Джулия Куинн - Предложение джентльмена

– Что?!

– Мы должны спешить.

– Миссис Гиббонз, вы… - начала было Софи, но в этот момент экономка распахнула дверь, и представшая перед ними картина заставила ее позабыть о том, что она собиралась сказать.

Посреди спальни стояла ванна, над которой поднимался пар, а вокруг хлопотали все три горничные. Одна добавляла в ванну воду, вторая возилась с замком какого-то загадочного сундука, третья держала полотенце, повторяя:

– Быстрее! Быстрее!

Софи обвела всех троих изумленным взглядом.

– Что здесь происходит?

Миссис Гиббонз обратила к ней сияющее лицо.

– Ничего особенного. Просто вы, мисс София Мария Бекетт, отправитесь на бал-маскарад!

***

Час спустя Софи было не узнать. В сундуке оказались туалеты, принадлежавшие покойной матери графа. Они уже лет пятьдесят как вышли из моды, однако это ровным счетом ничего не значило. Ведь на бал-маскарад никто не является одетым по последней моде.

На самом дне сундука лежало изумительной красоты платье из серебристой материи, с плотным лифом, усыпанным жемчужинками, и развевающимися юбками, необычайно популярными в прошлом столетии. Едва коснувшись его, Софи почувствовала себя принцессой. За долгие годы оно слежалось, но одна из горничных вытащила его на улицу проветрить, после чего сбрызнула розовой водой, и затхлый запах исчез.

Софи искупали, надушили, сделали прическу и даже подкрасили помадой губы.

– Только не говорите мисс Розамунд, - шепнула горничная. - Это ее помада.

– Ой, смотрите, что я нашла! - раздался возглас миссис Гиббонз. - Перчатки!

Взглянув, Софи увидела, что экономка держит в руке длинные, по локоть, перчатки.

– Посмотрите, - проговорила она, взяв у миссис Гиббонз одну и тщательно ее осмотрев, - герб Пенвудов и монограмма. Прямо у отворота.

Миссис Гиббонз взглянула на ту, что держала в руке.

– "С.Л.Г.". Сара Луиза Ганнингуорт. Ваша бабушка.

Софи удивленно взглянула на нее. Миссис Гиббонз никогда не упоминала о том, что граф - ее отец. Да и вообще ни один человек в Пенвуд-Парке никогда не говорил о том, что Софи связана с семейством Ганнингуорт родственными узами.

– Она ведь вам самая настоящая бабушка, - заявила миссис Гиббонз. - Слишком долго мы все об этом молчали. Стыд и позор, что к Розамунд и Пози относятся как к дочерям графа, а вы, настоящая его дочь, вынуждены прислуживать им, как простая служанка!

Все три горничные согласно закивали.

– И вот сегодня, пусть хотя бы на одну ночь, вы станете царицей бала. - И, улыбнувшись, Миссис Гиббонз медленно повернула Софи лицом к зеркалу.

– Неужели это я? - ахнула Софи. Миссис Гиббонз кивнула; и глаза ее подозрительно блеснули.

– Вы выглядите просто очаровательно, дорогая моя, - прошептала она.

Софи медленно протянула руку к волосам.

– Не трогайте! - испуганно воскликнула одна из горничных. - Испортите прическу!

– Хорошо, не буду, - пообещала Софи и улыбнулась, стараясь сдержать слезы. Волосы ее были осыпаны блестящей пудрой, и она казалась самой себе принцессой из сказки. Темно-русые локоны были собраны на затылке, а один длинный локон спускался по шее до плеч. Глаза, обычно мшисто-зеленого цвета, сверкали, как изумруды.

Хотя Софи подозревала, что блестят они скорее от невыплаканных слез.

– Вот вам маска, - поспешно проговорила миссис Гиббонз. На самом деле это оказалась полумаска, из тех, что завязываются на затылке, чтобы не нужно было держать ее рукой. - А теперь нам нужны туфли.

Софи уныло взглянула на свои стоявшие в углу туфли, старые и безобразные,

– Боюсь, у меня нет ничего, что бы подошло к такой красоте.

Горничная, которая накрасила Софи губы, принесла пару белых туфель.

– Это туфли Розамунд.

Софи быстро сунула ногу в правую туфлю и так же быстро вытащила ее.

– Велики, - сказала она, обращаясь к миссис Гиббонз. - Я не смогу в них ходить.

Экономка повернулась к служанке.

– Принеси туфли Пози.

– Они еще больше, - сказала Софи. - Мне ли не знать. Я ведь их постоянно чищу.

Миссис Гиббонз тяжело вздохнула:

– Что ж, ничего не поделаешь. Придется совершить налет на коллекцию туфель Араминты.

Софи даже в дрожь бросило. От одной мысли, что придется примерять туфли Араминты, мурашки побежали по спине. Но другого выхода не было. Не идти же босиком. Хотя это и бал-маскарад, но босой ее туда вряд ли пустят.

Несколько минут спустя горничная вернулась с парой изящных белых шелковых туфелек, прошитых серебряной ниткой и украшенных розочками из фальшивых бриллиантов.

