И всегда любила. Мне кажется, я полюбила тебя еще до того, как узнала о твоем существовании.

Бенедикт наклонился, чтобы снова ее поцеловать, однако Софи остановила его:

– Нет, подожди.

Он замер всего в нескольких дюймах от ее губ.

– На балу-маскараде, - призналась Софи несвойственным ей дрожащим голосом, - еще перед тем, как я тебя увидела, я тебя почувствовала. У меня вдруг возникло такое ощущение, что вот-вот что-то должно произойти. И когда я обернулась и заметила, как ты стоишь и словно ждешь меня, я поняла, что именно из-за тебя я и приехала тайком на бал.

Бенедикт открыл было рот, однако вместо слов у него вырвался хриплый звук, и Софи поняла: Бенедикт сейчас не в состоянии говорить. Он весь во власти нахлынувших на него чувств.

– Я родилась только для тебя, - тихо проговорила она. - И только ради тебя я существую.

Бенедикт снова поцеловал ее, решив на деле показать то, что не сумел сказать словами. Он и не подозревал, что в состоянии любить Софи больше, чем он любил ее несколько секунд назад, а оказывается, это возможно.

Он любит ее! Любит сильно, страстно. И внезапно все стало легко и просто. Он любит ее - только это и имеет значение.

Бенедикт скинул с себя халат, отшвырнул в сторону полотенце и принялся покрывать тело Софи страстными поцелуями.

– Софи, Софи, Софи… - бормотал он, не в силах больше проронить ни слова.

Софи улыбнулась ему, и внезапно Бенедикта охватило странное желание - смеяться. Он понял, что отчаянно, безумно счастлив. Как же это здорово!

Он привстал на локтях, готовясь войти в нее, сделать ее своей. В отличие от прошлого раза, когда оба они были охвачены безумной страстью, сегодня их переполняла безудержная нежность.