Они послушали новые пластинки, посмотрели телевизор. Сейчас из стереоколонок неслась музыка группы «Чикаго», и девочки расположились на кровати, прихватив пластиковое ведерко с воздушной кукурузой. На тумбочке стояли две банки «пепси».

— Что с тобой? — ни с того, ни с сего спросила Энджи, вглядываясь в лицо подруги. — Что ты притихла? Волнуешься из-за предстоящего свидания?

Кейт отвела глаза:

— Вовсе нет.

— Врешь!

Кейт показала ей язык. В это время раздался деликатный стук в дверь.

— Мама, это ты?

Роберта Стрикленд, улыбаясь, вошла в комнату дочери:

— А то кто же? Или вы гостей ждете?

Какая она приветливая, подумала Кейт, всегда улыбается. Ей хотелось, чтобы ее мама была хоть чуть-чуть похожа на эту женщину.

Они с Энджи совсем разные, размышляла Кейт, глядя на скуластое лицо и крупную фигуру Роберты, которую совсем не портили крутые бедра и тяжелая грудь. У нее были милые черты лица, умело подчеркнутые косметикой, и чуть подкрашенные волосы. Она не утратила женской привлекательности.

— Уж не думаете ли вы всю ночь куролесить?

Энджи сморщила нос.

— Нет, нет.

— Так я и поверила! — Роберта с шутливой строгостью обратилась к Кейт: — Ты, пожалуйста, приструни мою дочь. Когда она не высыпается, на нее смотреть страшно.

— Я за ней прослежу.

— Мы еще посмотрим, кто за кем проследит, — в тон ей ответила Энджи.

Роберта только покачала головой и вышла.

— Хорошая у тебя мама.

— Пожалуй, да, по большей части.

Кейт улыбнулась. Энджи спросила:

— А ты, часом, не собираешься на попятный?

Кейт поняла, на что она намекает.

— Может, мне только приснилось, что он мне назначил свидание?

— Я, по крайней мере, видела наяву, что он с тобой разговаривал.

— Послушай, а что если нам объединиться: мы с Томасом и вы с Ларри?

Ларри Эллиот, звезда футбольной команды, был последним увлечением Энджи. Симпатичный парень, но до Томаса ему далеко. Кейт до сих пор не могла поверить, что Томас обратил на нее внимание.

Энджи покачала головой и отвела взгляд.

— Нет, вряд ли это получится. Ларри недолюбливает Томаса.

— Неужели? Но почему?

Энджи пожала плечами.

— Сама не знаю. Их не разберешь. Вроде они часто бывают вместе: в одной команде как-никак.

— Да, верно, — Кейт в задумчивости наматывала на палец длинную прядь волос. — Томас больше увлекается машинами… и девочками.

Энджи помолчала и, не глядя на Кейт, спросила:

— Скажи, а зачем тебе это нужно? Мы с тобой знаем, какая о нем идет слава, — она залилась краской.

Кейт покусывала губу.

— Я все понимаю. Потому и удивляюсь, зачем я ему нужна.

— И все-таки пойдешь?

— Пойду. Он со мной ничего себе не позволит.

— Почему ты так уверена?

— А ты почему так уверена? — не сдавалась Кейт.

Энджи не склонна была отшучиваться:

— Точно не знаю, но ходят всякие слухи.

— Какие, например?

— Сама знаешь, — Энджи уходила от ответа.

— Ты думаешь, он снимает трусы со всех девчонок, с которыми встречается?

Энджи покраснела.

— Кейт Колсон, от тебя ли я слышу такие слова?

Кейт улыбнулась:

— Представь себе.

— Ты обратилась не по адресу, — ответила Энджи тихо, но твердо. — Я могу только повторить, что болтают другие.

— А у тебя с кем-нибудь это было? — Кейт тоже залилась краской. — Можешь не отвечать, если тебе неприятно, — торопливо добавила она, — это не мое дело…

Ей давно не терпелось задать Энджи этот вопрос, но до сих пор не хватало духу. Им случалось болтать об интимных делах, но они никогда не переносили эти разговоры на себя. Если бы не предстоящее свидание, Кейт так и не осмелилась бы спросить.

— Разумеется, нет. И у тебя тоже не было.

Кейт невесело рассмеялась:

— Самое глубокомысленное изречение года! Каким образом, интересно мне знать, можно было лишиться девственности, если я к парням даже близко не подходила?

— Вот ты и решила это исправить.

— О чем ты говоришь? Мы с ним встретимся, скорее всего, один-единственный раз. И вообще, он, наверно, выпил или был не в себе.

Энджи раздраженно остановила ее:

— Брось, пожалуйста.

— Вот увидишь.

— А что скажет твой папа?

Кейт помрачнела:

— Я ему не скажу.

— Ни за что не поверю.

— Точно. Сама посуди: ты же знаешь, какой он суровый. Неужели он разрешит мне ходить на свидания? — голос ее задрожал.

— Но если ты сбежишь тайком, а он прознает, будет страшный скандал.

— Он меня убьет, — Кейт словно смирилась со своей участью.

Обе замолчали.

Кейт собрала все свое мужество.

— Я… ну… что-нибудь придумаю. Вообще-то… я попросила Томаса заехать за мной сюда. Ты не против?