Софи нехотя сунула ногу в одну туфельку, потом в другую. Они были в самый раз.

– А как к платью-то подходят, - заметила одна из горничных, указывая на серебряную строчку, - словно для него и сшиты.

– Ну, хватит восторгаться туфлями, - прервала ее миссис Гиббонз и обратилась к Софи:

– Теперь внимательно выслушайте и запомните то, что я вам скажу. Кучер уже отвез графиню и девочек в Бриджертон-Хаус и вернулся. Он отвезет вас на бал. Но он должен дожидаться у входа в Бриджертон-Хаус на тот случай, если графине захочется уехать. А это означает, что вы должны уйти ровно в полночь и ни секундой позже. Понятно?

Софи кивнула и взглянула на стенные часы. Был десятый час. Значит, она сможет побыть на балу больше двух часов.

– Спасибо вам, - прошептала она. - Огромное спасибо.

Промокнув глаза носовым платочком, миссис Гиббонз проговорила:

– Не благодарите меня, моя милая. Самой большой наградой для меня будет, если вы хорошо проведете время на балу.

Софи снова взглянула на часы. Два часа.

Два часа, в которые она должна вместить всю жизнь.

Бенедикт Бриджертон был вторым из восьми детей, но временами чувствовал себя так, будто он сотый.

Бал, который задумала устроить его неугомонная матушка, назывался балом-маскарадом, и Бенедикт послушно надел черную полумаску, прекрасно понимая, что это бесполезно. Все и так догадаются, кто он такой. Так оно и случилось.

– Это Бриджертон! - воскликнул один из гостей, радостно хлопая в ладоши, как только он вошел в зал.

– Ну конечно, вы Бриджертон! - обрадовался другой.

– Бриджертон! Я узнаю Бриджертона где угодно! - подхватил третий.

Бенедикт был Бриджертоном, и хотя он гордился тем, что является членом этой семьи, иногда ему хотелось побыть немного поменьше Бриджертоном, а побольше самим собой.

Вот и еще одна проплывавшая мимо дама в костюме пастушки прощебетала:

– Вы Бриджертон! Эти каштановые волосы я узнаю где угодно. Но который из Бриджертонов? Нет, не говорите. Я сама догадаюсь. Вы не виконт, потому что я только что его видела. Должно быть, вы Бриджертон Номер два или Номер три.

Бенедикт лишь молча холодно смотрел на нее.

– Так который из двух? Номер два или Номер три? - продолжала допытываться дама.

– Два! - выпалил Бенедикт. Дама радостно всплеснула руками.

– Я так и подумала! Ой, нужно поскорее отыскать Порцию. Я ей говорила, что вы Бриджертон Номер два…

"Меня зовут Бенедикт!" Он едва сдержался, чтобы не рявкнуть.

– …но она сказала, нет, это не Номер два, а…

Внезапно Бенедикт почувствовал, что ему лучше отойти от этой трещотки подальше, иначе он придушит ее голыми руками, а при таком обилии свидетелей скрыться ему наверняка не удастся.

– Прошу меня простить, - спокойно проговорил он, хотя спокойствие это далось ему с величайшим трудом. - Я вынужден вас покинуть. Мне нужно кое с кем поговорить.

Пастушка, естественно, поняла, что он лжет, однако Бенедикту было на это наплевать. Коротко кивнув ей, он кратчайшим путем направился к боковой двери в танцевальный зал, намереваясь поскорее скрыться от шумной толпы в кабинете брата, насладиться блаженным покоем и бокалом хорошего бренди.

– Бенедикт!

Вот черт! С бренди придется повременить. Бенедикт обернулся: к нему быстрым шагом направлялась мать. На ней был костюм эпохи королевы Елизаветы. Насколько он помнил, мать собиралась изображать героиню из какой-то шекспировской пьесы, а вот какую именно, он понятия не имел.

– Что тебе угодно, мама? - спросил он. - Только не проси меня потанцевать с Гермионой Смайт-Смит. В прошлый раз она мне все ноги оттоптала.

– Ни о чем подобном я тебя просить не собиралась, - ответила Вайолет. - Я хотела попросить тебя потанцевать с Пруденс Фезерингтон.

– Пощади, матушка! - простонал Бенедикт. - Она еще хуже.

– Я прошу тебя не жениться на ней, мой мальчик, а просто потанцевать.

Бенедикт едва сдержался, чтобы не выругаться. Пруденс Фезерингтон - милая девушка, вот только не обремененная интеллектом. Кроме того, у нее такой пронзительный смех, что - Бенедикт видел это собственными глазами - взрослые мужчины бежали от нее со всех ног, зажав уши.

– Знаешь что, - предложил он. - Я обещаю тебе потанцевать с Пенелопой Фезерингтон, если ты сможешь сделать так, чтобы Пруденс держалась от меня подальше.

– Договорились, - удовлетворенно кивнула мать, и у Бенедикта сложилось нехорошее впечатление, что она именно этого и добивалась.