Энджи поджала губы.

— Я, конечно, не против, но все же тебе надо спросить разрешения у отца. Как-никак Томас — сын проповедника; это должно смягчить родительское сердце.

— Может, ты и права. Когда-нибудь спрошу, но в первый раз пусть лучше Томас заедет сюда.

— Куда вы собираетесь?

— В город, в кино.

Энджи села в кровати.

— Надо заранее приготовить, что ты наденешь.

Кейт смутилась:

— Ничего не надо готовить, — у нее защипало глаза. — Я раздумала.

— Что?

— Я раздумала, — повторила Кейт. — Позвоню ему и скажу, что заболела. Мне же нечего надеть.

— Сейчас что-нибудь придумаем, — Энджи вскочила и бросилась к шкафу. — Мама мне купила новую блузку и джинсовую куртку с оранжевой строчкой, — она сдернула вещи с вешалки. — Ну, как тебе?

Кейт смотрела широко раскрытыми глазами.

— Великолепно! Просто слов нет.

— Тогда в этом и пойдешь.

Кейт отшатнулась, как от огня.

— Нет, как же…

— Не спорь! У тебя же есть джинсовая юбка?

— Есть, но…

— Отлично. Бюст у нас с тобой — будь здоров, — засмеялась Энджи, — так что блузка будет в самый раз.

В глазах Кейт стояли слезы.

— Энджи, я прямо не знаю…

— Фу ты, опять за свое! Кстати, вот еще что, смотри сюда: это новый блеск для губ — помнишь, мы с тобой видели рекламу в журнале? Он совсем светлый, твой папа ничего не заметит.

Кейт молча обняла Энджи и не сразу смогла произнести:

— Ни у кого нет такой подруги, как ты.

Энджи на мгновение нахмурилась, потом смущенно улыбнулась.

— Да что ты, в самом деле! Давай-ка займемся примеркой.

Они угомонились только в час ночи. Энджи заснула мгновенно, а Кейт еще долго лежала, обхватив себя руками за плечи, и перебирала в памяти все подробности минувшего дня.

Впервые в жизни ей хотелось, чтобы поскорее настало завтра.

V


Преподобный Пол Дженнингс остановился перед овальным зеркалом в гостиной, поправил галстук и тщательно пригладил волосы.

Томас, крадучись по коридору к двери, заметил отражение отца в зеркале. Он замедлил шаг и скривил губы в непочтительной ухмылке.

Ему было яснее ясного, что мысли старика заняты вовсе не предстоящей проповедью. Скорее всего, он размышлял, когда представится удобный случай улечься в постель с женушкой дьякона.

Ну и ханжа, думал Томас, вспоминая отцовские нотации о порядочности и уважении к девушкам. Уважение к девушкам — надо же такое ляпнуть! И кто бы говорил! Да у девчонок одно на уме, от них отбою нет, сами пристают. Кейт, конечно, исключение.

Но сейчас ему не хотелось о ней думать. Сейчас надо посмотреть, как старикан прихорашивается перед зеркалом. Не иначе, надеется сегодня после вечерни пойти налево, когда мать, как всегда, сляжет с мигренью. Папаша наврет ей, что собирается допоздна работать у себя в кабинете: дескать, если он понадобится, пусть позовет. Но еще не было случая, чтобы он ей понадобился.

Когда Томас впервые застукал отца с женой дьякона, он был как громом поражен. Ему и в голову не приходило, что папаша способен на такое распутство. Преподобный Дженнингс был высок ростом и чуть сутуловат. Его темные волосы уже тронула седина, а глаза прятались за очками в серебряной оправе. Но он всегда был безупречно одет и блистал красноречием, которое могло обмануть кого угодно, только не Томаса. К сыну он относился с равнодушным отчуждением и вспоминал о его существовании только тогда, когда поступки отпрыска могли задеть репутацию проповедника.

Однажды случилось так, что Томасу пришлось забежать днем к отцу в церковь, чтобы опередить разгневанного соседа и признаться, что, гоняя на машине, он помял соседский драндулет. В церкви никого не было, но до Томаса донесся приглушенный хохоток. Он направился к каморке с табличкой «ПАСТОР» и обнаружил, что дверь приоткрыта. Надо же было отцу именно в этот момент запустить руку за пазуху дьяконше.

Томас следил за ними из-за двери со злорадной ухмылкой, потом на цыпочках отошел, оставаясь незамеченным, и решил, что этот случай можно будет когда-нибудь использовать к собственной выгоде.

Теперь, глядя, как отец наводит лоск, Томас не стал мысленно упрекать его в сластолюбии. Сам-то он — яблочко от яблони. Его тоже хлебом не корми — дай залезть девчонке в трусы. Томас нахмурился, вспомнив про Кейт.

— Куда направляешься, сын мой? — заметил его преподобный Дженнингс.

— Сейчас Джексон зайдет, поедем кататься.

— Помни, ты не должен опаздывать в церковь.

Томас переминался с ноги на ногу.

— Помню, помню. Я заеду за Кейт, и мы придем вместе.

— Ну что ж, она хорошая девушка. Мы с мамой одобряем твой выбор.